Когда останется только тишина

Alter, 2021

Ватару Шитцу – семнадцатилетний подросток, тихий и спокойный парень, который знакомится с необычным человеком – Дарэмо Инаи. Казалось бы, Дарэмо такой же подросток, но с каждой новой историей от Дарэмо, Ватару понимает, что это не так. Так кто такой Дарэмо?

Глава 2 Свобода и мумия

Прошла суббота, прошло воскресенье. Началась новая рабочая неделя. Я продолжал учиться, причём успеваемость моя была высокой. Я, как и тогда, больше не видел и не слышал о Дарэмо. Он вновь исчез, оставляя о себе яркое, детальное воспоминание. На моё удивление, каждый раз, когда я хотел вспомнить его самого или его рассказ, всё было чётко, как если бы я имел возможность вновь переживать тот момент своей жизни.

Я помнил про его просьбу нарисовать для него. Я долго думал над сюжетом своего рисунка и через дня три всё же решился. Я вспомнил историю, когда мне было десять. Тогда мы с родителями поехали отдыхать к тёте. В тот день мы пошли гулять по окрестностям. Там было бескрайнее поле пшеницы. Я побежал в те высокие колосья, чуть не потерялся там, но именно тогда я чувствовал, что я свободен. У меня будто выросли за спиной крылья. Я мог бегать по этому полю, мог что-то выкрикивать.

Я взял эскизник и карандаш, принимаясь за работу. Отметив горизонт выше середины листа, а его я держал горизонтально, я начал с облаков. Набросав лёгкими штрихами их формы, я перешёл к колосьям. Мягким карандашом я начал делать объём, а твёрдым и хорошо заточенным, я сделал их более детализированными, почти настоящими.

После я наметил место для собственной фигуры и стал рисовать себя со спины. Сделав все наброски, я отложил эскизник. Прошло почти четыре часа, а по тому я сильно устал. Отложив его, я посмотрел за окно. На улице шёл мелкий дождь, но вот ветер был сильным и даже стал завывать.

Вскоре с работы вернулись отец и мать. Она разогрела приготовленный мною заранее ужин. Я же ужинать не стал. Вообще, меня даже не позвали, всё же собственные родители порой забывают о моём существовании. Но я сам не вышел и решил сегодня не ужинать, потому как перекусил до этого.

Прошла неделя, наступило шестнадцатое число, среда. К этому времени я только заканчивал свой рисунок, почему-то никак не мог его завершить, каждый день добавляя новые штрихи. Именно сегодня, в среду, я решил, что мой рисунок был завершён.

В это время я сидел у себя в комнате, дочитал рассказ Дадзая Осаму «Припадаю к вашим стопам», после чего принялся вновь за рисунок. Я сидел и смотрел на него минут пятнадцать, прежде чем позволил грифелю карандаша коснуться листа бумаги. Просидев таким образом около двух часов, я с гордостью подумал, что мой рисунок наконец завершён.

Закрыв свой эскизник, я посмотрел на время. Было уже поздно, а по тому я выключил свет и лёг спать. Утром, проснувшись, я обнаружил, что идёт мелкий дождь. Ветра почти не было. Одевшись так, чтобы не сильно промокнуть, я сложил свой рюкзак, заодно положил свой альбом, в надежде, что я увижу Дарэмо и смогу отдать ему этот рисунок.

Когда я пришёл, до начала занятий оставалось около двадцати минут. Я сел на стул около кабинета и стал ждать. Вдруг почувствовал, что за мной кто-то пристально наблюдает. Я медленно развернул голову направо и увидел, что рядом сиди Дарэмо.

Я дёрнулся от неожиданности. Он же смотрел на меня своими необыкновенными глазами, даже не моргая и не меняясь в лице.

— Приветствую тебя, Ватару Шитцу, — как и в прошлый раз поздоровался он.

— Доброе утро, — медленно кивнул я, — ты так неожиданно каждый раз появляешься…

— Видимо, я тоже незаметный, как и ты. Прости, что так долго не появлялся.

— Нет, всё в порядке, — я полез в рюкзак, — как раз отдам тебе рисунок.

