Искусство не может быть прекрасным

Alter, 2022

Оливер Беттем – семнадцатилетний подросток, мечтающий поступить в Академию музыки. С начальной школы он увлёкся игрой на фортепиано, но сколько бы ни тренировался, его усилия не оправдываются. Эдгар Блэк – выдающийся скрипач с нарушением слуха и инвалидностью по зрению. Его мечта – обрести равновесие души. Как их встреча может кардинально изменить жизни?

Глава 1

Наконец-то я увидел его в живую и невероятно близко — сам Эдгар Блэк собственной персоной. Скрипач, слава которого распространялась на всю страну и разнеслась уже на ближайшее зарубежье. Видео с его концертов и интервью — каждый, кто дорожил и интересовался миром музыки, знал об этом виртуозе-скрипаче и многие мечтали увидеть его в живую и послушать музыку.

Концерты Эдгар давал не так часто, но на каждый из таких, билеты раскупали за считанные часы, а порой и часа не проходило. Люди готовы были заплатить любую цену, лишь бы услышать, как этот слепой от рождения, так ещё и с нарушением слуха, может так виртуозно в свои девятнадцать исполнять сложные классические произведения и писать свои? Задаваясь этим вопросом, многие, кто не так охотно слушал классическую музыку, стали интересоваться персоной Эдгара Блэка.

Я тоже был в числе этих заинтересованных людей. Зовут меня Оливер и впервые за полгода охоты за билетом, мне невероятно повезло. Чудом я успел купить билет и теперь сижу в одиннадцатом ряду партера в филармонии и с нетерпением жду начала концерта. Сердце стучит так бешено, будто бы я вовсе не сижу, а бегу сорока двух километровый марафон. В висках стучало от общего шума, от разговоров других пришедших сюда людей, которые ещё занимали свои места.

Но вдруг настал этот миг — общая резка тишина, теперь моё сердце замерло, переставая биться вовсе. Казалось, что эта немая тишина продлиться ещё очень долго, но вдруг погас свет, а массивный красный занавес стал сдвигаться по бокам большой сцены.

Было душно и жарко, хотелось хоть немного свежести в этот зал, но вместо этого воздух от напряжения лишь накалялся. Эта общая тишина заставляла кожей чувствовать общее волнение. Весь зал стал единым организмом.

Вот он! Стоит в центре зала со скрипкой и готовится к началу. После довольно длительного поклона в знак приветствия Эдгар Блэк взялся за инструмент и на секунду замер, начиная вдруг играть с такой ошеломляющей энергией, что у меня перехватило дух. Всё вокруг исчезло и перестало иметь смысл, а игра его скрипки проняла каждую частицу, существующую в пределах этого зала.

Я смотрел запись каждого его выступления и не один раз, но всё это не сравнится с живым выступлением. Я самопроизвольно приоткрыл рот, у меня пересохло горло, а оторвать взгляд я был вовсе не в состоянии. Всё моё нутро пронизывала музыка, заполняя до краёв.

До того я бывал на других концертах, сам кое-какой музыкант с натяжкой. Мир музыки поглотил меня давно, с раннего детства и, конечно, я посещал такие концерты множество раз. Я чувствовал волнение и трепет, по коже бегали мурашки, а зрачки расширялись. Всё это уже было, но сейчас я переживал эти эмоции, как в первый раз!

Словно в забвении я слушал его до окончания первого акта, когда скрипач вдруг резко завершил выступление, оторвав смычок от скрипки. Зрители сорвались с мест, заполняя тишину громкими аплодисментами и неся к сцене цветы. Я тоже встал, но позже всех и медленно. Ноги меня почти не держали, да и хлопать я был не в состоянии. Я просто был ошеломлён и всё ещё пребывал в каком-то трансе. Я не понимал, как жить мне после этого концерта?

Когда за Эдгаром вышли и помогли уйти со сцены, я наконец ожил. Моё промедление всё ещё тянулось, но толпа сама не давала мне дальше находиться в трансе. На время антракта массы людей начали перетекать в буфет, а по тому я решил не отставать от большинства и перевести дух там.

