Умереть под солнцем: Догорающая вечность

13th, 2023

Как совершить правильный выбор, если границы морали стёрты априори? А если, наоборот, возведены в абсолют? Останется ли мораль моралью?Вопросы, вечно терзающие человечество, только усугубляются в ограниченных условиях. Люди, живущие без солнца в вечных серости и чувстве безысходности, сталкиваются с теми же душевными проблемами, что и мы. Вопросы долга, любви, выбора и его последствий остаются главными для тех из них, кто ещё не успел или не смог смириться.Это рассказ именно о таких людях. Людях, ещё желающих хоть что-то изменить. Людях, которые вновь будут вынуждены столкнуться с плодами своего существования.

Deus Misericors est

***

Он не смог. Не смог уберечь её.

Горло вновь обожгло дымом.

Это ведь не граничило с блаженством. Никогда. Лишь отбирало память, замутняло восприятие. Хотя едва ли избавляло от проедающих душу мыслей.

Нарушение очередной Нормы ради нескольких минут, не отягощённых навязчивой реальностью происходящего вокруг. Может быть, это было единственным выходом? Всё равно он уже не чувствовал.

Она не заслужила этого. Ни один из многих не заслужил.

Раскалённый пепел, единственная и сомнительная искорка света в абсолютной темноте, осыпался на пол, так и не принеся большего огня.

Он не смог уберечь её от того, с чем боролся сам.

К чёрту эту систему?

Он смеялся. И весь Купол услышал бы этот смех, смешавший истерику и слишком долго накапливавшийся стон отчаяния, не будь он и сейчас так слаб. Был слишком слаб, чтобы не вовлекать её в это. Слишком слаб, чтобы понять. Слишком слаб сейчас и всегда.

Но больше такого не повторится. Правда не повторится…

1 глава

Заместитель командира специального отряда и по совместительству наставник Эндрю шёл впереди ровной и статной, подчеркивающей рост походкой. Сейчас, на задании, Эндрю даже не пытался догнать его и идти наравне. Не смог бы в любом случае.

Годы обучения и ежедневное повторение инструкций перед сном не помогли избавиться от тяготящего чувства волнения, принуждающего сердце биться чаще обычного. Может, нужно было нечто большее, чтобы быть спокойным? Ни о каком спокойствии Эндрю даже не мог думать, когда речь шла о работе. Он сделал глубокий вдох. Ещё один. И ещё.

Наставник уверял, что всё пройдет как надо. Эндрю не сомневался в его способностях, в отличие от своих. Учитель был профессионалом. На его лице вообще редко было написано что-то, отличное от спокойствия. Равнодушия. Так интерпретировал ученик эмоции учителя.

А вдруг Эндрю не сможет? Не сможет…сделать это.

Конечно, до этого может и не дойти, если следовать установленному порядку, уверял себя он, но кто знает, что в голове у того нарушителя.

Задумавшись, Эндрю едва успел уступить дорогу идущему навстречу прохожему. Тот, очевидно, приметил форму и лишь буркнул что-то себе под нос. Наставник обернулся. Из-под капюшона, который он носил практически не снимая, на Эндрю устремился взгляд, который он смог бы узнать, даже если бы перед ним собралась толпа из всех жителей Купола. По крайней мере, не спутал бы ни с чьим другим. Может, наставник хотел что-то сказать насчёт внимательности Эндрю, но отбросил эту бесполезную затею и вновь зашагал вперёд своим невозмутимым шагом.

Стук колёс не дал Эндрю вновь вернуться к мыслям. Мимо проехал трамвай. Единственный на Главной улице и во всём Куполе. В рабочее время он почти всегда ездил пустым.

Наставник ходил на задания только пешком. Эндрю оставалось просто бегать за ним. Он в очередной раз ускорил шаги, чтобы не отстать.

Наставник сказал, что Эндрю поймёт важность ходьбы, когда будет работать в одиночку. Пока что ему не представлялось такой возможности, чему парень был искренне рад. Но когда-то же всё-таки придётся… Думать об этом не хотелось.

Тем не менее, несмотря на все внутренние переживания, он, кажется, был убеждён в своей ценности. Они сохраняли в Куполе порядок… Желанный и необходимый.

Сегодня поступил доклад о нарушителе. Что-то связанное с наркотиками. Эндрю не углублялся в подробности — зачем? Всё равно от них требовалось только арестовать…

Зная, что его подопечному нужна практика, наставник взял на вверенное ему задание Эндрю. Парню было просто необходимо набирать опыт, столь ценный в любой работе. Наставник понимал это как нельзя хорошо. Эндрю ему верил.

Они приближались к жилому сектору. Юноша в очередной раз глубоко вдохнул и решил сосредоточиться на происходящем. Нужно просто найти квартиру и…

–Здесь, — охрипшим, сухим голосом наставник выпалил единственное слово и кивнул на ближайший к ним пятиэтажный дом, после чего поспешил откашляться.

