Пастырское богословие
Предлагаемое читателю собрание лекций по Пастырскому богословию с аскетикой исповедника веры Христовой епископа Саратовского и Балашовского Вениамина (Милова) (†1955) было читано автором в 1947–1948 учебном году в Московской Духовной Академии. Редакция надеется, что этот выдающийся памятник русской пасторологической науки середины прошлого века много послужит духовному просвещению как священнослужителей, так и всех любителей отечественной богословской мысли.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Пастырское богословие предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Часть первая
Пастырь пред хиротонией и по рукоположении
Приготовление к пастырству
Идеал христианского пастыря навеки дан в Лице Господа Спасителя. Возвысится ли кто за поисками высшего идеала к звездам небесным, сойдет ли в глубины морские — другой подобной чарующей красоты Небесного облика, как у Спасителя, не найдет нигде. В Первопастыре Христе, как Первосвященнике, — совершенство пастырей, желательный элемент их создания, образец жизни и сама жизнь их. Самые имена Господа, как читаем в одной рукописи XI в., говорят о способах пастырского подражания Ему. Он — Помазанный елеем, Назорей, Сын Вышнего и Спаситель, как образец милосердия, посвященный Богу от чрева Матери, пример возвышенного созерцания духовного мира и Созидатель людей (см.: Мф. 1,16; 2, 23; 1, 21, 25; Лк. 1, 32).
Он — Еммануил — безотлучно пребывающий с пасомыми день и ночь, Сын Человеческий, как похожий на нас с наших лучших сторон (см.: Мф. 1, 23; 13, 37); Чистый, как девственная лилия полей; Смиренный, как приниженная фиалка; Любящий, как алая роза, по слову премудрого: Яко сад шипковый во Иерихоне (Сир. 24, 15). Таковы должны быть и пастыри Христовы. Свет их деятельности и настроения пусть не может открыться во всем полуденном блеске, но может разгораться тихо, как утренний свет. Служение Господа и пастырей воссозданию человечества мыслится в десятой главе Евангелия Иоанна (см.: Ин. 10) и <четвертой главе. — Ред.> Евангелия Матфея в словах: Идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков (Mdp. 4,19). И еще сюда же относятся евангельские изречения: Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам (Ин. 13, 15). Я вас избрал и поставил, чтобы вы шли и принесли плод, и чтобы плод ваш пребывал (ср.: Ин. 15, 16). Добрый Пастырь Христос (см.: Ин. 10, 11) — высший первообраз пастырей, идеал их, показывающий, какова должна быть всякая живая пастырская личность. Проникнутые Его бесконечным величием, пастыри могут вслед за пророком Иеремией сказать: Ты влек меня, Господи, — и я увлечен… было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог (Иер. 20, 7, 9). Спаситель указывает современным пастырям общее направление в достижении ими цели служения их, по слову Апостола: В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе (Флп. 2, 5).
Подражание пастырей Господу должно быть, прежде всего, в приготовлении к своей пастырской деятельности.
Спаситель приготовлял Себя к великому пастырскому подвигу, как говорят пасторалисты, изучением Писания, посещением синагоги и Храма, этой колыбели и кормилицы веры Израиля. Он поражал глубиной чувства и богатством Своего духа во время беседы с ними в Иерусалимском храме. В повиновении же родителям Он обнаружил самоотречение и смирение Своей любви к Богу и человекам. Неся потребность глубокого покоя для углубления в Себя, Господь Спаситель любил уединение и созерцал тогда дело Искупления. Будучи истинным человеком, Он образовывал характер в отражении искушений (см.: Лк. 4, 1—13). Его потребностью было пребывать в пламенной молитве к Небесному Отцу, извлекать из созерцаемой в природе картины благости Божией пишу для духовной мысли. Им познавалась природа религиозно. Знал Он глубоко людские радости, скорби и нужды, прозревал всюду Промысл Жизнеподателя. Работа над Своей человеческой природой подготовляла Его к прохождению Своего пастырского служения, причем духовное возрастание у Него шло в гармонии с телесным развитием.
Таким образом, идеально прекрасная личность Первопастыря Христа сложилась из следующих жизненных элементов: изучения слова Божия, внутреннего самосозерцания, уединения, уяснения высшего смысла природы и жизни, из молитвенных бесед с Небесным Отцом.
