Последние слова

Последние слова или окончательные слова — последние сформулированные слова человека, сказанные перед смертью или по мере приближения смерти. Последние, сказанные непосредственно перед смертью, могут отражать способ смерти.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

До сих пор широко распространено мнение о том, что первое посещение DAP Гитлером было случайностью. Как мы видим, это далеко не так. Это подтверждает и анализ некоторых утверждений Гитлера в его автобиографической книге, хотя он и пытается скрыть истину за дымовой завесой. Часто цитируют последние слова из седьмой главы, которая называется «Революция». Здесь он пишет: «Что до меня, то я решил стать политиком»98. Считается, что это решение было принято в Пазевалке, в госпитале, под конец периода депрессии, овладевшей им при получении известий о том, что война проиграна, а Германия стала республикой. Эти утверждения не просто ложны, они абсурдны. В Пазевалке он был практически полностью отрезан от общественной жизни. Ему было двадцать девять. Германия проиграла войну, и теперь его армейское геройство ничего не значило. У него не было ни будущего, ни профессии, ни родных, ни друзей, которые могли бы помочь, – и абсолютно никаких денежных средств. Он и сам признает: «Я был беден, без средств, но это еще полбеды. Хуже было то, что я был потерян в толпе безымянных людей – тех миллионов, которые либо перебиваются кое-как по воле случая, либо умирают – и никто и усом не ведет, даже их ближайшие соседи. В дополнение к этому имелась еще одна трудность – недостаток формального образования»99. То, что произошло в Пазевалке в действительности, мы попытаемся выяснить позже.

Джордж ван Фрекем, Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера, 2014

Так, Горбачев (с его слов) узнал о вильнюсской и тбилисской трагедиях, когда там уже пролилась кровь демонстрантов. Значит, кто-то из-за спины Горбачева, не видимый народу «серый кардинал», отдавал приказы республиканским парторганам и военному командованию применить силу для подавления народных волнений и демонстраций. Дальнейшее расследование этих событий уперлось в тупик, так как местные власти кивали на Москву, а Горбачев категорически отрицал свое последнее слово в решении отдавать приказы о кровавых расправах. Так значит, кто-то мог и без ведома президента СССР запускать в действие тоталитарную машину подавления. Горбачев много и путано говорил потом о комиссиях, которые проводили расследования причин трагедии, но в итоге со своих постов полетели республиканские деятели, да и то далеко не все виновные, а непосредственные помощники Горбачева в управлении партией и страной остались ни при чем. Как же так?

Юрий Фролов, Правда о зомби. Секретные проекты спецслужб, 2012

Интересующая нас коллизия предельно эксплицирована в романе “Лолита”, основу содержания которого составляет конфликт двух литераторов – Гумберта и Куильти. То есть, помимо чисто любовного соперничества из-за девочки, имеет место и сугубо творческая борьба: чей талант сильнее, кто ярче запечатлеет Лолиту и, значит, овладеет не только ею, но, в конечном счете, вообще действительностью. Гумберт панически боится потерять Лолиту, и его страх обнаруживает все ту же знакомую природу: девушка может освободиться от его демиургической власти и оказаться в сфере влияния другого творца. Так все и происходит. Свою аллегорическую, в духе Метерлинка, пьесу Куильти написал отчасти с натуры, сделав встреченную пару, Лолиту и Гумберта, действующими лицами: девочку он превратил в Диану, а ее спутника – в одного из зачарованных ею охотников. Себя драматург тоже делает персонажем, но особенным – тем Поэтом, который объясняет девушке, что “и она, и другие участники дивертисмента (танцующие нимфы, эльфы, лешие) – все лишь его, поэтово, сотворение”[9], после чего, на правах демиурга, овладевает прежде неуязвимой нимфой. Лолита затем репетировала в школьном спектакле по этой пьесе главную роль, а впоследствии и жизнь свою изменила в соответствии с уже написанным текстом. С другой стороны, Гумберт настаивает на собственном творческом превосходстве над Куильти и предъявляет в доказательство своей поэтической силы ряд текстов. Стихи, сочиненные специально для казни Куильти, герой называет “поэтическим возмездием” (308). Свою “исповедь светлокожего вдовца” Гумберт написал в рамках все того же творческого соперничества, ему чрезвычайно важно, чтобы последнее слово осталось за ним – так же, как незадачливому Герману было необходимо победить в творческом состязании Достоевского и Ардалиона.

Сборник, Языки страха. Женские и мужские стратегии поведения, 2003

На сегодняшний день сделано более ста расшифровок. Тора предсказала крах американской биржи 1929 года, атомное разрушение в Японии 1945 года, распад коммунистической системы в России, убийство Кеннеди. Прочитывается «Космический корабль. Человек на Луне», «Ньютон. Гравитация», «Шекспир. Постановка», «Эйнштейн. Наука», «Гитлер. Человек зла. Бойня» О будущем сказано: «Пять дорог будущего». Что это значит, пока не прочтено. Последние слова в раскрытом коде Торы – «Можешь ли ты изменить?». События покажут. Следует лишь отметить, что пророчества о делах благих всегда исполняются, а предрекающие бедствия могут и не сбыться, ибо Господь милосерден и способен отменить наказание, если люди покаются и вернутся всей душой к исполнению заветов Торы.

