Репродуктивные права

Репродукти́вные права́ — часть законных (юридических) прав и свобод, связанных с воспроизводством и сексуальным здоровьем, которые различно понимаются и различно закреплены в разных странах мира.

Согласно определению Всемирной организации здравоохранения, репродуктивные права — это

Репродуктивные права могут включать все или некоторые из следующих положений: право на законный и безопасный аборт, право на контроль над рождаемостью, право на доступ к качественной медицине в репродуктивной сфере, а также право на образование и доступ к информации, позволяющей сделать осознанный и свободный репродуктивный выбор. Репродуктивные права также могут включать в себя право на получение образования о контрацепции и венерических заболеваниях, а также свободу от принудительной стерилизации, абортов и контрацепции, а также защиту от таких гендерных практик, как нанесение увечий женским гениталиям и мужским половым органам.

Вопрос репродуктивных прав стал разрабатываться как вид прав человека на Международной конференции ООН по правам человека в 1968 году. Одним из результатов конференции являлось необязательное к исполнению воззвание, согласно которому родители имеют право выбирать, сколько детей они хотят иметь, и сколь часто те должны рождаться.

Противники легализации абортов считают термин «репродуктивные права» эвфемизмом, позволяющим поколебать эмоции в пользу абортов. Организация National Right to Life назвала «репродуктивные права» выдуманным термином, зашифровывающим понятие «право на аборт». Также они отмечают полное отсутствие каких-либо репродуктивных прав у мужчин.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Интересным является вопрос о реализации суррогатной матерью репродуктивных прав при применении рассматриваемого вида вспомогательных репродуктивных технологий. Г. Б. Романовский полагает, что репродуктивная свобода подразумевает возможность дать жизнь собственному ребенку, а «суррогатная мать, точнее ее организм, выступает как способ реализации репродуктивных прав совершенно иных субъектов» [111, с. 37]. Ю. А. Дронова высказывает схожее мнение и отмечает, что суррогатная мать «используется для удовлетворения репродуктивных запросов совершенно чуждых ей людей, даже если она с ними и находится в близкородственных отношениях» [27, с. 69]. Мы разделяем точку зрения О. А. Хазовой, согласно которой «запрет женщине выступать в роли суррогатной матери, если ее решение не связано с эксплуатацией и принуждением, может явиться вторжением в ее репродуктивную свободу и серьезным ограничением права женщины самостоятельно принимать решения, связанные с осуществлением ее репродуктивных прав» [139, с. 21]. Представляется, что суррогатная мать, так же как и фактическая (в терминологии действующего белорусского законодательства – генетическая) мать будущего ребенка в равной степени обладают правом свободно реализовывать свои репродуктивные права, имеющие, как было продемонстрировано выше, конституционную природу.

Наталья Анцух, Трансграничные проблемы правового регулирования суррогатного материнства, 2015

О репродуктивных правах человека впервые заговорили на Конференции ООН по правам человека в 1966 г. Дальнейшее развитие и отражение они получили на Всемирной Конференции по народонаселению в 1974 г. В Советском Союзе данная «тематика» была «под запретом». Ситуация стала меняться в последнее десятилетие. В то же время отечественная медицина в области репродукции человека (экстракорпоральное оплодотворение и проч.) занимает неплохие позиции: имеющиеся запреты и ограничения не отразились на научных медицинских исследованиях и внедрении передовых методов коррекции нарушений в репродуктивной сфере. В России появилось суррогатное материнство, донорство репродуктивных клеток и т. п. Причем данная сфера общественных отношений активно развивается. Анализ же действующего законодательства показывает, что правовое регулирование репродуктивного здоровья в российском правопорядке, включающее в себя механизмы, пределы, ограничения в правомочиях «владения, использования и распоряжения» репродуктивным здоровьем, юридическая ответственность за причинение вреда здоровью, не отличается системностью. Отдельные теоретические вопросы также остаются неразработанными. Добавьте к этому имеющуюся ситуацию в обществе с убеждениями и предубеждениями. В этих условиях сегодня суды сталкиваются с делами о причинении вреда репродуктивному здоровью, спорами об отцовстве (материнстве) детей, рожденных при помощи «современных технологий». Понятно, что практика разрешения таких дел противоречива и будет оставаться таковой в ближайшей перспективе.

А. А. Мохов, Теория и практика использования медицинских знаний в гражданском судопроизводстве России, 2003

Приведенный перечень действий, рассматриваемых как геноцид, не исчерпывается только совершением убийства. Действительно, искусственная стерилизация, например, социальной группы приведет ее через определенный промежуток времени к полному естественному вымиранию, хотя в данном случае жизнь гражданина, подвергнутого операции, сохраняется. Это говорит о том, что правоповедение в аспекте рассматриваемого права включает в себя не только обеспечение собственного биологического существования, но и деятельность, направленную на продолжение собственного «Я», через свое потомство. Исходя из этой предпосылки, именно из права на жизнь, выделяется такой спектр правомочий, которые получили название «репродуктивные права».

Г. Б. Романовский, Гносеология права на жизнь, 2003

Конечно, если бы кем-то из официальных лиц было заявлено, что в нашей, и без того вымирающей, стране государство принимает программы, которые препятствуют рождению детей, – общество, наверное, связало бы подобный факт с понятием геноцида. Но так, естественно, никто не заявляет. Напротив, говорится об «охране репродуктивного здоровья», «репродуктивных правах», «безопасном материнстве», «ответственном родительстве» и даже «здоровом образе жизни». Казалось бы, звучит хоть и странновато, но вполне гуманно. Ну а то, что истинный смысл подобных понятий прямо противоположен их благородной упаковке, – это с ходу мало кто улавливает. Приводим краткий словарь для перевода с «планировочного» языка на человеческий:

Т. Л. Шишова, Спецмиссия антихриста, 2009