Тягости жизни. Грех даже после искупления остаётся грехом

Alexander Alien

«Каждый третий житель планеты страдает от той или иной формы психического заболевания. Подумайте о ваших двух лучших друзьях. Если они в порядке, то это должно быть вы». Д. П. Карлин.

Перламутровый револьвер

— Вот смотри, отпущу я тебя и что? Что изменится? Ты меня сдашь, как только выйдешь от сюда! Лучше бы ты тогда первый этот грех взял на душу. Понравилось быть непричастным? Так я тебе, козел, такой же грех устрою. Вот и будет на всех поровну. Я такой хреновый командир, почему сразу после провала тебя в ад не отправил. Пожалел. Пока не пойму, что у тебя на уме не отпущу. Сейчас ты по шаблону себя ведёшь, как марионетка в руках правительства. А что будет, когда ты по-настоящему думать про себя начнешь? Здесь тебе не Рай. Здесь ничего не изменится. Если не считать ада, разумеется. Увижу, что ты к двери направляешься, выпотрошу. Понял?

Он отпустил мое горло и толкнул меня к стене. Я больно ударился затылком, оттолкнулся от стены и опять встал на ноги. У меня страшно болела голова. Я чувствовал, как по шее стекает капля крови.

— Ты, я смотрю, умный совсем стал, — сказал Гремори. — Вот зачем ты из комнаты вышел? Слушай.

Он подошел ко мне, вытащил из кармана крохотный пистолет, размером с магазин от Макарова, вынул из него патрон подкинул несколько раз и сунул в карман. Чтобы так вот быстро оружие вынуть, надо его носить постоянно с собой. Возможно, специально для само обороны. Но это, конечно, на крайний случай. Я только теперь заметил, что у него в руках было это оружие все время монолога. У него вообще много вещей было с собой: большая черная сумка, лампа, несколько небольших футляров и пояс гранат. Не думаю, что ему нужно было много оружия для того, чтобы кого-то убить, но он его зачем-то таскал с собой. С другой стороны, по лицу и не скажешь, что он киллер. Так зачем такая осторожность.

— Ладно, — сказал он. — Твоя жизнь остается тебе. Я убивать тебя не собираюсь. Но если хоть раз не выполнишь то, что я скажу, я тебя так изуродую, что ты себя в зеркале не узнаешь. Я уже говорил, что работаю один, но мне это уже осточертело.

Он подошёл к сумке, открыл её. Эта сумка тоже была забита какими-то футлярами. Он открыл первый — и в нем я увидел огромное количество пистолетов самых разных размеров и калибров.

— На, — сказал он. — Пользоваться умеешь? А то там сбоку такая кнопочка есть, не нажмешь, и можно случайно себе колено прострелить. По три патрона в каждый ствол. Тебе хватит на первое время. Теперь перейдем ко второму вопросу. Убивать ты умеешь?

Я помотал головой.

— Так вот, — сказал он, — я хочу, чтобы ты кое-что увидел.

Он положил один футляр на стол, открыл его и вынул из него перламутровый револьвер. У него на конце были инициалы. Он положил его на стол перед собой. Револьвер, казался увесистым.

— Вот как это нужно держать. — сказал он.

Он наклонился над столом, стал как будто маленьким — стал похож на ребенка, который смотрит в телескоп, — и осторожно нажал на курок. Ничего не произошло. Он прокрутил барабан. Я понял, что он делает. Он хотел, чтобы я увидел еще раз то же самое. Я почувствовал легкое головокружение из-за того, что увидел эту же сцену, как и четыре года назад. На этот раз все было красочнее. Осколки черепа и кусочки кожи в пересмешку с кровью и мозгом, забрызгали стену за его спиной. Некоторые кусочки прилетели и мне в лицо. Он свалился со стула. На больше кровавое пятно, как будто омываясь собственной кровью.