Это действительно помогало — буфетная зона казалась крошечной и давила низким потолком, по сравнению с объёмами концертного зала. Тут не было той атмосферы, мурашки не носились по телу, заставляя волоски на теле вставать дыбом.

Я стоял в стороне от большинства, у стены, наблюдая за всеми другими людьми. На концерт я пришёл один и знакомиться ни с кем не планировал, моей целью было именно послушать скрипку Эдгара в живую, и я этой цели добился.

Какая-то странная гордость переполняла меня, я хотел после рассказать всем об этом концерте, хотя и без того успел рассказать каждому знакомому про своё невероятное везение с билетом.

В какой-то момент общий гул стал стихать, но я не заметил этого вовремя. Когда же незнакомый голос обратился ко мне, на некоторое я время растерялся:

— Извините, — я резко обернулся и испугался, — Не могли бы вы принести мне воды?

— Д-да, конечно…

— Я подожду здесь, спасибо.

Я на ватных ногах бегом скрылся в толпе. Ко мне подошёл сам Эдгар Блэк! Я боялся, что ошибся сам или ошибся он и, когда я вернусь, его там уже не будет. Может он договорился о встрече с кем-то и сейчас ошибся? Думая об этом и о том, что я могу взять автограф, я быстро купил в буфете воды за бешеные деньги и вернулся к назначенному месту. Эдгар, на моё удивление, действительно никуда не ушёл.

— Спасибо, — вновь сказал он, когда я отдал ему бутылку, — Сколько она стоила?

— Что?

— Сколько она стоила? — невозмутимо переспросил он.

— Нет, нет, это просто так…

Эдгар молча открыл бутылку, стал пить, как вдруг к нам подошёл высокий мужчина в теле. Его я узнал незамедлительно — Себастьян Адамс — учитель и продюсер Эдгара. На вид строгий мужчина, но в действительности невероятно добродушный человек. Себастьян является примером того, как внешность может быть обманчива.

К слову о внешности: короткая стрижка каштановых волос была как всегда убрана. Лицо его гладко выбрито, а костюм сидел идеально. Только вот, не смотря на лёгкую улыбку и доброе свечение глаз, мне всё же было страшно находиться рядом с этой скалой.

— Тебя тяжело найти в толпе, — сказал Себастьян Адамс.

— Извините, — Эдгар всё ещё смотрел прямо на меня, но я знал, что он ничего не видит, — Я хотел пить, а в гримёрке закончилась вода.

— Она тут дорого стоит, — Себастьян задумался, — А вы кто?

— Я… меня зовут Оливер…, — ответил я сразу, как понял, что обращаются ко мне.

— Он купил мне воды, — пояснил Эдгар, — Но не сказал, сколько она стоит. Я хотел вернуть ему деньги.

— Не надо ничего возвращать! — я активно замахал руками в знак протеста.

— Тогда ты идёшь со мной.

Я опешил, что значит иду с ним? Только вот я ничего сказать не успел, а Эдгар, придерживаясь рукой стены и проверяя пол перед собой тростью, пошёл куда-то. Мешкать я не стал, потому как даже Себастьян пропускал меня вперёд, идти вслед за Эдгаром.

Выйдя из переполненной буфетной зоны, мы попали в длинный коридор. Он был абсолютно пустым, серым и скучным. Несколько дверей по левой стороне в тех же оттенках, что и стены, разве что номера были выгравированы на золотых табличках. По правой стене были чьи-то грамоты, письма и картины с музыкальной тематикой.

Войдя в одну из гримёрок, я опешил, наверное, в сотый раз за день. Маленькая комнатка, в которой почти ничего и не было. Я прошёл внутрь, чтобы Себастьян мог зайти, но он лишь улыбнулся мне, закрыл дверь, оставаясь в коридоре. Его тяжёлые шаги удалялись всё дальше по коридору, в то время как неслышные шаги Эдгара привели его к дивану в конце комнатки.