Серьезное приготовление к пастырству современных пастырей должно, в подражание Господу, выражаться приобретением знаний, чистоты, близости к Богу. Сведущий в теории пастырства легче приобретает опыт, глубже наблюдает окружающую жизнь, тщательнее работает над собственной личностью и возгревает возвышенно идеальную настроенность, бросая пастырскими трудами свет практики на свою теорию.
Необходимость обдуманного и зрелого приготовления к пастырству видна на Апостолах Христовых. Допущенные по призванию к теснейшему внутреннему общению с Господом и составляя Его свиту, они не тотчас сделались ловцами человеков (Мф. 4, 19), а больше трех лет были со своим Учителем, слушали Его, приглядывались к Его жизни, пользовались Его доверием и руководством. Вначале они слабо отражают свойства Учителя, но после мало-помалу проникаются Его чудесным влиянием и поддаются Ему. Нрав их становится мягче, речь умереннее, поступки более отрешенными от себялюбия. Как ласточки, нашедшие лето, или как замерзшие почки под влиянием теплых лучей весеннего солнца, они раскрывают свою природу около Господа для более полной пастырской жизни. Значение притч им было объяснено со стороны Господа особенно, и они называли Своего Учителя Равви (Мк. 9, 5), что значит Учитель жизни.
И пастыри из соответствующих их деятельности книг Священного Писания, как из глубины морской, прежде всего должны износить жемчужины знания, богатства наблюдений над человеческой природой, прояснить истину для самих себя. Теоретическая подготовка исследованием Писаний должна первее возродить самого пастыря, вывести на свет Божий все хорошее в его жизни. Плохое он обязан оставить, покаянно оплакать, забыть и твердо решить более не грешить, и, ставши истинно хорошим человеком, он может быть и истинным пастырем. Знания у пастыря должны быть не самоцелью, не суетою сует, а средством к нравственному улучшению. Все дела свои он должен относить ко Христу, мысленно поставляя их на Его одобрение, имея всегда пред очами Его идеальный образ и благоговея пред Ним. Так вызывается <?> человек в пастыре человеков. Подчинивший себе грубые инстинкты и научившийся играть на многосложном инструменте своей души у себя дома, тот овладеет им и в чужом собрании. Он открывает в себе победой над страстями, молитвой и словом Божиим сферу добрых мыслей и расположений. Наконец, наблюдение в природе величия, премудрости и силы Божией и непосредственное изучение жизни в людских бедах, болезнях и прирелигиозных подъемах еще более осмысливают приготовление к пастырству. Некогда посещение Иерусалимского храма Господом Спасителем в двенадцатилетнем возрасте вызвало в Нем мысли о Храме как о доме Отца Его. Здесь именно по человечеству Господь решил вопрос о призвании Своем служить миру. Охваченный и воспламененный мыслью о Своем призвании, Господь забыл об окружающем, почувствовал непреодолимое побуждение заниматься деятельностью Своего Отца и быть в Его доме, в сознательно свободном подчинении Своей воли воле Отчей. Замечательно, что всю Свою пастырскую деятельность Господь Спаситель изводил из Своего внутреннего собственного Я, руководясь тем, что Ему представляется должным.
Отсюда и для христианского пастыря необходимо внутреннее призвание как импульс его мысли и пастырского бытия. Апостолы Андрей и Иоанн, согласно указанию Предтечи Господня (см.: Ин. 1, 35–37), пошли за Божественным Учителем по внутренней необходимости и желанию и в приятии ученичества от Него восприняли пастырство. Желание быть учениками Христовыми Апостолы выразили вопросом к Нему: Равви, — или, что то же, Учитель где Ты живешь?
(ср.: Ин. 1, 38). Такое состояние духа — внутреннее призвание к пастырству. Собственно, здесь мы видим простое сближение будущих пастырей с Пастыреначальником, внутреннее желание быть учениками, свободное решение следовать призыву и своему порыву к свету и истине. Внешнее призвание благодаря ближайшему знакомству с Пастыреначальником развилось у Апостолов в призвание внутреннее. Отсюда пастырское призвание есть способность к непринужденному следованию человека за Христом, связанное с нею стремление к продолжению Его дела и благоприятные для развития этих стремлений и способностей внешние обстоятельства.
Изредка, при внутреннем призвании, благодать Божия явно прикасается к сердцу призываемого и бывает слышима в совести (см.: Откр. 3, 20), как это можно наблюдать на примере митрополита Московского и Коломенского <святителя. — Ред.> Иннокентия (Вениаминова). Если у высоконравственных лиц слышимы сердечные веяния и голос благодати, то в обыкновенных случаях внутреннее призвание ощущается как ясно сознанное стремление человека к пастырству. Внешнее призвание к пастырству иногда отождествляют с направлением обстоятельств жизни тех или иных лиц к пастырству и тесным сближением их с пастырством Христа.