— Давно закончил?

— Нет, вчера вечером. Ты появился, как всегда, вовремя.

Я достал свой альбом, открыл на нужной странице и передал его Дарэмо. Он охотно взял из моих рук эскизник и стал рассматривать. Но вдруг, как и в тот раз, я увидел перед собой фильм, но теперь свой собственный. Я слышал голос Дарэмо, но видел всё то, что происходило тогда. Не существовало колледжа, стула, на котором я сижу и окружающих нас людей.

Я смотрел на себя же десятилетнего. Вот мы все вместе идём по асфальтной автомобильной дороге. Вокруг нас — бескрайние пшеничные поля. Я шёл чуть впереди взрослых. Вдруг я услышал стрекотание кузнечиков. Мне стало интересно, и я побежал прямо в то поле, теряясь в высоких колосьях. Я бежал, еле успевая раздвигать их руками, я смеялся и что-то говорил себе под нос. Наконец я резко остановился. В том месте пшеница была немного ниже.

Я замер, всматриваясь в чистое голубое небо с лёгкими, как вата, облаками. Они напоминали мне экзотические рисунки, какие порой бывают на узорах платьев. Тут я набрал в лёгкие как можно больше воздуха и громко-громко, что было сил закричал:

— Свобода!

Я протягивал каждую гласную в этом слове, а после снова сорвался с места и побежал обратно к родителям и тёте. В тот момент, когда я выбежал на дорогу всё это воспоминание прекратилось, вновь так же резко, оставляя меня в некотором шоке.

Всё это время, Дарэмо описывал то, что видел я. Это было моё воспоминание, я никогда не рассказывал ему, лишь сделал этот рисунок. Там нет ни родителей, ни тёти, ни той асфальтной дороги. Я стоял на месте, спиной к зрителям, так откуда он знал, что я кричал в этот момент? Откуда знал, что я бежал, что смеялся? Как он мог так чётко описать этот момент?

Тем временем, пока я выходил из этого странного транса, Дарэмо вздохнул, повернулся ко мне и сказал:

— Мне нравится этот рисунок. Можно я заберу его себе?

— Забирай, конечно, мне не жалко.

— Спасибо, — он аккуратно, быстрым движением ровно под корень, без заломов вырвал этот лист, — знаешь, у тебя получаются очень живые картины. Может тебе стать художником?

— Едва ли я смогу жить на зарплату художника, только лишь как хобби, я много рисую.

— Действительно. Ватару, какие у тебя планы после учёбы?

— Я вполне свободен.

— Это очень хорошо. В таком случае, давай встретимся у выхода и погуляем где-нибудь. Я расскажу тебе ещё одну свою историю.

— Хорошо, — я согласился, — слушай, Дарэмо, а как ты всё это понял?

— Ты про твоё воспоминание?

— Ну да. Ты так точно описал всё это, хотя я тебе ничего не говорил.

— Тебе не нужно говорить, чтобы я понял. Твой рисунок говорит сам за себя, а всё остальное… я просто догадался и был прав.

— У тебя, видимо, очень хорошая интуиция.

— Да, есть такое, — он посмотрел на меня и улыбнулся, — ну ладно, мне пора, да и тебе тоже. Встретимся потом внизу.

— Хорошо.

После Дарэмо поднялся и скрылся за дверьми, ведущими на лестницу. Я тоже встал и вошёл в кабинет. По-прежнему я был под впечатлением от того, которое каждый раз наводил на меня Дарэмо. Он совершенно другой человек, отличается так сильно, что не заметить это — невозможно.

Я так и не смог понять его нутра, того самого стержня, который его выделяет от других. Я чувствую его, ощущаю каждым миллиметром кожи, но не могу понять, что это за стержень? В чём суть человека, имя которого Дарэмо Инаи? Кто он такой?

На парах я всё думал над его словами. Его интуиция слишком хороша. По рисунку никак не понять некоторых фактов, а он рассказывал так подробно… вообще его манера говорить довольно интересная. Он всегда говорит спокойно, слегка отстранённо, без каких-либо эмоций, а интонация ничуть не меняется. Лаконичные, сделанные в меру паузы — вот и всё, что делает его речь слегка интересной. Но всё же я не могу не признаться, именно такая речь, именно такой голос подходят ему, дополняют его образ и именно это заставляет так погружаться в историю, про которую он рассказывает, подобно гипнозу.