— Расскажи о себе, — спокойно сказал Эдгар.

— Я? А что рассказать?

— Имя твоё я уже знаю.

— Ну… мне семнадцать, заканчиваю школу, хожу в музыкальную секцию.

— Кем потом хочешь стать?

— Думал о музыкальной академии, но у меня мало шансов поступить туда. Скорее всего…

— Ты поступишь.

— Что?

— Ты поступишь.

Эдгар говорил спокойно, будто бы речь шла не о моём поступлении, где у меня не было ни шанса, ни надежды, а о простых вещах, например, о том, какой чай предпочитает пить. Я вовсе не понимал, как оказался здесь и почему он так ободряет меня — незнакомого человека, который просто купил ему воду?

— Ты здесь? — спросил он, не двигаясь с места.

— Да, я тут…

— Ты расстроен? Прости, я не всегда понимаю новых людей по интонации голоса. Обещаю, чуть позже я научусь понимать тебя.

— В смысле, чуть позже?

— Мне интересно с тобой разговаривать, — прямо и всё так же спокойно сообщил Эдгар, — Если ты не против, я бы хотел и дальше с тобой общаться.

Я окончательно перестал верить самому себе. Казалось, что всё это сон и вот-вот я проснусь и окажусь в своей комнате, а эта история станет небылицей. Быть не может, чтобы так легко и просто человек, которым восхищаюсь не просто я, а миллионы людей, пригласил именно меня в свою гримёрку и сейчас говорит, что хочет чаще со мной общаться!

— Так ты не против?

— Я? Нет, конечно нет! Я… я удивлён…

— Удивлён? — Эдгар задумался, — Это лучше, чем быть рассерженным. Спасибо.

— За что?

— За то, что согласился. Скоро второй акт, я бы хотел, чтобы ты был в другом месте, где будет лучше слышно и видно.

Я не нашёл, что ответить, но, когда заметил, что Эдгар встал с места и ищет чехол со скрипкой, помог ему. На лице музыканта возникла лёгкая улыбка, после он взял меня за рукав у локтя и попросил сопроводить до выхода на сцену. Когда мы дошли почти до двери, за которой уже была сцена, Эдгар остановился. Я всё ещё не хотел признаваться себе в реальности происходящего.

— Я бы хотел, чтобы ты подождал меня здесь. Стулья были где-то дальше по коридору налево.

— Прямо здесь?

— Так, чтобы тебе было удобно слушать. Извини, мне пора.

Довольно быстро возник Себастьян, который открыл перед скрипачом дверь. Эдгар, взяв под руку продюсера, шагнул на сцену уверенно и твёрдо. Я стоял и смотрел ему в спину, пока его силуэт не осветили яркие прожекторы. Себастьян оставил его, доведя до нужной точки. Когда же Эдгар остался один, то стал готовиться к началу второго акта, но тут я заметил что-то странное. Аккуратным и быстрым движением он вытащил из ушей слуховые аппараты и сунул их в карман пиджака. Выходит, когда он играет, он не слышит и не видит одновременно? Я оторопел окончательно.

Не знаю, мне казалось, что удивиться больше я просто не мог, но оказалось, что зря. Во втором акте он должен был играть произведение Вольфганга Амадея Моцарта — «Дон Жуан», но вместо знакомых нот я услышал совершенно новое и незнакомые. Мой рот вновь приоткрылся, но вдруг раздались уже знакомые тяжёлые шаги Себастьяна. Он подошёл ко мне с блокнотом и ручкой.

— Не похоже на Моцарта, да? — задал он мне риторический вопрос.

— Это отклонение от программы… вы о нём знали?

— Эдгар бывает непредсказуем и не всегда отчитывается передо мной. Я не слышал этой композиции, делаю ставку, что он импровизирует.

— Импровизирует?