Из желающих следовать за Христом Спасителем во дни Его земной жизни одни отвергались, другие призывались, третьи признавались неблагонадежными для Царства Божия (см.: Лк. 9, 57–62) — в зависимости от своекорыстия, от искренности желания и за увлечения мирскими привязанностями. Спаситель никого не исключал из своих последователей, но недостойным не препятствовал исключать самих себя. Вокруг Него происходила мощная работа сердец, и результат борьбы показывал меру достоинства призываемых. В этом-то и заключалось образное вывеивание лопатою Христовою недостойных последования за Ним (см.: Мф. 3, 12).
Говоря кратко, пригодность к пастырству определяется свободно сознательным подчинением воли призываемых воле Бога, вытекающим из внутреннего «я» человека и не покидающим его.
Переход от призвания внешнего к внутреннему можно наблюдать на примере апостола Петра. При восстановлении его в апостольском достоинстве на берегу Генисаретского озера Господь вопрошает его трижды о любви к Себе словами: Любишь ли ты Меня (Ин. 21, 15–17) — любовию совершенною, вечною, неизменною? И Апостол отвечает: Ты знаешь, что я люблю Тебя (Ин. 21, 15–17) — дружески преданно. После внутреннего самоопределения и самопроверки себя Петром Спаситель говорит ему: Паси агнцев Моих (Ин. 21, 15) — юную нарождающуюся Церковь, паси овец Моих (Ин. 21, 16, 17), питающихся более твердой пищей. Очевидно, за глубокую любовь ко Христу, искренне обдуманное стремление к пастырству Петр удостоен пастырских прав в полном объеме. Внутреннее призвание могут воспитать в себе все, искренно желающие поработать над собой в пастырской подготовке. У них к сознанию пастырского долга постепенно примешивается интерес, желание продолжать дело, а потом и стремление продолжать учительство с любовью, что и составляет знак внутреннего призвания. Вдумчивое отношение к цели своей жизни и полная убежденность в исполнимости пастырского служения ведут к истинно пастырской деятельности. Будущему пастырю необходимо смиренно сознавать свое недостоинство, постоянно ходить в покаянном настроении, и Господь его, изветшалого, немудрого и немощного, высотою самого служения возбудит к ревностному исполнению, усугубит его талант благодатию и в немощи его совершит Свою силу. При несоответствии пастырскому идеалу совесть будет всякий раз мучить такого пастыря до тех пор, пока он не воздвигнет себя к исправлению.
Итак, желающий пастырства должен воспитать в себе самоотверженную любовь, готовность самоотверженно сносить укоризны и злословия при исполнении Божией воли. Не имеющий таланта Петровой любви должен работать в Божием вертограде с наличного своею любовью, ввиду настоящей немалой нужды в служителях Церкви. Апостолы, призываемые Господом к пастырству, на зов Христов даже не сказали простого «да», а всецело доверились Божественному Пастыреначальнику и приняты были Им в Его доверие. Так и современные верующие могут быть достойными пастырями при любви ко Христу, подчинении Его воле личного своеволия, при внутреннем пастырском настроении, полном смирения и высоком в интеллектуальном и моральном отношениях. Отказывающийся от пастырского служения, при способности к нему, наказывается презрением Церкви и гласом Господним чрез Пророка: Вы презрительно обратили ко Мне хребет и не повиновались; так будет и вам: когда призовете Меня, не призрю на молитву вашу и неуслышу ее (ср.: Иез. 8, 16, 18). Подобно первозванным Апостолам у Господа, теперь, в наличной действительности, первозванными к пастырству должны быть названы современные воспитанники духовно-учебных наших заведений.
В духовных школах их настраивают, формируют, воспитывают, развивают и каждый атом в их организме делают как бы церковным. В учебных заведениях они воспитываются на трудовые жертвы простецов верующих, составляющие свечной доход приходских церквей, пользуются всегда особенным попечением школьной администрации. И каждый из таковых вправе изъявить желание быть пастырем, войти в содружество со Христом, Который готов принять их в доверие к Себе. Питомцев духовной школы призывает к пастырству сама жизнь, Промысл Божий. Не они избрали Господа, а Он избрал их в Свои ученики, чтобы они, по выходе из школы, шли и приносили плод на ниве пастырства. Иные родители, как пророчица Анна — пророка Самуила (см.: 1 Цар. 1, 11), посвящают своих детей Богу от чрева своего, от рождения их, а те должны взаимно воспитать в себе постоянную внутреннюю склонность к служению Церкви, желание любить пастырское звание и носить его. Когда совесть уполномочивает нас и побуждает нас возложить на себя исполнение пастырской обязанности или обстоятельства жизни ведут к тому, тогда мы призваны делать Божие дело. Пастырское призвание — результат внутренней работы над собой, а не результат внешнего чуда. Работать над собой следует во имя Христовой любви и в этом полагать свое призвание.
