100 великих городов мира

Группа авторов, 2006

Города начинались по-разному. Одни вставали на перекрестках караванных путей, другие поднимались в безлюдных пустынях. Есть города-крепости, города-казармы, города, выросшие вокруг речных пристаней или морских портов, монастырей, фабрик или рынков. Грешный Вавилон и святой Иерусалим, вечный Рим и запретная Лхаса, деловая Женева и карнавальный Рио, таинственная Чичен-Ица и гостеприимный Париж, высокогорный Ла-Пас и отвоеванный у моря Амстердам… Новая книга из серии «100 великих» расскажет об истории и судьбе как исчезнувших городов древности, так и о тех, которые пронесли через века свой неповторимый облик.

Воинственная Спарта

^{Торговая площадь в Спарте. Реконструкция}

Слава Спарты — пелопонесского города в Лаконии — в исторических хрониках и мире очень громка. Это был один из самых известных полисов Древней Греции, который не знал смут и гражданских потрясений, а его армия никогда не отступала перед врагом.

Спарту основал Лакедемон, царствовавший в Лаконии за полторы тысячи лет до Рождества Христова и назвавший город именем своей жены. В первые века существования города вокруг него не было никаких стен: их возвели только при тиране Навизе. Правда, позднее они были разрушены, но Аппий Клавдий вскоре воздвиг новые.

Создателем Спартанского государства древние греки считали законодателя Ликурга, время жизни которого приходится примерно на первую половину VII века до нашей эры. Население Спарты по своему составу разделялось в то время на три группы: спартанцев, периэков и илотов. Спартанцы жили в самой Спарте и пользовались всеми правами гражданства своего города-государства: они должны были выполнять все требования закона и допускались ко всем почетным общественным должностям. Занятие земледелием и ремеслом хотя и не было запрещено этому сословию, но не отвечало образу воспитания спартанцев и потому презиралось ими.

Большая часть земель Лаконии была в их распоряжении и возделывалась для них илотами. Чтобы владеть земельным участком, спартанец должен был выполнять два требования: в точности следовать всем правилам дисциплины и предоставлять определенную часть дохода для сиссития — общественного стола: ячменную муку, вино, сыр и т. д. Дичь добывали охотой в государственных лесах; сверх того каждый, кто приносил жертву богам, посылал в сисситий часть туши жертвенного животного. Нарушение или невыполнение этих условий (по любым причинам) вело к потере прав гражданства. Все полноправные граждане Спарты, от мала до велика, должны были участвовать в этих обедах, причем никто не пользовался никакими преимуществами и привилегиями.

Круг периэков составляли тоже люди свободные, но они не были полноправными гражданами Спарты. Периэки населяли все города Лаконии, кроме Спарты, принадлежавшей исключительно спартанцам. Они не составляли политически целого города-государства, так как управление в своих городах получали только из Спарты. Периэки разных городов были независимы друг от друга, и в то же время каждый из них находился в зависимости от Спарты.

Илоты составляли сельское население Лаконии: они были рабами тех земель, которые обрабатывали в пользу спартанцев и периэков. Илоты проживали и в городах, но городская жизнь не была характерна для илотов. Они могли иметь дом, жену и семью, продавать илота вне владений запрещалось. Некоторые ученые полагают, что продажа илотов вообще была невозможна, так как они являлись собственностью государства, а не отдельного лица. До нас дошли некоторые сведения о жестоком обращении спартанцев с илотами, хотя опять же некоторые ученые считают, что в таком отношении больше проглядывало презрение. Плутарх сообщает, что ежегодно (в силу постановлений Ликурга) эфоры торжественно объявляли войну против илотов. Молодые спартанцы, вооруженные кинжалами, бродили по всей Лаконии и истребляли несчастных илотов. Однако впоследствии ученые установили, что такой способ истребления илотов был узаконен не во времена Ликурга, а только после Первой Мессенской войны, когда илоты сделались опасными для государства.

Плутарх, автор жизнеописаний выдающихся греков и римлян, начиная свой рассказ о жизни и законах Ликурга, предупреждает читателей, что ничего достоверного сообщить о них невозможно. Тем не менее он не сомневался в том, что этот политический деятель был лицом историческим. Большинство ученых нового времени считают Ликурга личностью легендарной: одним из первых еще в 1820-е годы засомневался в его историческом существовании известный немецкий историк античности К.О. Мюллер. Он предположил, что так называемые «законы Ликурга» гораздо древнее своего законодателя, так как это не столько законы, сколько древние народные обычаи, уходящие своими корнями в далекое прошлое дорийцев и всех других эллинов.

Многие ученые (У. Виламовиц, Э. Мейер и др.) сохранившееся в нескольких вариантах жизнеописание спартанского законодателя рассматривают как позднюю переработку мифа о древнем лаконском божестве Ликурге. Приверженцы этого направления поставили под сомнение и само существование «законодательства» в исторической Спарте. Обычаи и правила, которые регулировали повседневную жизнь спартанцев, Э. Мейер классифицировал как «житейский уклад дорийской племенной общины», из которой почти без всяких изменений и выросла классическая Спарта.