Всё, вот тут точно дальше некуда! То, как точно, как чётко и без фальши Эдгар Блэк играл сейчас, совершенно не вписывалось в рамки импровизации. Я вновь посмотрел на скрипача, не зря его называют виртуозом. Я даже не мог предсказать удивление зрительского зала и даже хотел увидеть всех этих людей. Что они думают об этой новой композиции скрипача?

Продюсер же казался спокоен и непоколебим. Конечно, он ведь больше знает о характере и способностях своего подопечного. Думаю, что он и записывает на слух сейчас не всё, предполагая, что Эдгар, играя, запомнит всё сам.

Вдруг рядом образовался стул, Себастьян предложил мне присесть. Я так и поступил, потому как ноги подкашивались. Сам продюсер остался стоять и торопливо продолжал записывать эти ноты в блокнот. Я заметил в некоторых местах пробелы, но большая часть была записана не самым аккуратным подчерком на неровных линиях, прочерченных в блокноте от руки. Вообще я сомневался, что кто-то из них позже воспользуется этими записями, почему-то мне казалось, что у Эдгара это что-то спонтанное, что быстро отпустит, а для Себастьяна Адамса это просто долг — записывать каждую новую идею скрипача.

Когда это чудо импровизации закончилось, Эдгар сделал долгий поклон под бурные аплодисменты зрителей. Я же сидел, не в силах сделать с собой хоть что-то. Я хотел встать, но вместо этого прилип к стулу намертво. Я всё ещё ждал, когда этот фантастический сон закончиться и я очнусь в своей комнате.

Видя, что Эдгар ничего больше не собирается исполнять, к нему вышел Себастьян и после одной просьбы скрипача, Адамс вынес ему микрофон. Взяв его в руки, музыкант объявил, что это было, а после объявил, что сыграет обещанного «Дон Жуана». Но это уже было не то, совершенно не то, хотя всё ещё прекрасно и чётко по нотам.

Но не только следование нотам делало его лучшим из лучших. Его аура и энергия, которые переполняли зал — вот, что заставляло каждого ему верить. Эмоции, которые он вызывал в других были настоящими только по тому, что он сам их чувствовал и делился с каждым слушателем и не важно, где тот сидел. Этого видеоролик из интернета не заменит никогда, хотя и там чувствовали отголоски этих эмоций.

На живом концерте тебя пробирало насквозь, музыка проходила через тело, задевая все струны души. Каждая клетка ощущала вибрацию, и ты не мог оставаться равнодушен. Ты проживал эту историю вместе с музыкантом, чувствовал тоже самое, что со сцены транслировал он.

Но вот чудо кончилось и смычок оторвался от натянутых струн скрипки. Видно было, как Эдгар устал, но как счастлив был он и вместе с ним публика. Вновь на сцену полетели цветы, но он лишь выпрямился, убрал инструмент и чётким размеренным шагом дошёл до меня вместе с Себастьяном.

— Я записал на листе, — продюсер улыбался.

— Спасибо, я позже внесу правки.

— Давно к тебе не приходила муза.

— Вы правы. Спасибо.

После Себастьян ушёл, оставляя меня — самого обычного человека — наедине с непревзойдённым Эдгаром Блэком — виртуозом среди скрипачей.

— Как тебе выступление?

— Я не понимаю…

— Чего? — недоумённо спросил Эдгар.

— Почему ты так поступаешь?

— Как?

— Тебе не хочется слышать? Видеть тех людей…

— Я ведь могу слышать.

Его голос заставил меня вздрогнуть. Я не понимал, о чём он? Да, передо мной стоит не полностью глухой музыкант, но зрения этот человек лишён с рождения и… во мне что-то подняло бунт, целое цунами, и я не мог успокоиться.

— Тебе не хочется их увидеть? Наполненный зал, все люди, которые пришли увидеть тебя!

— Они не пришли смотреть на меня, они пришли послушать музыку.

— Но ты специально снимаешь слуховой аппарат и…

— Я слышу её, помню каждую ноту, мне незачем одевать аппарат во время концерта.

