Украинский национализм

Украинский национализм — политическая националистическая идеология, а также общественно-политическое движение, ставящее целью создание и развитие украинского самостоятельного национального государства и/или защиту национальной самобытности. Национализм требует в первую очередь национального самосознания, осознания национальной общности группы людей.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

И произошло, конечно, так, что украинский национализм стал врагом коммунизма. В основном коммунизм[17] в Российской империи в дореволюционный период и во время революции 1917 года был движением городским. И его идеология, и его практические возможности прежде всего побуждали сторонников коммунизма искать поддержку среди городских промышленных рабочих, ведомых и вдохновляемых группой инакомыслящих интеллектуалов. Он втягивал в себя все нации царской России, но был преобладающе русским и еврейским. Рабочую массу составляли в основном русские, а те немногие украинские рабочие, которые обосновались до 1917 года в городах, были по большей части русифицированы по языку и сознанию. Но коммунистические лидеры, с их четким осознанием реальных социальных условий России, поняли, что никакое чисто городское движение не сможет добиться успеха в стране на четыре пятых крестьянской. Поэтому они старались, особенно после мартовской революции 1917 года (очевидно, что речь идет о Февральской революции. – Примеч. пер), через механизм Советов вовлекать сельского жителя в революционное движение. Здесь коммунисты натолкнулись на оппозицию украинских националистов. В условиях беспорядка и дезорганизации после свержения царя украинские националисты были способны из стадии квазизаконной группы партий, намеревавшихся прежде всего пробуждать приверженность к культурному национализму, перейти к положению реальной, пусть и шаткой, политической силы. С весны 1917 до лета 1920 года эта сила, хотя и не представляла больше единственного «движения», оказалась способной поддерживать ряд украинских правительств на территории Украины.

Джон А. Армстронг, Украинский национализм. Факты и исследования, 2008

Украина является соседом России; ее прошлое тесно переплетается с российским. Одной из узловых проблем новейшей истории Украины является деятельность Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА). Сегодня эти аббревиатуры знакомы даже далеким от украинской истории людям. Профессиональными историками и публицистами сломано немало копий в дискуссиях относительно сотрудничества украинских националистов с немцами, борьбы УПА с Красной Армией и Вермахтом, участия солдат УПА в уничтожении мирного гражданского населения. «Проблема УПА» долгое время оставалась, и все еще остается, вопросом, раскалывающим украинское общество. В сознании одних закрепился образ ОУН, сформированный советской и постсоветской историографией и пропагандой, представлявшей украинских националистов бандитами, «украинско-немецкими националистами», простыми исполнителями воли своих зарубежных хозяев. Для других, воспитанных на опыте личного общения с украинскими националистами, знакомых преимущественно с националистической и эмигрантской историографии, украинские националисты и воины УПА – это несомненные герои, а украинский национализм – сила, сражавшаяся в неравной борьбе против двух тоталитарных режимов, и никогда ничего общего не имевшая с фашизмом.

Алексей Баканов, «Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг., 2014

ОУН видел свои истинные корни в теоретических трудах Дмитра Донцова (1883–1972) о национализме. Донцов понимал украинский национализм как своеобразный „религиозный орден“, который должен был породить особую элиту, – авангард, воздействующий на общество, и отличный от всех классических партийных форм. Человек нового типа, которого хотели сформировать украинские националисты, должен был активно и творчески приступить к созданию нового общества. Донцов проводил четкую разграничительную линию с социализмом и коммунизмом, он рассматривал их в качестве „враждебной идеологии“, так как их политика союзов противоречила идее „элитарного авангарда“, а их интернационализм был направлен „против собственного народа“. Коммунисты, социалисты, большевики и „умеренные“ из собственных рядов рассматривались ОУН как „предатели народа“, и обращались с ними соответственно.

Хельмут Вагнер, Правые в Раде. Западный ответ на Восточный вопрос, 2016

В русской, особенно эмигрантской, литературе существует давнишняя тенденция объяснять украинский национализм исключительно воздействием внешних сил. Особенное распространение получила она после Первой мировой войны, когда вскрылась картина широкой деятельности австро-германцев по финансированию организаций, вроде «Союза вызволения Украины», по организации боевых дружин («Сичевые стрельцы»), воевавших на стороне немцев, по устройству лагерей-школ для пленных украинцев.

Николай Ульянов, Происхождение украинского сепаратизма, 2017

Идея федеративного устройства Украины возникла еще до появления государства с таким названием на политической карте мира – в период перестроечной борьбы за национальный суверенитет и независимость от СССР. Исходила тогда эта идея из региона, по сей день являющегося оплотом украинского национализма – из западных областей Украины. Покойный Вячеслав Чорновил – один из первых идеологов современного украинского национализма, создатель Народного Руха – еще в 1989 году, по свидетельству его сына Тараса Чорновила, говорил, что «Украина может быть федеративной».

Сергей Андреев, Федерализация Украины, 2006

На фоне Евромайдана на украинскую политическую сцену вышел «Правый сектор» – объединение однозначно неонацистских группировок. Именно эта полувоенизированная организация, не игравшая до этого никакой роли в политической жизни Украины, стала ведущей. «Правый сектор» не давая конфликтным вспышкам утихнуть, вновь и вновь раздувал конфликт. Один из идеологов украинского национализма Дмитро Корчинский некогда высказывал мысль о «казаках и свинопасах» в украинском обществе. Эту идею формирования «элитарного» общества и пытается воплотить «Правый сектор» с опорой на военную силу.