Однако результаты раскопок, проведенных в 1906—1910-х годах английской археологической экспедицией в Спарте, послужили поводом к частичной реабилитации античного предания о законодательстве Ликурга. Англичане исследовали святилище Артемиды Орфии — один из самых древних храмов Спарты — и нашли много художественных произведений местного производства: прекрасные образцы расписной керамики, уникальные терракотовые маски (больше нигде не встречающиеся), предметы из бронзы, золота, янтаря и слоновой кости. Эти находки в большинстве своем как-то не вязались с представлениями о суровой и аскетичной жизни спартанцев, о почти абсолютной изоляции их города от всего остального мира. И тогда ученые предположили, что законы Ликурга в VII веке до нашей эры еще не были пущены в действие и хозяйственное и культурное развитие Спарты шло так же, как и развитие других греческих государств. Только к концу VI века до нашей эры Спарта замыкается в себе и превращается в тот город-государство, каким его знали античные писатели.

Из-за угроз мятежа илотов обстановка тогда была беспокойная, и потому «инициаторы реформ» могли прибегнуть (как это нередко бывало в древности) к авторитету какого-либо героя или божества. В Спарте на эту роль был избран Ликург, который мало-помалу из божества начал превращаться в исторического законодателя, хотя представления о его божественном происхождении сохранялись до времен Геродота^[3].

Ликургу пришлось приводить в порядок народ жестокий и возмутительный, поэтому надо было научить его сопротивляться натиску других государств, а для этого сделать всех искусными воинами. Одной из первых реформ Ликурга была организация управления спартанской общиной. Античные писатели утверждают, что он создал Совет старейшин (герусию) из 28 человек. Старейшины (геронты) избирались апеллой — народным собранием; в герусию входили и два царя, одной из главных обязанностей которых было командование армией во время войны.

Из описаний Павсания известно, что периодом наиболее интенсивной строительной деятельности в истории Спарты был VI век до нашей эры. В это время в городе были возведены храм Афины Меднодомной на акрополе, портик Скиада, так называемый «трон Аполлона» и другие постройки. Однако на Фукидида, видевшего Спарту в последней четверти V века до нашей эры, город произвел самое безотрадное впечатление. На фоне роскоши и величия афинского зодчества времен Перикла Спарта казалась уже невзрачным провинциальным городком. Сами же спартанцы, не боясь прослыть старомодными, продолжали поклоняться архаичным каменным и деревянным идолам в то время, когда в других эллинских городах создавали свои шедевры Фидий, Мирон, Пракситель и другие выдающиеся скульпторы Древней Греции.

Во второй половине VI века до нашей эры наступает заметное охлаждение спартанцев к Олимпийским играм. До этого времени они принимали в них самое активное участие и составляли более половины победителей, причем во всех основных видах соревнований. В дальнейшем, за все время с 548 до 480 года до нашей эры, победу одержал только один представитель Спарты — царь Демарат — и только в одном виде состязаний — скачках на ипподроме.

Чтобы добиться согласия и мира в Спарте, Ликург решил навсегда искоренить богатство и бедность в своем государстве. Он запретил употреблять золотые и серебряные монеты, которыми пользовались во всей Греции, а вместо них ввел железные деньги в виде оболов. На них можно было купить только то, что производилось в самой Спарте; кроме того, они были настолько тяжелые, что даже небольшую сумму надо было перевозить на повозке.

Ликург предписал и уклад домашней жизни: все спартанцы, от простого гражданина до царя, должны были жить в совершенно одинаковых условиях. Специальным предписанием указывалось, какие можно строить дома, какую одежду носить: она должна была быть такой простой, чтобы не было места никакой роскоши. Даже еда должна была быть у всех одинаковой.

Таким образом, в Спарте постепенно разлюбили богатство, так как пользоваться им стало невозможно: граждане меньше стали думать о добре собственном, а больше о государственном. Нигде в Спарте бедность не соседствовала с богатством, следовательно, не было зависти, соперничества и других корыстолюбивых страстей, изнуряющих человека. Не было и жадности, которая частную пользу противопоставляет государственному благу и вооружает одного гражданина против другого.

Одного спартанского юношу, который за бесценок приобрел землю, предали суду. В обвинении говорилось, что он еще слишком молод, а уже соблазнился выгодой, в то время как корысть — враг каждого жителя Спарты.

Воспитание детей считалось в Спарте одной из главных обязанностей гражданина. Спартанец, у которого было три сына, освобождался от несения сторожевой службы, а отец пятерых — от всех существовавших обязанностей.

С семилетнего возраста спартанец уже не принадлежал своей семье: дети были отделены от родителей и начинали общественную жизнь. С этого времени они воспитывались в особых отрядах (агелах), где за ними надзирали не только сограждане, но и специально приставленные цензоры. Детей учили читать и писать, приучали подолгу молчать, а говорить лаконично — кратко и четко. Гимнастические и спортивные упражнения должны были развивать в них ловкость и силу; чтобы в движениях была гармония, юноши должны были участвовать в хоровых плясках; охота в лесах Лаконии вырабатывала терпение к тяжким испытаниям. Кормили детей очень скудно, поэтому недостаток в пище они восполняли не только охотой, но и кражей, так как их приучали и к воровству; но если кто попадался, то били нещадно — не за кражу, а за неловкость.