Я смотрел на него в оцепенении. Этот спокойный голос, глаза, которые смотрели в свою слепую тьму, всё это в один миг заморозило мой цунами, превратив его в огромную глыбу льда. Капельки пота на лице, прилипшая к шее рубашка. Чёрные волосы, собранные в хвост. Я замер, не в силах произнести ни единого звука.

— Ты ещё здесь? — спросил он.

— Да, — опомнился я, — Просто не знаю, что тебе ответить…

— Я не нуждаюсь в ответе на эту тему. Надеюсь, не сильно расстроил тебя своими словами? Музыка живёт во мне, я не нуждаюсь ни в чём другом, кроме музыкального инструмента. Вот и весь секрет.

Я промолчал не в силах понять его. Может быть, будь я на его месте, я бы ответил так же, может быть, как раз из-за того, что я наделён таким большим количеством чувств, я и не могу услышать музыку в себе, как это может он. Может быть именно это и делает из меня второсортного пианиста?

— Эдгар, — словно в мольбе начал я, — Научи меня слышать.

В ответ он улыбнулся, а после по-доброму рассмеялся. Я же был готов заплакать, завыть и закричать. Я не понимал, не верил и уже был готов проклясть себя и этот день. Я был готов услышать отказ, грубый очередной отказ, ведь как могу я просить его хоть о чём-то! Я, ничего не стоящий, как музыкант, человек, но вдруг он ответил:

— Хорошо. Но у меня есть условие.

— Какое? — в душе я уже согласился на всё.

— Во-первых, я верну тебе деньги за воду. Во-вторых, ты будешь моим другом.

— Стоп, — я встряхнулся, — А за уроки…

— Их не будет. Я не буду стоять над тобой и заставлять играть по нотам. Я вовсе не буду учить тебя играть, потому что это не одно и тоже с тем, чтобы учить слышать.

Я промолчал, но, чтобы Эдгар знал, что я никуда не ушёл, я взял его под руку. Его лицо вновь озарилось, но теперь уже лёгкой улыбкой. Мы вместе шли в гримёрку, в полном молчании. Только шаги, эхом разносящиеся по коридору заполняли эту тишину.

На это время я отключился. Моему мозгу просто нужна была перезагрузка, чтобы поверить в реальность событий, чтобы понять, что происходит и переварить всё, что уже произошло.

Уже внутри нас ждал Себастьян. Он собрал все вещи Эдгара, забрал из его рук скрипку, и я уже думал, что пора прощаться и эта история кончиться, как продюсер сам пригласил меня поехать с ними. Неуверенно, но я согласился и когда в руках Эдгара вновь образовалась трость, я понял, что всё в серьёз.

Признаться, я совершенно иначе представлял себе этих двоих. Эдгар представлялся мне более замкнутым человеком и его голос в моих ушах до того звучал совершенно иначе. Он мне скорее напоминал обыкновенный подростковый, более грубый после ломки. У Эдгара же он был тихим и мягким. Постановка речи так же отличалась, да и я прежде никогда не думал о том, как он улыбается и смеётся. Это меня завораживало, и я всё ещё удивлялся происходящему.

Чёрные, как смоль волосы, серо-голубые прозрачные глаза и лёгкая улыбка на бледном лице. Ростом он не высокий, пальцы тонкие и музыкальные. В ушах у него уже были аппараты, позволяющие лучше слышать.

Себастьян Адамс для меня более известная фигура, о нём я много читал и видел на конференциях. Он высокий, почти два метра, обладатель широких плечей и массивных рук. Не скажешь по его суровому лицу, что в душе это добрый человек, который может от души посмеяться, а взглянув на руки с большими пальцами, что из-под них может литься необыкновенной красоты мелодия на рояле.

Не смотря на этот внешний вид, в остальном Адамс выглядел отлично. Начиная с отглаженного и чистого фрака, заканчивая блестящими туфлями, которые не делали его большие ступни нелепыми.