Я с нетерпеньем ждал окончания пар, чтобы скорее встретиться с ним и вновь послушать историю, увидеть новый фильм.

Стоило звонку прозвучать, я мигом собрался. Быстрым шагом я спустился вниз и вышел на улицу. У входных дверей, чуть сбоку от них, уже стоял Дарэмо. Он облокотился на стенку и сложил руки на груди. Стоило мне появиться, он чуть улыбнулся.

— Давно ждёшь?

— Нет, — ответил он, — я тут появился буквально только что. Ну что же, пойдём?

— Да, — мы двинулись прочь от входа в колледж, — так куда мы направляемся?

— Тут есть парк. Когда настанет время историй, найдём лавочку, сядем и я расскажу тебе про историю в доме моей бабушки.

— Надеюсь, она не грустная.

— Я думаю, она тебе понравится. А пока гуляем, если захочешь, могу ответить на несколько твоих вопросов.

— Ты прямо читаешь мысли…

— Да, я часто это слышу, — он чуть улыбнулся, — но я просто хорошо чувствую и понимаю людей. Спрашивай.

— В какой группе ты учишься? В первый день и до сих пор я так и не смог тебя там найти.

— Я не учусь и не работаю здесь. Просто иногда захожу, но бесцельно, а теперь делаю это для тебя.

— А где ты учишься?

— Я давно закончил учиться.

— Работаешь значит?

— И тут не угадал, — он снова улыбнулся, — у меня достаточно средств, чтобы не работать до конца своих дней, при том жить не бедно. Когда-нибудь мы дойдём и до этой истории.

— Интересно, — признался я, — а живёшь ты один или нет?

— Один. Квартира не съёмная, целиком принадлежит мне. Я её поддерживаю всегда в порядке.

— А твоя мама и сестра?

— Я хотел тебе рассказать это целой историей, а потому, прошу немного подождать. Всё же я хочу рассказать тебе всё по порядку.

— Конечно, я дождусь. У тебя получается рассказывать очень интересно.

— Спасибо, — он посмотрел в сторону другой дорожки, вдоль которой были лавочки, — как думаешь, не пора ли рассказать мне новую историю?

— Я буду рад услышать.

Мы дошли до одной из свободных лавочек, сели, после чего вновь я стал погружаться в волшебный гипноз Дарэмо. Перед глазами всё ярче стал вырисовываться небольшой городок, я бы назвал это посёлком городского типа. Тут начали появляться уже знакомые люди — мама Дарэмо, его сестра и он сам. Отца семейства я не увидел.

Втроём они шли по тротуару, рядом по дороге проезжали в разные стороны машины. Дети были радостные, бегали и смеялись, а за их спинами были маленькие рюкзачки с мордочками животных. У Дарэмо была собака, а у его сестры — кошка.

Когда они дошли до нужного подъезда, мама позвонила в домофон и дверь открылась. Они вошли в подъезд, после на лифте поднялись на седьмой этаж. Квартира была довольно большой, трёхкомнатной. На её пороге стояла хозяйка — пожилая женщина. Её седые волосы были убраны заколкой и не смотря на цвет волос и морщины, выглядела она вполне свежо и живо.

Дети с радостными криками «бабушка» понеслись её обнимать. Подошла мама, тоже обняла ту женщину и поцеловала в щёку. Они прошли в квартиру.

Внутри всё и правда говорило о том, что здесь живёт человек в возрасте, причём живёт один. Дети вскоре ушли в одну из комнат, где достали из рюкзачков свои игрушки и нашли себе занятие. Взрослые были на кухне.

Дарэмо и его сестра весело играли, как вдруг позвонили в дверь. Девочка первая сорвалась с места, Дарэмо остался в дверях комнаты. В квартиру вошёл их отец, я вздохнул с облегчением.