Самооценка в пастырском приготовлении к служению Церкви маловажна из-за своей нередкой ложности. Так, готовящиеся ко священству могут прельщаться будущим своим служением в силу желания влиять на других или прельщения внешней красотой богослужебных действий. Иные находят предвкушение удовольствия от мысли, что они будут учить, наставлять, исповедовать верующих. Некоторые, с тонким самолюбием, мечтают о высоких должностях и церковно-административной работе и достижениях. Приступающие к пастырству с описанным предрасположением скорее способны внести в жизнь своей паствы путаницу чем ее преобразовать к лучшему.
С другой стороны, неполезно будущим пастырям в период подготовки к служению непрерывно щупать пульс каждому своему ощущению для определения меры своей годности к пастырству. Такой самоанализ выражает лишь слабохарактерность, поддающуюся летучим влияниям мыслей. Но среди кандидатов священства встречаются и достойные люди. Отмечая наличие их, преподобный Симеон Новый Богослов в своем 88-м слове говорит: «Кто… стяжал такую любовь к Богу что лишь только услышит одно имя Христа, тотчас начинает гореть пламенем к Нему и проливать слезы, плакать при этом и о братиях своих, почитая грехи других собственными своими и от всей души имея себя самого грешнейшим паче всех… но питает дерзновенное упование на Божественную благодать и силу, ею подаемую, и если с готовностию решается на такой шаг <принятие священства>, то… <тот готов> живот свой положить за братии, во исполнение заповеди Божией и любви к ближнему»[18].
Люди с таким настроением редки. Большинству приготовление к священству дается большой предварительной работой над собой. Склад души русского человека, жаждущего обновления, скорбящего о своих грехах и стремящегося и себя, и других приблизить к Богу, как раз соответствует тому настроению, которое должно определиться в кандидате священства.
Естественная подготовка к его будущему служению должна выражаться в следующем совершенствовании:
1) он обязан изучить условия успешной борьбы добра со злом по разуму Библии, святых Отцов Церкви, по аскетикам епископа Феофана Затворника и епископа <святителя. — Ред.> Игнатия Брянчанинова, на основании современной изящной и классической литературы и общения с больными, скорбными и опытно духовными лицами;
2) его обязанность — навыкать к проповедничеству, уяснять себе при этом истины веры и побеждать застенчивость. Малодейственное внутреннее слово, высказываемое проповедью, растет у самого проповедника, как пять евангельских хлебов в истории насыщения пяти тысяч человек (см.: Мф. 14, 17–21);
3) навыки чистоты, благочестия, любви и сострадания должны быть для готовящегося к священству первейшим объектом внимания. Бывают пастыри-аскеты, послушные высшей церковной власти, но чуждые пастырского умения объединяться с паствой. На поприще церковного служения они нередко неопытны и тяжелы для пасомых сухостью и черствостью. Учиться пастырскому духу по книгам подвижническим следует осмотрительно и с выбором руководств. Есть книги, которые превосходно учат чистоте и богомыслию, но не раскрывают путей к воспитанию отзывчивости и сострадания. Названные качества учат развивать лишь те руководители, которые потрудились в общественной работе, направленной к душевному спасению руководимых ими. Их пример показывает, что самозамкнутому человеку нужно сближаться с людьми в их несчастиях, когда они сами напрашиваются на откровенность и сочувствие, деятельно раскрывать себя к участию другим и расширять свою открытость и мягкость обращения. Сладость бескорыстной любви сама повлечет к продолжению деятельности на пользу окружающих. При малочисленности искренних людей как ценны лица, полные задушевности! Между тем только они способны горячо проповедовать, понимать настроение собеседников и уметь давать им нужные ответы. Напротив, закованность в номизм <греч. ό νόμος — закон. — Ред.> и схоластику очерствляют человека и разобщают со всеми;
4) наиболее важный труд надо приложить кандидату священства к приобретению прямолинейных религиозных убеждений. Колебания воли пасомые прощают своему пастырю при его немощах, но измену убеждениям — никогда. Равно и суд Божий, и суд личный требует от каждого из нас быть человеком идеи. Условность, подчиняющаяся разным порывам по часам дня и попускающая за молитвой злоречие, цинизм, пренебрежение верой и тому подобное, в пастыре недопустима. Ему никогда нельзя маскироваться неверием, но следует неизменно быть преданным вере, <быть — Ред.> железным столбом имедною стеною (Иер. 1, 18) в неизменном соблюдении Закона Божьего, уклонение же от воли Божией оплакивать горько. Взгляд на пастырство как на внешнюю профессию хиротонисуемого лишает обновления благодатию священства. При учительстве он, сделавшись пастырем, изнесет из своей души пасомым одни сухие, диалектические доводы необходимости добродетели и гибельности порока, но никто из слушателей от проповедничества его не подвигнется к исправлению и не придет в чувство. Неуклонно верный пастырским идеалам до хиротонии расширяет свои религиозные понятия, создает в себе целостность характера без фанатизма, без раздражительности и холодного квиетизма <лат. quietus — спокойный, безмятежный. — Ред.>, вырабатывает духовный вкус и чутье к оценке жизненных явлений.