Довольно быстро Эдгар собрался, после чего мы все вместе вышли на улицу на задней парковке для служащих филармонии. Тут стояло не так много машин, а та, к которой мы направлялись, выглядела довольно просто, учитывая положение Себастьяна. Серый легковой автомобиль с простыми обтекаемыми формами. Задние стёкла были затонированы.

Когда же мы подошли к машине, Эдгар попросил меня сесть рядом с ним сзади и я, конечно же, согласился. В дороге тихо играло радио, пока мы втроём разговаривали. Хоть я и старался больше молчать, всё ещё чувствуя себя лишним в этой компании, Эдгар прямо адресовал вопросы мне, а Себастьян подмигивал в зеркало заднего вида, намекая, чтобы и я поддерживал общую беседу.

Машина остановилась на парковке перед недорогим кафе. Мотор затих, но Себастьян продолжил сидеть. Во мне вдруг поднялись все мои пять чувств, я напрягся, но вскоре к нам подошёл человек в одежде официанта. Я моментально расслабился.

Всё-таки, это ведь мне несказанно повезло, а по-хорошему, кому другому такой чести сидеть в одной машине с Эдгаром Блэком и Себастьяном Адамсом не выпадет.

Когда очередь заказывать дошла до меня, я решил, что не буду ничего брать, но Эдгар попросил повторить его заказ и для меня. Сам скрипач заказал тосты с беконом, салат цезарь и латте. Такому заказу я обрадовался, как никак обед у меня предстоял быть вкусным.

Себастьян же заказывал первым, и он явно был голоден, потому что заказал самый большой бургер и порцию картошки.

Не прошло и пятнадцати минут, а заказ наш уже принесли. Мы тронулись дальше и так доехали до парка, который был совсем близко. Там Себастьян вновь припарковал машину, открыл окна, чтобы стало свежей, и мы приступили к еде.

Внутри у меня царила гармония. Было спокойно, будто бы я находился в машине со старинными друзьями, будто концерт Эдгара был несколько лет назад и всё, что происходило до этого момента — унеслось невероятно далеко в петле времени. Я мог только наслаждаться моментом, как ветер треплет мои волосы и причёску Эдгара, как Себастьян с аппетитом ест свой бургер, как аккуратно Эдгар ищет руками по сиденью в поисках салфеток, и я помогаю ему. Всё это так умиротворяло, что я после нашей трапезы хотел уснуть, но Эдгар меня опередил.

Сложив весь мусор в пакет, Себастьян сходил и выбросил его. Вернувшись в машину, он застал Эдгара спящим, а меня в полусонном состоянии. Невольно я вздохнул.

— Что-то случилось?

— Я совершенно не понимаю, — я зевнул, — А может это просто сон…

— Завести тебя домой?

— Я бы не отказался, но, думаю, это займёт слишком много времени.

— Думаю, Эдгар не будет против, если ты останешься у него.

— Я не могу так сваливаться… и без того навязался… признаться, я вовсе удивлён, что вообще смог с вами познакомиться. Я считал чудом попасть на концерт и тем более пообщаться с вами и с Эдгаром…

— Он такой же обычный человек, разве что его талант к музыке… но в остальном он точно такой же, просто на просто подросток.

— Как раз-таки этот талант, он…

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, только вот если бы его не посетила муза в тот момент, когда вы познакомились, не думаю, что он бы перенёс игру Моцарта и разрешил бы тебе сидеть здесь.

— Я всё ещё не могу поверить.

— Может быть, когда приедем в его квартиру ты наконец поверишь.

Стоило машине выехать на трассу и набрать скорость, как я провалился в глубокий сон. Он был пустым, на меня просто свалилась усталость после всех пережитых потрясений и эмоций за день. Может быть, где-то подсознательно я и переваривал всю эту информацию, но всё это происходило в подсознательной толще, не доходя до сознания и меня. Хотя фраза Себастьяна о том, что если бы не некая чуйка скрипача, то он бы не позволил мне ни в гримёрку зайти, ни с ним тут сидеть, была вполне оправданной.