В таких домах жили почти все в Куполе. Похожая на соты серая вместительная коробочка как нельзя хорошо подходила для своих обитателей. Расположенные в непосредственной близости к Фабрикам, основному месту работы большинства населения, они не отличались каким-то особенным комфортом или благоустройством. Были не более, чем ночлегом.

–Не отвлекайся и держись ближе ко мне, — голос наставника прозвучал чётко. Каждый приказ, произносимый им на заданиях, был понятен без дополнительных объяснений и беспрекословно выполнялся.

–Кто на него доложил? — поинтересовался Эндрю, поднимаясь по лестнице и желая показать стремление к профессионализму.

–Кажется сосед. Я не уточнял, — учитель, сосредоточенный на своём, явно хотел отмахнуться от ненужного вопроса. Впрочем, было и не до разговоров.

Они медленно поднялись на последний этаж. Наставник остановил Эндрю у лестницы на крышу и постучал в квартиру без номера. Никто не ответил. Логичный исход.

Он постучал ещё раз. Настойчивее.

–Откройте, мистер Мэтьюз, — нужды говорить что-то ещё не было. Все вопросы у людей всё равно быстро исчезали при взгляде на форму.

Эндрю взглянул в мутное окно, которое едва пропускало сквозь себя холодный свет ламп, освещавших Купол в течение всего рабочего дня. Рабочего дня.

–Постойте, а с чего ему вообще быть дома? — негромко проговорил Эндрю, чувствуя прилив самолюбивой уверенности и довольствуясь собственной внимательностью.

Фигура в капюшоне обернулась:

–У него двое детей. Присматривают с женой по очереди.

Эндрю сглотнул слюну и понимающе кивнул.

Из-за двери послышались глухие слова. И шаги. Щёлкнули замком. Дверь тихо приоткрылась. На пороге стояла женщина. «Значит муж на работе», — почему-то с досадой подумал Эндрю.

Наставник заговорил первым:

–Миссис Мэтьюз, нас прислали на осмотр вашей квартиры.

В его голосе прозвучало что-то…необычное? Показалось. Эндрю списал это на собственное волнение. Всё было в порядке.

–Да… — она запнулась, бегло осматривая двух молодых людей. — Да, конечно, прошу.

Голос женщины заметно дрожал, а лицо выражало некоторую долю страха. Эндрю сомневался, что люди могли вести себя по-другому, увидев смотрителей.

Наставник знаком приказал ему оставаться на месте и медленно вошёл в квартиру.

В воздухе повисла тишина. Эндрю слышал, как слегка поскрипывают половицы под шагами учителя. Как молча играют в квартире дети. Как бьётся сердце этой не по годам морщинистой женщины. Как течёт по проводам электричество.

–Я вам не дамся, — неслышно никому прошептала Скарлет Мэтьюз. — Не дамся…

–Миссис, вы что-то… — реплику Эндрю оборвало лезвие ножа, который она воткнула ему в живот. Рванула по лестнице на крышу. Его сил хватило только чтобы облокотиться на стену и сползти на пол.

Наставник обернулся и выругался. Подбежал к Эндрю, что-то невнятно шепнул и побежал за ней. Эндрю показалось, будто даже сейчас на его лице не было ничего. Будто он был готов ко всему и не размышлял ни секунды. Слишком уж естественными казались тогда движения и поведение наставника. Слишком отработанными. Будто он уже привык.

Меньше чем через минуту Эндрю услышал единственный громкий хлопок. Лёгкий звон в ушах. Всё-таки пришлось… Ещё через несколько секунд он увидел силуэт наставника.

От резких движений с его головы соскочил капюшон, и теперь длинные рыжие волосы щекотали лицо Эндрю, когда, наклонившись над ним, наставник рассматривал рану, из которой торчал кухонный нож.

Парень на мгновение понял, зачем учитель постоянно носил капюшон. Раньше он не обращал на это внимания.

Заместитель командира специального отряда позволил одной единственной слезе покатиться из тёмно-зелёных глаз только когда Эндрю перестал терпеть и потерял сознание.

***

Каждое утро мама подходила к ней, брала руку дочери в свою и вела через темноту.

Обычно они молились дома. В тишине. Ещё до того, как загорались лампы. Мама поджигала странную баночку, которую ласково называла лампадкой. От неё всегда веяло теплом и приятно пахло. Тогда она была единственным лучиком в кромешной темноте.

И всё же девочка не боялась.

Они садились на колени, складывали руки на груди, и мама начинала шептать. Девочке не был понятен этот шёпот. Но почему-то он вызывал мурашки. Приятные, волнующие мурашки. Так продолжалось до того момента, как в окна дома врывались яркие лучи ламп.

Мама тушила и прятала лампадку. Папа собирался на работу.

***