Вступив на поле пастырского служения, он будет в полном смысле слова устами Божиими (ср.: Мф. 4, 4) в руководстве верующими.
Сущность пастырского служения
Раскрытию важнейших сторон пастырской психологии предпошлем рассмотрение вопроса о сущности пастырского служения.
Обычно существенную цель пастырского служения полагают в заботах о духовном усовершении или спасении людей. Такое определение, бедное содержанием, слишком обще. Под это определение душепопечения без натяжек может подойти пастырство всевозможных религиозных направлений и оттенков: попечителями душ пасомых одинаково считают себя церковники-обновленцы, ксендзы, пасторы, сектантские пресвитеры, или «старшие братья», магометанские муллы и языческие жрецы.
Православно-пастырское богословие, в лице своих разных исследователей, характернейшей чертой христианского пастырства считает и нравственное руководство паствой, и тайноводство, и проповедничество, и сумму трех видов пастырского служения, только что поименованных. Профессор В.Ф. Певницкий, например, признает, что пастырское служение состоит «в строении Тайн Божиих, проповеди слова Божия и попечительном руководстве людей в духовной жизни»[19]. Архиепископ Антоний (Храповицкий) в пастырской деятельности отмечает два свойства: благодатно-духовное возрождение людей и руководство их к духовному совершенству[20].
За отсутствием единого определения сущности пастырства в пасторологии неотчетливо преимущество какой-либо важнейшей стороны этого служения. С упадком у нас живого пастырского духа данный вопрос освещается или односторонне, или неверно или вовсе забывается. Многие современные пастыри главную часть своего служения усматривают в совершении Таинств, богослужения, треб и молитвенных чиноположении. Другие считают это второстепенным в пастырстве, а главным считают руководство пасомых и расширение проповедничества. Третьи, в последние годы нашей жизни, вводят в состав пастырских обязанностей усиленные заботы об устроении земной культуры и участие в государственном строительстве. Мироотреченный же, «византийско-аскетический», характер пастырства осуждают (обновленчество). Четвертые, признавая важность тайноводства и руководства у пастырей, отделяют пастырство от священства и относят священство более к Догматике (см.: Экземплярский В.И. Библейское и святоотеческое учение о сущности священства. Киев, 1904), а пастырство к научной Пасторологии (архимандрит Борис [Плотников]) или к особому отделу ее (архимандрит Кирилл [Наумов]).
Вот почему необходимо ясное определение существенного характера пастырства, общим признаком коего признается руководство ко спасению. Различие ответов на данный вопрос должно зависеть, очевидно, от того или иного понимания спасения. Пасторология не занимается толкованием существа спасения и принимает уже готовое понимание спасения. Епископ Феофан Затворник, признанный судом Церкви и Академии авторитетом в области аскетики, определяет христианскую жизнь в смысле ревности и силы «пребывать в общении с Богом деятельным, по вере в Господа нашего Иисуса Христа, при помощи благодати Божией, исполнением святой воли Его во славу пресвятого имени Его»[21].