Проснулся же я от того, что меня слегка начали тормошить за плечо. Я открыл глаза и резко выпрямился и, обнаружив руку Себастьяна на плече, а Эдгара на соседнем сиденье понял, что всё это не было сном.

Выйдя из машины и отойдя на пару шагов, я удивился, что Эдгара Адамс не разбудил, а взял на руки так, чтобы скрипач не проснулся. Себастьян отдал мне ключи и жестом попросил закрыть дверцу машины и идти к подъезду, чтобы открыть железную массивную дверь там.

В подъезде я растерялся, но по следующему кивку понял, куда идти и вызвал лифт. Признаться, я растерялся от простоты: обычный жилой дом в обычном квартале. Подъезд, двери, лифты, всё это было простым, как и у меня, хотя я ожидал чего-то другого. Не то, чтобы меня это расстроило или же, отстранило от себя, напротив, я только больше стал свыкаться с мыслью о том, что Эдгар такой же человек, как и все. Конечно, я не верил в эту мысль до конца, но ближе к ней стал теперь точно.

Мы поднялись на третий этаж из пяти возможных. Преодолев две двери — общую коридорную и входную в квартиру — мы вошли и, я решил, что постою у порога, пока Себастьян перекладывал всё ещё спящего Эдгара на кровать. После Себастьян вернулся и тихо спросил:

— А ты чего стоишь? Разувайся.

— Ну не могу же я так просто…

— А ты не просто, я тебя пригласил.

— Когда? — удивился я.

— Только что.

Спорить было явно бесполезно, а по тому я разулся, повесил ключи на крючок и прошёл вслед за Себастьяном Адамсом на кухню. Там он уже включил чайник, на столе стояли всякие сладости в корзинке. Я думал как-то отказаться хоть от них, но видя, как Адамс старается, не смог и рта раскрыть в отказе.

Мне было так приятно чувствовать эту атмосферу заботы, тепла и уюта, доверия и понимания, что я наконец решил: хватит вести себя так настороженно. Конечно, проявлять наглость я не собирался, но вечно ужиматься в разговорах тоже теперь не хотел.

Себастьян Адамс это заметил, потому как вскоре у нас завязалась беседа, где я больше рассказывал про себя по просьбе самого Адамса. Так я начал сразу со школьных годов, потому что именно там, в начальной школе, меня увлекла музыка. Но так по-идиотски сложилось, что играть у меня вопреки всем тренировкам не получается и за всё это время, сколько я занимаюсь, я лишь кое-как играю на фортепиано и самостоятельно освоил гитару, и то, поверхностно. Сейчас же я учусь в выпускном классе и всё равно надеюсь поступить в музыкальную академию, хотя прекрасно понимаю, что туда меня не возьмут, увидев меня на вступительных экзаменах.

— А Эдгар что сказал?

— Сказал, что я поступлю, — я вздохнул, — Но я думаю и даже знаю, что это не так.

— Думаю, что он не зря это сказал.

— Почему вы так считаете?

— Во-первых, старание поощряется, а во-вторых, просто так он ничего не говорит. Даже я могу сказать, что у тебя есть шансы на успех, только тебе нужно ими воспользоваться.

— И что это за шансы?

— А это ты у него узнай, — Себастьян загадочно улыбнулся.

Я задумался. Находясь в такой ситуации невольно начинаешь верить во всякие совпадения. А может и правда что-то из этого выйдет?

Дальше разговор шёл о других вещах, как, например, сам Эдгар Блэк. Я не мог им не восхищаться и меня всё подмывало наговорить кучу комплиментов и задать тысячу уточняющих вопросов. Наша беседа превратилась в интервью Себастьяна Адамса. Он рассказал, как встретил Эдгара, как помог ему и взял под крыло, какой теперь Эдгар и это действительно интересная история!