Тем временем он разулся, повесил куртку, поздравил женщину с её днём рождения и протянул ей праздничный пакет и букет цветов. Она улыбнулась, посмотрела, что внутри и обняла мужчину. После все переместились на кухню, за праздничный стол.

Дети ели всё подряд, пробуя всё, что выглядело вкусно. Признаться, мне самому захотелось есть. Уместно ли сказать, но «видя» этот праздничный стол, я чувствовал, как аппетит внутри меня растёт и даже невольно обхватил живот руками.

Настало время праздничного торта. На нём была цифра шестьдесят пять. Дети с радостью ждали, когда им отрежут кусочек побольше, после чего с удовольствием кушали вкусный торт.

Мне нравилась эта семейная атмосфера праздника, но меня не покидало чувство, что что-то произойдёт. Я не ошибся.

Когда дети наелись торта, они вернулись в комнату, где играли до этого. Всё было хорошо, но вот уехали родители, оставив детей бабушке. Нет, всё так и планировалось, дети были только рады, но именно после этого я начал чувствовать, как атмосфера этого места меняется.

Как я уже понял, эта их бабушка — мама их мамы. Несмотря на то, что я вывел заключение, что эта женщина живёт одна и скорее всего её муж умер от старости, мне бы хотелось его увидеть. Хотя бы одну фотографию, но не было вовсе никаких упоминаний об этом человеке.

Пока бабушка убиралась, дети продолжали играть. Был уже вечер, а потому сестрёнка Дарэмо засыпала после такого активного и весёлого дня. Она уснула на диване. Тогда Дарэмо поднялся, пошёл в сторону кухни, где мыла посуду его бабушка. Он выглядывал и смотрел на неё, прячась за поворотом стены, но в итоге не пошёл к ней. Он тихо, крадучись, пошёл в другую комнату. К слову, меня удивляло, что задействовано было только три места — комната, где играли дети, кухня и соединяющий их коридор. Было ещё две комнаты, но двери в них были закрыты и свет там не горел. Видимо это тоже привлекло Дарэмо.

Он приоткрыл одну из комнат. Там всё же был свет, но очень тусклый, а шёл он от свечей. Будь я на его месте — испугался бы и ушёл, но Дарэмо прошёл внутрь и стал исследовать комнату. Он нашёл полку со странными книгами на другом языке, нашёл странные предметы, будто для каких-то обрядов. Но вдруг он наткнулся на кровать. На ощупь он стал исследовать и её, но в итоге взял свечу в руки и подошёл к ней уже со светом. Я растерялся, когда увидел то, что было на этой кровати.

На ней лежал человек. Но не просто человек — он был старым, сморщенным, невероятно худым, кожа еле обтягивала его кости. Это был пожилой мужчина. Он лежал, хлопая глазами, смотря вверх. Его глаза, казалось, ничего не видели, их заволокло плёнкой катаракты.

Мужчина не шевелился, только глаза его то открывались, то закрывались. Всё это выглядело пугающе, даже мне было тяжело смотреть на него. К тому же он был полностью обнажён.

Дарэмо стоял, долго смотря в помутившиеся хрусталики, но после вернул свечу на место и вышел. Заглядывать во вторую комнату он не стал.

Вернувшись в комнату, где спала его сестра, Дарэмо занял такую позицию, будто читает книгу. Вскоре вошла его бабушка. Сказать честно — теперь я побаивался этой женщины, хотя прежде она казалась мне милым человеком.

Она уложила девочку спать, пока Дарэмо переодевался в ночнушку, а после уложила спать и его. Я бы никак не смог уснуть после увиденного, Дарэмо тоже не спал. Он дождался, когда в квартире наступит полная тишина, после чего вновь пробрался в комнату со стариком. Зачем?

Взяв, как и в прошлый раз свечу, он подошёл к кровати. Старик всё так же лежал, периодически моргая. Дарэмо сел у его изголовья на пол, поставил свечу и тихо вздохнул. После обернулся на старика и тихо сказал:

— Здравствуй, дедушка.

После он отвернулся и сидел так тихо и неподвижно может час. Затем встал, поставил свечу на место, вернулся к сестре и уснул.