Следовательно, существо христианской жизни состоит в богообщении о Христе, Господе нашем, в «богообщении, вначале обычно сокровенном не только от других, но и от себя»[22]. Первоначально оно выражается подвигами очищения от грехов и лишь постепенно становится ощутительным при своей таинственности. Если богообщение — цель трудов наших и сущность спасения, то и начало его и последующее Домостроительство спасения или способность и сила его достигать зависят не от человека, а от Бога, имеющего власть дать Себя в желаемое общение. Вера и усилие человека в спасении требуют восполнения благодатию Духа Святаго по милости и благости Божией. Чрез Духа Святаго и совершается богообщение. Без благодати Божией в христианине не может быть ничего доброго, как и апостол Павел говорит: Благодатию Божиею я есмь то, что есмь (ср.: 1 Кор. 15, 10). Долго мы не знаем сей необходимости своего душевного укрепления благодатию. Когда же это опознаем, тогда начинаем видеть необходимость для себя благодатной силы буквально в каждую минуту нашего бытия, подобно дыханию. Беспредельно широка действующая в человеке благодать Господня. Для человека всем является Господь постоянно. Человеческие привнесения в дело своего спасения состоят лишь из сознания греховности и из немощных усилий выйти из нее. Сообщение людям дароспасающей благодати есть цель служения в Церкви Господа Спасителя. Он исходатайствовал от Бога Отца излияние Святаго Духа на Церковь в Пятидесятницу. С того времени до кончины настоящего бытия Дух Святый непрестанно посылается на спасение людей чрез Господа Иисуса Христа, Посредника между Богом и людьми.
В связи с этим сущность пастырского служения Господа наиболее правильно усматривать в благодатном посредничестве (см.: Ин. 10; 1 Пет. 2, 25; 5, 4; Евр. 13, 20). О продолжателях Своего служения — Апостолах и их преемниках, пастырях, Спаситель сказал: Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас (Ин. 20, 21). По выражению апостола Павла, пастыри — соработники, споспешники, слуги Христовы, посланники Божий, от имени Христова, то есть те же посредники и продолжатели дела Христова (см.: 1 Кор. 3, 9-Ю; 4, 1–2, 9; 2 Кор. 5, 20). Все же от Бога, Иисусом Христом примирившего нас с Собою и давшего нам <Апостолам> служение примирения… Итак мы — посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом (2 Кор. 5, 18, 20). Судя по этим словам, характер пастырства выражается посредничеством не человеческим, а Христовым, благодатным. Если кто Духа Христова не имеет, тот и не Его (ср.: Рим. 8, 9). Мысль о Божественном, благодатном посредничестве пастырей апостол Павел защищает в первых четырех главах Первого послания к Коринфянам против ложного взгляда некоторых коринфских христиан, привязывающихся к человеческим преимуществам своих духовных отцов.
Представление о пастырстве как благодатном посредничестве в деле возрождения людей отмечено в учебнике по Пастырскому богословию архимандрита Кирилла (Наумова). Только здесь посредничество более относится к богослужению и тайноводству, пастырское проповедничество и руководство лишь отчасти связаны с основной сущностью пастырского служения. Подобное деление искусственно, если не объединить всех сторон пастырства в общем признаке — посредничестве пастыря за паству пред Богом.
Святоотеческий взгляд на благодатное посредничество в пастырстве особенно ясно показывает, между прочим, преподобный Симеон Новый Богослов: «Владыка наш и Бог, желая научить нас, что к Богу приближаться надлежит нам с помощию какого-либо посредника и поручителя, Сам, как во всем прочем, показал нам пример и образец, так и в этом Сам был первым Посредником и Ходатаем человеческого естества, принесши оное в Себе Отцу Своему и Богу.
Потом поставил служителями сего посредничества и ходатайства святых Апостолов Своих, которые и приводили ко Владыке Христу всех уверовавших в Него. Апостолы опять, из числа сих уверовавших, избирали достойнейших и их рукополагали в преемников себе — быть служителями того же посредничества»[23] и так далее «даже доныне»[24]. Все они были посланы для того, чтобы сделать «нас сынами» Богу «по благодати»[25] посредством проповеди Евангелия и Святого Крещения.
Подобное же воззрение на сущность пастырского служения находим в дневнике отца Иоанна Кронштадтского, мнение которого, бесспорно, равняется по авторитетности святоотеческому. Его мысли на эту тему исходили из опытного осуществления пастырского идеала, почему с ним нельзя не считаться. «Чрез священство грешные люди примиряются с Богом, с Которым бывают постоянно во вражде чрез грех, и становятся братиями Самого Христа и сынами Божиими…<…> Таким образом священство Церкви Православной по своему характеру есть служение величайшее, и на Земле — пренебесное, святейшее, жизнерадостное и всеосвящающее; служение священническое есть посредничество между Творцом и тварью»[26].