Эдгар рос в специализированном детском доме, но не в самом благополучном и таких детей заставляли попрошайничать. Но Эдгар с детства, несмотря на все физические недостатки, любил музыку и кода его выставляли на улицу, чтобы просить деньги, он просто начинал играть. Сначала на детских музыкальных инструментах, учась у других детей, а после, к семи годам уже на взрослых. Ему подарили гитару, обучая играть так, чтобы больше заработать денег, и первое время Блэк и не думал о скрипке. Как всегда, он выходил на улицу, приходил в одно и то же место, выставлял перед собой мешок для денег и начинал играть. Мало кто знал, что Эдгар плохо слышит, потому как слуховые аппараты у него телесного цвета и прикрыты волосами. Их можно заметить только если вглядываться.

Собственно, на тот момент это была просто очередная счастливая случайность. Себастьян Адамс шёл по этой улице на встречу со старым знакомым, увидел то, как играет, пока ещё на гитаре, Эдгар. Подошёл к нему ближе, дал денег, но от его взгляда аппараты для слуха не скрылись. Тогда Себастьян положил Блэку руку на плечо и хотел о чём-то спросить, как его карие глаза встретились с пустыми глазами Эдгара. Тогда Себастьяна охватил ужас, но после он решил всё же спросить то, что хотел.

Так Себастьян узнал, что Эдгар беспризорник, что живёт в детском доме и что музыка ему очень нравится. В этот же день Себастьян оформил опеку над Эдгаром и в самые короткие сроки забрал к себе домой.

На удивление продюсера, Эдгар был невероятно кротким и спокойным с самого начала. Он воспринимал Себастьяна больше за друга, нежели за семью, но Адамсу так было даже лучше.

Когда Блэк случайно наткнулся в его квартире на скрипку и спросил, что это, Адамсу пришла мысль попробовать обучить мальчика играть. То была чужая скрипка, не принадлежащая Адамсу, но её хозяин, хороший знакомый продюсера, разрешил три раза в неделю играть на ней и сам часто оставался посмотреть на это. Найти частного учителя, готового обучать Эдгара было не просто, но всё же возможно. Сам Блэк на время поисков пытался сам изучить инструмент при помощи подсказок хозяина скрипки и с удовольствием слушал скрипичную музыку.

Поражало то, как быстро схватывал основы Эдгар и как вскоре он стал играть сложные произведения. После стал импровизировать, и к шестнадцати выучился играть безупречно. Он запоминал ноты, хотя по началу было сложно перевести их в удобный для осязания формат.

Но даже умея так виртуозно играть, Блэк не хотел так просто выходить на сцену с концертами. Он хотел играть для себя и только один случай смог его переубедить. В тот день они пошли на другой концерт, где подростки его возраста, от шестнадцати до восемнадцати лет, выступали, соревнуясь за победу. Но помимо этого соревновательного духа было что-то ещё. Эта атмосфера и энергия, заставляющая мурашки бегать по телу, а волосы вставать дыбом. Эдгар почувствовал её и после согласился начать карьеру музыканта.

Он сам начал с таких соревнований, а после этого вышел на тот уровень, на котором он есть сейчас. Полгода уже Эдгар Блэк даёт сольные концерты и не собирается останавливаться.

После первого концерта Эдгар совершенно вымотался, но был доволен. Он не мог дойти даже до гримёрки, а по тому Себастьяну пришлось чуть ли не ловить своего подопечного на сцене. Себастьян отметил, что впервые за всё время увидел эту настоящую яркую улыбку на лице Эдгара Блэка.

Дальше больше, но в последний месяц у Эдгара пропало вдохновение, и он не сочинял ничего нового, лишь повторял старое и то, что произошло сегодня для них обоих стало толчком вперёд.

— Думаю, это именно благодаря встречи с тобой, — заключил Себастьян, — А по тому, будь добр, побудь рядом с Эдгаром столько, сколько сможешь. Я имею в виду не только сегодняшний день, если что.

Его лицо вновь засветилось загадочной улыбкой, а я лишь прикрыл глаза и решил представить себе всё это в будущем.