Назад к жизни

A.L., 2020

Элис потеряла близкого друга, и теперь ей кажется, что в жизни больше нет ничего хорошего, радостного. Но одно знакомство перевернет ее жизнь.

Глава 3 Элис

Как и в том году десятого сентября, я провожу время рядом с Джоном.

Утром я увидела весь результат своих страданий на лице. Мои глаза и губы опухли от слёз. Я ещё раз убедилась в том, что моя кожа побледнела. Открыв шкаф, я достала чёрные джинсы и чёрный свитер. Свои тёмные волосы я заколола в неряшливый пучок. Достав свой рюкзак, я положила туда ноты для гитары. Ноты, которые написал сам Джон, когда ему было тринадцать. Я подошла к тумбе и взяла подарок, который он подарил мне на четырнадцать лет — гитара. Он расписался на ней: указал год, дату и поставил свою роспись, внизу под своей росписью он написал: Элис и Джон, как одно целое. Я надела на себя рюкзак и взяла гитару.

Сейчас было около шести часов утра. Родители ещё спали в это время. К Джону мне нужно к семи утра. Именно в это время я нашла его в той машине.

Я медленно спустилась по лестнице. Вышла из дома и села в машину. Положив руки на руль, я сделала несколько протяжных вздохов. Я почувствовала, как моя голова закружилась, началась одышка и боль внутри, где сердце. Мне стало не по себе. Я встряхнула головой, пытаясь отогнать всё это. Может, мне всё это померещилось? Я завела двигатель и осторожно выехала.

Через час я прибыла на кладбище. Достав рюкзак и гитару, я двинулась к его могиле. Она была далека от всех и ограждена. Я так попросила. Подойдя к ней, я провела пальцами по выдавленному месту, где было написано его имя, фамилия, дата рождения и дата смерти…

— Привет, Джон, — сказала я тихо-тихо. Я уверена, он меня слышит, он рядом. Сидит и смотрит на меня.

— Я принесла твои произведения, — сказала я и полезла в рюкзак.

Все песни, которые он писал, были по-своему уникальны. Я достала гитару и приготовилась к игре. Эта песня была про жизнь. Неуместно, наверное, играть её здесь. Но она нравилась нам. Так почему бы не спеть её для него.

Я провела пальцами по струнам, и прозвучали минорные голоса.

Я играла и смотрела на него. Рядом с ним мне было спокойно, хоть его и не было здесь рядом.

Я отложила гитару в сторону, и, обняв руками колени, смотрела на него.

— Мне плохо без тебя, Джон. Зачем ты тогда поехал с ними? — тихо спросила я, и слезинки упали с моего лица. — Ты оставил меня одну. Элис и Джон, как одно целое. Помнишь? — новые всхлипы, — Как же мне тебя не хватает, Джон! — крикнула я. — Моцарт заполняет мою боль, но в то же время, играя его музыку, я вижу тебя, чувствую тебя рядом. Но когда я открываю глаза, то не вижу тебя. Музыка теперь красиво убивает меня. Она тянет меня, заманивает меня к тебе и я готова быть там с тобой, — после этих слов я зарыдала новой волной.

— Что ты здесь делаешь? — раздался знакомый голос.

Я резко обернулась. Это был Томас. На его лице читался вопрос.

— Это ты, что здесь делаешь? Ты следишь за мной?!

Он ничего не ответил. Он лишь посмотрел на могилу и прочитал: с двенадцатого июля две тысячи второго года по девятнадцатое сентября две тысячи семнадцатый год. Кто это?

— Не твоё дело, — сказала я.

— Скажи мне, Элис. Поэтому ты так страдаешь?

Я промолчала. Поднялся сильный ветер. Я вспомнила про его ноты, что лежали на траве. Это были его ноты и они были очень ценны для меня. Ветер закружил их в воздухе. Я испугалась, что могу потерять их, и тогда частичка Джона потеряется. Я не могла этого допустить.

Томас понял это и прыгая за листками, поймал каждый и сложил в одну стопку.

— Спасибо большое, — сказала я, забирая у него эти бумаги, и положила их в рюкзак. — Уходи, пожалуйста. Мне нужно побыть здесь без лишних людей.

— Скажи сначала, кто это, — требовал он.

Я снова почувствовала головокружение и я поняла, что еле-еле стою на ногах. Всё перед моими глазами кружилось. Мои ноги подкашивались. Он это понял и подхватил меня. Дальше наступила темнота в глазах. Я не могла пошевелиться и говорить. Определённо я потеряла сознание, как и месяц назад. Томас поднял меня на руки и забрал все мои вещи. Он понёс меня куда-то. Я так и порывалась закричать, но, во-первых, я не могла, а во-вторых здесь не принято кричать просто так.

Он уложил меня в машину. Это я поняла по ощущениям. Через какое-то время я почувствовала спирт и очнулась.

— Ты в порядке? — спросил он, глядя на меня сверху.

— Вроде да, — тихо сказала я.

— Я отвезу тебя домой.

— Нет. Лучше в школу. Не хочу домой.

— Ладно. Как скажешь.

Он выехал с самодельной парковки и выехал на трассу. Это была не парковка, а просто раскатанная колёсами поверхность.

— А как ты здесь оказался? — спросила я.

— Я ехал в школу и увидел тебя.

— Ты живёшь рядом с кладбищем?! — удивилась я.

— Родителям удалось снять домик, который находится в двух километрах от этого кладбища.

Повисло молчание. Было слышно только шум колёс.

— Кто у тебя здесь? Брат?

— Зачем тебе так надо лезть в мою жизнь?

— Мне просто интересно. К сожалению, я очень любопытный.

— Лучший друг, — сказала я и закусила язык, пожалев о том, о чём сказала.

— Что случилось?

— Тебе того ответа недостаточно?

— Нет.

— Пожалуйста, не надо! Это слишком личное.

— Ладно, — тяжело вздохнул он. Но его вздох никак не повлиял на моё решение рассказать ли ему что-нибудь.

Я не буду с кем-то делиться своим горем. О том, что Джона не стало, все узнали сами — я никогда и никому об этом не говорила.

Через час мы подъехали к школе. Выходя из машины, я поймала на себе осуждающие взгляды. В нашей школе слухи расходились со скоростью света. И вот, буквально, через пять минут мы станем парой.

— Больше я никогда не сяду в твою машину, — сказала я и направилась в здание, ловя его вопросительный взгляд на себе.