По отношению к первому Посреднику, Христу Спасителю, посредничество пастырей — слуг Христовых — вторично и даже третично, если принять во внимание действие еще благодати Святаго Духа. Сам по себе всякий священник — ничто, но по благодати священства делается виновником исцеления болезней, единения верующих с Богом в Таинствах и руководителем их ко спасению советами и наставлениями.
Во всяком посредничестве налицо взаимоотношение двух сторон чрез третье лицо, посредствующее между двумя. Виды и степени взаимообщения зависят от близости объединяющихся сторон и меры посредственной передачи ими себя и своего — друг другу чрез третье лицо. Следовательно, основные элементы в посредничестве таковы:
1) общение;
2) зависимость от высшей стороны;
3) посредство третьего лица.
Названные элементы имеются во всех видах пастырского служения. Возьмем чисто благодатную, тайноводственную сторону пастырства.
Здесь без пастыря и его благодатных полномочий, хотя пастырь, сам по себе, в Таинствах и не имеет существенного значения, тайноводственного общения людей с Богом не совершается. Пастырь — посредник благодатного тайносовершения.
Совершая богослужения и вознося молитвы в церкви, пастырь по идеалу не рядовой молящийся, а предстоятель от лица всех пред Богом.
По благодати священства он возносит Богу молитвы от народа и за народ. Другими словами, он молитвенник посредствующий.
Его руководство паствою, чрез учительство в Церкви и отеческое общение с отдельными пасомыми, содержит в себе три элемента:
1) приведение слушателей беседою к общению с Богом;
2) действие в богообщении благодати Божией;
3) пастырское представительство от лица Божия при возвещении Евангелия.
Божие слово, конечно, действенно само в себе. Но вера, любовь и смирение, дышащие в пастырских словах, возгревают слово Божие в душах пасомых.
За последнее время в верующей интеллигенции и самой пастырской среде упрочился взгляд на служение пастыря, так сказать, душевный, естественный. Со стороны церковного общества и духовенства поднимаются голоса, требующие повысить проповедничество и пастырское руководство и одушевить его. При этом стороны тайноводственнная и молитвенная в современном церковном сознании отступают на второй план как неважные, малоинтересные и механичные. Интеллигенты, простой народ и сектанты очень часто проникнуты стремлением оценивать пастырство мерой проповеднического таланта и весом личности самого пастыря. А так как наличная пастырская деятельность не удовлетворяет этим требованиям, то, особенно, сектанты порицают Православную Церковь за оскудение истинными пастырями. К сожалению, и среди духовенства, особенно городского, гаснет представление себя благодатными посредниками и молитвенно предстательствующими за народ пред Богом. Это погасание заметно не в теории или сознании, а в сердцах живой психологии и в пастырской практике. Ревностные пастыри более расположены уделять свое исключительное внимание нравственно-воспитательной работе путем энергичного проповедничества.
При выяснении сравнительного достоинства видов служения пастыря следует исходить из понятия этого служения как благодатного возрождения людей и благодатного посредничества. Главный Совершитель спасения людей — Господь и Его благодать. Личность пастыря здесь второстепенна. По отношению к Пастыреначальнику Христу и благодати Святаго Духа она — посредствующая инстанция. О том, что благодати Святаго Духа в спасении принадлежит, по существу, все, Златоуст рассуждает так: «Не будем… говорить худо <о достоинстве пастырях… Устыдимся того дня, в который он просветил нас Крещением… он каждый день служит тебе, предлагает чтение Писания, для тебя украшает дом Божий, для тебя бодрствует… за тебя предстоит и ходатайствует пред Богом, за тебя творит прошения, для тебя совершает все свое служение. Этого устыдись, это представляй и подходи к нему со всяким благоговением. Он нехорош? Но скажи мне, что из этого? И хороший разве сам сообщает тебе великие блага? Нет… Бог действовал и чрез волов при кивоте (см.: 1 Цар. 6). Разве жизнь священника или добродетель его может совершить что-нибудь подобное? Дары Божий не таковы, чтобы они зависели от священнической добродетели; все происходит от благодати; дело священника — только отверзать уста, а все совершает Бог; священник же исполняет только видимые действия. Вспомни, какое расстояние между Иоанном и Иисусом… И однако, Дух не сошел прежде, нежели совершено было Крещение… Для чего же так было? Чтобы ты знал, что священник совершает только видимые действия… <а> все устрояет Бог… все совершает Бог»[27].