Алексей Кочетков, Кровавые преступления бандеровской хунты, 2015

Другой важный факт. Процесс зарождения украинского национализма как идеи о том, что украинцы – это отдельный этнос, начался только в XIX веке, и в этом процессе участвовало очень ограниченное число людей. Более того, в тридцатые – пятидесятые годы идеи западноукраинского национализма разделяло относительно немного жителей советской Украины. Если быть точными, то только проживавшие в западных областях республики. Сейчас наблюдается аналогичная картина. Поясним, что под термином «этнос» мы подразумеваем исторически образовавшуюся группу людей, объединенных общим происхождением, религией, языковыми и культурными признаками. Для своего устойчивого существования крупный этнос стремится создать свое независимое государство или автономию в составе другого государства. Фактически это означает, что Степан Бандера и «бандеровцы» выражали интересы лишь части украинского населения, которое проживало на территории УССР. Почему так произошло? Все дело в том, что на протяжении всей истории у украинцев не было своего государства, где компактно проживали бы представители этой национальности.

Александр Север, Бандера и бандеровщина, 2014

В общем контексте противостояния советскому культурному наследию голодомор особенно важен своим масштабом. Если принять аргументацию его апологетов, мы получаем самое большое в истории человечества преступление власти против своего народа, и тем самым мы морально обвиняем коммунистов в самом большом в истории человечества преступлении. И соглашаемся морально оправдать любую форму сопротивления коммунистам, в том числе и через коллаборацию по отношению к нацистам. Масштаб в данном случае имеет принципиальное значение. Речь идет о качественно ином, чем в случае с литовским «геноцидом» или высылками кавказских народов, примере. Речь идет именно о полном моральном осуждении СССР и коммунизма. Голодомор – тоталитарная в своей основе идеологическая конструкция, она выводит проблему осуждения советского коммунизма за рамки украинского национализма, хотя и работает в том числе на украинскую националистическую идентичность.

Юрий Шевцов, Новая идеология: голодомор, 2009

По этой причине литовский, белорусский и украинский национализм носит в том числе антипольский характер, а Литве и Украине, в которых местный национализм является правящей идеологией, даже при полном единстве внешнеполитических установок не удаётся выстроить стратегическое партнёрство с Польшей.

А. А. Носович, Почему Беларусь не Прибалтика, 2017

«Люди, живущие в городах Украины, – писала в мае делегация киевской Рады Временному правительству, – видят пред собою обрусевшие улицы этих городов… совершенно забывают о том, что эти города – только маленькие островки в море всего украинского народа». Когда Роза Люксембург в своей посмертной полемике с программой октябрьского переворота утверждала, что украинский национализм, бывший ранее лишь «забавой» дюжины мелкобуржуазных интеллигентов, искусственно поднялся на дрожжах большевистской формулы самоопределения, то она, несмотря на свою светлую голову, впадала в тягчайшую историческую ошибку: украинское крестьянство не выдвигало в прошлом национальных требований по той причине, по которой оно вообще не поднималось до политики. Главная заслуга февральского переворота, пожалуй, единственная, но вполне достаточная, в том именно и состояла, что он дал наконец возможность наиболее угнетенным классам и нациям России заговорить вслух. Политическое пробуждение крестьянства не могло, однако, произойти иначе, как через родной язык, со всеми вытекающими отсюда последствиями относительно школы, суда, самоуправления. Противиться этому значило бы пытаться вернуть крестьянство в небытие.

Л. Д. Троцкий, История русской революции. Том II, часть 2, -1

«Люди, живущие в городах Украины, – писала в мае делегация киевской Рады Временному правительству, – видят пред собою обрусевшие улицы этих городов… совершенно забывают о том, что эти города – только маленькие островки в море всего украинского народа». Когда Роза Люксембург в своей посмертной полемике с программой октябрьского переворота утверждала, что украинский национализм, бывший ранее лишь «забавой» дюжины мелкобуржуазных интеллигентов, искусственно поднялся на дрожжах большевистской формулы самоопределения, то она, несмотря на свою светлую голову, впадала в тягчайшую историческую ошибку: украинское крестьянство не выдвигало в прошлом национальных требований по той причине, по которой оно вообще не поднималось до политики. Главная заслуга Февральского переворота, пожалуй, единственная, но вполне достаточная, в том именно и состояла, что он дал наконец возможность наиболее угнетенным классам и нациям России заговорить вслух. Политическое пробуждение крестьянства не могло, однако, произойти иначе, как через родной язык, со всеми вытекающими отсюда последствиями относительно школы, суда, самоуправления. Противиться этому значило бы пытаться вернуть крестьянство в небытие.

Л. Д. Троцкий, История русской революции. Октябрьская революция, 1929

Георгий Москаль часто брал у меня и Юрия Богаевского интервью для прессы. Наши статьи по актуальным вопросам печатались в украинских газетах и журналах. Печатные издания ТОУК – газеты «Життя и слово» и журнал «Юкрейниан канадиан» – всесторонне пропагандировали достижения Советской Украины в братской семье народов СССР, миролюбивую внешнюю политику советского государства, разоблачали предательскую сущность украинского национализма и антисоветских центров в Канаде под эгидой КУК.

А. А. Родионов, СССР – Канада. Записки последнего советского посла, 2007

19 января, когда уже не толпа, а подготовленные боевики пошли на штурм административных зданий под лозунгами «Слава провокаторам!», «Против интеграций!» и даже окатили пеной из огнетушителя Кличко, пытавшегося остановить столкновение, можно считать поворотным моментом украинских протестов. Из иллюзии «бунта рассерженных горожан» он окончательно перешёл в разряд становления украинского национализма.

А. В. Бедрицкий, Украина после Евромайдана. Демократия под огнём, 2015