Тут же история оборвалась. Повисла тишина. Фильм кончился, я вновь перенёсся в реальность.

— Может этот вопрос будет неуместным, — начал я, когда пришёл в себя, — но почему он находился там в таком состоянии?

— Понятия не имею. Я видел его в последний раз, когда мне было пять лет, после этого он пропал и тогда я впервые увидел его.

— А ты раньше заходил в те комнаты?

— Да. Во второй закрытой — библиотека. Там много старинных книг. Комната, где спали мы — комната бабушки, а та комната — рабочий кабинет дедушки.

— А тебе не было страшно?

— Я мало чего боялся. К тому же — это мой дедушка, зачем мне его бояться?

— Ты прав, но его состояние…

— Да, я был шокирован, когда увидел его. Кожа да кости, неприятное зрелище, потому я и пришёл к нему ночью. Я хотел увидеть его, убедиться, что это он, хотел поздороваться с ним, хотел запомнить таким, каким он стал и ещё кое-что не давало мне покоя… — он сделал глубокую паузу, — почему он стал таким, и знали ли об этом мама с папой? Знаешь, они ведь сказали, что дедушка уехал лечиться в пансионат, им так сказала бабушка. Сказала ли она правду или нет — теперь это тайна. Есть только факт того — что дедушка ослеп, оглох, превратился в ссохшийся скелет и не шевелился.

— А сейчас ты не знаешь, что с ним?

— Думаю, что он прожил не долго. Когда мне исполнилось пятнадцать, умерла бабушка. Когда её квартиру обыскивали, ради формальностей, нашли мумифицированный труп дедушки. К тому времени мумии уже было несколько лет.

Мне стало плохо, к горлу подступил комок тошноты. Было так неприятно слышать это. Каково же было ему? Такая история…

— Мама была в шоке, когда узнала, ей самой на месте понадобилась скорая помощь, она потеряла сознание.

— А ты сам? Тяжело такое вспоминать…

— Не уверен, у меня смешенные чувства по этому поводу. Конечно, в квартире пахло дурно, а наличие сразу двух трупов — сбивает все мысли. Но я видел дедушку в ту ночь, я предвидел его скорую смерть и не был шокирован так, как мама. Смерть бабушки тоже не была для меня сильным ударом. У неё была злокачественная опухоль, а умрёт она сегодня или завтра — в такой ситуации не имеет большой разницы.

Его слова казались мне грубыми и жестокими. Где-то он прав, видимо в пятнадцать уже осознавал, что люди могут умереть, но всё же это тяжёлая утрата в любом случае. говорить так — довольно цинично, как по мне.

— Прости, если тебе это кажется грубым, но вскоре ты поймёшь, почему я так спокойно отнёсся к этим смертям. Ещё несколько историй, если позволишь, но в другой раз.

— Дай мне время. Это тяжёлая история, я пока не готов идти дальше.

— Понимаю. Я подожду, пока ты не будешь готов, у нас ведь достаточно времени?

— Да, конечно.

— Хорошо. В таком случае — до следующей встречи, Ватару Шитцу.

— Хрошего вечера, Дарэмо.

Он поднялся и ушёл, я же продолжал сидеть и размышлять. Было как-то тяжело на душе после этого рассказа. С таким настроением я вернулся домой. Было около семи вечера.

Из головы не выходил рассказ, перед глазами стоял тот обтянутый кожей, еле живой старик. Меня всё ещё подташнивало от его вида, а ночью я долго не мог уснуть.

Мне снилось, как я сам в кромешной тьме натыкаюсь на того старика, как после встречаюсь с той женщиной. Её вид отныне пугал меня. Стоило мне о ней вспомнить — меня тут же кидало в дрожь. Я стал бояться прохожих женщин, похожих на неё.

Перед мной всё так же всплывал образ старика, а однажды я представил, как в ускоренной съёмке уже его мёртвое тело начинает мумифицироваться. Как та женщина проводит все нужные действия, заставляя старика стать мумией. Всё это вызывало во мне отвращение, страх и тошноту.

Конец ознакомительного фрагмента.