Если Бог и благодать Его — главный фактор спасения, то личность пастыря здесь второстепенна. Чрез пастырей действует Сам Господь, тайноводствуют ли они, молятся ли или руководствуют кого. Совершение спасения благодатию выделяет на первый план пастырского служения ту его сторону, в которой непосредственнее, теснее и более всего облагодатствуются люди. Ближе всего богообщение производится совершением семи Таинств Церкви, молитвенных чиноположении и действий, подающих благодать Святаго Духа. Отмеченную главную сторону пастырского служения можно назвать мистической, или благодатно-таинственной, и более важною по признаку посредничества прямого, непосредственного.
Продолжение тайноводственного вида пастырской деятельности составляет молитвенное посредничество. По идеалу пастырь-молитвенник стоит как бы посередине между Богом и людьми. Силою благодатной любви одна рука его, так сказать, держит вверенную паству, другая по дару священства дерзновенно держится за Бога. Он ходатайствует пред Богом, испрашивает нужную помощь благодати или по своей инициативе и желанию молится за паству. Кроме часто повторяющихся типичных явлений христианской жизни и событий, освящаемых особыми Таинствами и обрядами, у отдельных верующих людей могут возникать личные, особенные нужды. Для таких случаев Господь дал пастырю право ходатайствовать пред Ним о ниспослании верующим особенной потребной благодати.
Благодать же нужна постоянно и необходимее человеческих предосторожностей, знаний, советов и просьб. За высоту значения молитвенная сторона должна стоять в сознании пастыря почти рядом с мистическим посредничеством. Но степень непосредственности в ней все же меньшая сравнительно с тайноводством. На выработку молитвенного духа современные пастыри как раз обращают внимания недостаточно. И быть может, приснопамятный отец Иоанн Кронштадтский еще в годы академического студенчества, чутко уловив в современном ему пастырстве черту омертвения молитвенного чувства, сам возгорелся стремлением возжечь в себе пламень молитвенного духа. Свое глубокое желание сделаться
искренним предстателем за людей пред Богом он, как известно, осуществил идеально. Молиться горячо, чудотворно было его любимой стихией, особенно за ежедневным совершением Литургии. Подобно этому главная забота всякого пастыря души должна направляться к созданию в себе чистого настроения для безгрешного предстояния Божию престолу и молитвы здесь за людей Божиих по данной благодати. Благодатное молитвенное посредничество в связи с этим следует поставить в пастырском самосознании непосредственно за важнейшим мистическим служением.
Третий вид пастырской деятельности — благодатное руководство естественнее всего рассматривать и ставить пастырю после молитвы. Молитва, как сказал недавно Святейший Патриарх Алексий в речи новорукоположенному епископу Петрозаводскому и Олонецкому Нектарию, «является выражением общения с Богом, ибо от молитвы сила власти». «Действия» молитвенно возносящегося к Небу епископа «исполнены благодати и силы»[28]. В пастырском руководстве несомненны и действие благодати, и общение с Богом пастыря и пасомых. При всем том в нем нет характера непосредственности, столь выразительной, как в первых двух видах пастырского служения. Здесь между пастырем и руководимыми им посредствует учительное слово. Оно касается прежде всего мысленной стороны слушателей и чрез мысль падает на орган чувства — сердце, преимущественно печатлеющее в себе религиозные переживания. Потому пастырское руководство вводит в общение с Богом прежде всего мысли пасомых и подготовляет их к Таинствам и молитве — как средствам непосредственного общения с Богом. Его можно назвать непрямым посредничеством и путем людей к Богу — вспомогательным, косвенным.
Высказанный нами взгляд на сравнительное значение тайноводства, молитвы и руководства в пастырстве принимается согласно далеко не всеми пасторологами. В наиболее старых по времени появления в свет курсах Пастырского богословия центр внимания уделяется исключительно пастырскому руководству и учительству. О тайноводстве и молитве пастырей в названных курсах говорится бегло, формально. Даже архиепископ Антоний (Храповицкий) сущность пастырства перенес на сторону моральную и дар благодатной, сострадательной любви к пастве считает сущностью пастырского служения[29]
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Пастырское богословие предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
28
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий. Речь, произнесенная Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием при вручении архипастырского жезла новопоставленному епископу Петрозаводскому и Олонецкому Нектарию во Всехсвятском храме г. Москвы 29 июня 1947 г. // Журнал Московской Патриархии. М., 1947, № 8. С. 9.