Достигнувших 16 лет юношей подвергали очень суровому испытанию у алтаря богини Артемиды: их жестоко секли, они же должны были молчать. Даже самый малый вскрик или стон способствовали дальнейшему наказанию: некоторые не выдерживали испытания и умирали.

В Спарте существовал закон, согласно которому никто не должен был быть полнее, чем это необходимо. По этому закону все юноши, не достигшие еще гражданских прав, показывались эфорам — членам выборной комиссии. Если юноши были крепки и сильны, то их удостаивали похвалы; юношей, чье тело находили слишком дряблым и рыхлым, били палками, так как их вид позорил Спарту и ее законы.

Плутарх и Ксенофонт утверждают, что Ликург узаконил, чтобы и женщины выполняли те же самые упражнения, что и мужчины, и сделались через то крепкими и могли рожать крепкое и здоровое потомство. Таким образом, спартанские женщины были достойны своих мужей, так как тоже подчинялись суровому воспитанию.

Женщины Спарты, у которых погибли сыновья, шли на поле битвы и смотрели, куда они были ранены. Если в грудь, то женщины с гордостью смотрели на окружающих и с почетом хоронили своих детей в отчих гробницах. Если же видели раны на спине, то, рыдая от стыда, спешили скрыться, предоставляя хоронить мертвых другим.

Брак в Спарте тоже был подчинен закону: личные чувства не имели никакого значения, потому что все это было делом государственным. В брак могли вступать юноши и девушки, физиологическое развитие которых соответствовало друг другу и от которых можно было ждать здоровых детей: брак между лицами неравных комплекций не допускался.

Однако у Аристотеля о положении спартанских женщин сказано совсем по-другому: в то время как спартанцы вели строгую, почти аскетическую жизнь, жены их предавались в своем доме необыкновенной роскоши. Это обстоятельство заставляло мужчин добывать деньги часто нечестными путями, ибо прямые средства были им запрещены. Аристотель пишет, что Ликург пытался и спартанских женщин подчинить такой же строгой дисциплине, но встретил с их стороны решительный отпор.

Предоставленные сами себе, женщины сделались своевольными, предались роскоши и распущенности, они даже стали вмешиваться в государственные дела, что в конце концов привело в Спарте к настоящей гинекократии. «Да и какая разница, — горестно вопрошает Аристотель, — правят ли сами женщины или же начальствующие лица находятся под их властью?» В вину спартанкам ставилось то, что они вели себя дерзко и нахально и позволяли себе роскошествовать, тем самым бросая вызов строгим нормам государственной дисциплины и морали.

Чтобы охранить свое законодательство от иноземного влияния, Ликург ограничил связи Спарты с иностранцами. Без разрешения, которое давалось только в случаях особой важности, спартанец не мог покинуть город и выехать за границу. Иностранцам тоже было запрещено появляться в Спарте, и если их иногда все же видели на улицах города, то это было лишь послаблением закона. Негостеприимство Спарты было самым известным явлением в древнем мире.

Граждане Спарты представляли собой что-то вроде военного гарнизона, постоянно упражнявшегося и всегда готового к войне или с илотами, или с внешним врагом. Законодательство Ликурга приняло исключительно военный характер еще и потому, что то было время, когда отсутствовали общественная и личная безопасность, отсутствовали вообще все начала, на которых зиждется государственное спокойствие. Кроме того, дорийцы в весьма незначительном числе осели в стране покоренных ими илотов и были окружены полупокоренными или совсем не покоренными ахейцами, поэтому только битвами и победами они могли держаться.

Такое суровое воспитание, на первый взгляд, могло представить жизнь Спарты очень скучной, а сам народ несчастным. Однако из сочинений древнегреческих авторов видно, что столь необычные законы сделали спартанцев самым благополучным народом в древнем мире, потому что везде господствовало только соперничество в приобретении добродетелей.

Существовало предсказание, согласно которому Спарта останется сильным и могущественным государством, пока будет следовать законам Ликурга и останется равнодушной к золоту и серебру. После войны с Афинами спартанцы привезли в свой город деньги, которые соблазнили жителей Спарты и заставили их отступить от законов Ликурга. И с того времени доблесть их стала постепенно угасать…

Аристотель же полагает, что именно ненормальное положение женщин в спартанском обществе привело к тому, что Спарта во второй половине IV века до нашей эры страшно обезлюдела и лишилась своей былой военной мощи^[4].

Примечания

3

Согласно теории В. Эренберга, легенда о Ликурге впервые была пущена эфором Хилоном, который скорее всего сам был автором большинства приписываемых Ликургу законов.

4

Подробнее об этом можно прочитать: Андреев Ю.В. Спартанская гинекократия //Женщина в античном мире. — М.: Наука, 1995.