Борис Гасс, Моя Тора, 2014

Алексей Турбин в «Белой гвардии» – монархист, хотя монархизм его испаряется от сознания бессилия предотвратить гибель невинных людей. Однако в период создания романа сам Булгаков уже не был монархистом. В «Белой гвардии» есть отчетливые параллели со статьей С.Н. Булгакова «На пиру богов». Русский философ писал, что «некто в сером», кто похитрее Вильгельма, теперь воюет с Россией и ищет ее связать и парализовать». В романе «некто в сером» (инфернальный персонаж популярной пьесы Леонида Андреева «Жизнь человека») – это и Троцкий, и Петлюра, уподобленные дьяволу, причем настойчиво подчеркивается серый цвет у большевистских, немецких и петлюровских войск. Красные – это «серые разрозненные полки, которые пришли откуда-то из лесов, с равнины, ведущей к Москве», немцы «пришли в Город серыми шеренгами», а украинские солдаты не имеют сапог, зато имеют «широкие шаровары, выглядывающие из-под солдатских серых шинелей». Рассуждения же Мышлаевского о «мужичках-богоносцах» Достоевского, порезавших офицеров под Киевом, восходят к следующему месту в статье «На пиру богов»: «Недавно еще мечтательно поклонялись народу-богоносцу, освободителю. А когда народ перестал бояться барина, да тряхнул вовсю, вспомнил свои пугачевские были – ведь память народная не так коротка, как барская, – тут и началось разочарование…» Мышлаевский последними словами ругает «мужичков-богоносцев Достоевских», которые сразу становятся смирными после угрозы расстрела. Однако он и другие офицеры в романе только угрожают, но угроз своих в действие не приводят (барская память действительно короткая), в отличие от мужиков, которые при первой возможности возвращаются к пугачевским традициям и господ режут.

Борис Соколов, Булгаков. Мастер и демоны судьбы

Вот цитата «технологическая». Доктор Урбино, учившийся в Париже и горячо пропагандирующий новинки европейского прогресса, дает интервью местному корреспонденту перед первым в этом латиноамериканском захолустье полетом на воздушном шаре. На вопрос, какими были бы его последние слова в случае катастрофы, он ответил словами Гарсиа Маркеса: «По моему мнению, XIX век изменил весь мир, кроме нас». Временная инверсия – вместо XX в. – XIX – не должна смущать: речь идет о современности. Вспомним: в XX в. изменился весь мир, кроме Латинской Америки.

В. Б. Земсков, О литературе и культуре Нового Света, 2014

Доктор Стравинский дает совет Ивану Бездомному, речь и поведение которого трудно признать нормальными, критически относиться ко всему услышанному: «Мало ли чего можно рассказать! Не всему же надо верить» (ММ-2. С. 605). Эта реплика Стравинского, уместная в конкретном диалоге, как это очень часто бывает у Булгакова, является важной мыслью-афоризмом, имеющей значение для всего здания романа в целом. Эта реплика-совет имеет отношение к каждому читателю, напоминая ему, что его разум тоже наделен критической способностью анализа. Это же можно сказать и о реплике Воланда в ответ на рассказ кота Бегемота о своих скитаниях по пустыне, в которых питался только мясом убитого им тигра: «Интереснее всего в этом вранье то… что оно враньё от первого до последнего слова» (ММ-2. С. 730). Булгакову необходимо, чтобы такое жесткое однозначное оценочное обозначение («враньё») одного из видов повествовательного жанра прозвучало в романе «Мастер и Маргарита». Эти два афоризма очень полезно помнить, приступая к анализу этого романа.

О. Я. Поволоцкая, Щит Персея. Личная тайна как предмет литературы, 2015

Он не в состоянии раскаяться и пережить обновление и в итоге решается на самоубийство. Кончает с собой в весеннем лесу, где «ustami dotkn?? ziemi, co? do niej mówi?, p?aka?, be?kota?» [Там же, 112] – «губами коснулся земли, что-то говорил ей, плакал, бормотал». Этот жест известный этнолингвист Е. Бартминьский рассматривает как знак почитания земли, который знаменует прощание с родиной, благодарность за возвращенное здоровье, просьбу о благополучии. Он имеет в себе христианские и языческие коннотации [Bartmi?ski, 1998, 35]. Это также жест покаяния, который, например, вводит М. Конопницка в поэму «Пан Бальцер в Бразилии» [Там же, 39]. Герой Р. Братного приносит покаяние земле. Его рыдания и сбивчивая речь – способ войти с ней в контакт. Только ей он может сказать последние слова. Прощаясь с ней, он прощается с жизнью. В этом эпизоде возможно усмотреть еще одну литературную ассоциацию. Раскольников у Достоевского, залитый слезами, «стал на колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту грязную землю, с наслаждением и счастием» [Достоевский, 1970, 406].

Людмила Софронова, Культура сквозь призму поэтики, -1

Самое удивительное в истории Рима: сколь многое из написанного в те времена сохранилось до сих пор, по прошествии более двух тысячелетий. До нас дошли стихи, письма, эссе, речи, истории, которые я уже упоминала, а также романы, географические описания, сатирические произведения и груды специальных текстов про все на свете – от гидротехники до болезней и медицины. Сохранностью письменных источников мы обязаны средневековым монахам, их прилежанию; они по многу раз переписывали от руки те произведения классической литературы, которые им казались важными или полезными. Существенный вклад внесли средневековые исламские ученые (хотя их роль часто недооценивается), которые перевели на арабский многие философские и научные трактаты. Благодаря археологам, которым удалось раскопать папирусы в песках и свалках Египта, деревянные таблички для письма из римских военных лагерей на севере Англии и красноречивые надгробные камни по всей территории империи, мы можем познакомиться с образом жизни более простых обитателей Древнего Рима. В нашем распоряжении посланные домой записки, списки покупок, бухгалтерские книги и последние слова, высеченные на надгробных камнях. Даже если это малая доля того, что было создано в древности, нам доступно теперь больше литературного материала (и не только литературного) из античного Рима, чем любой человек при всем старании мог бы изучить за всю свою жизнь.

Мэри Бирд, SPQR. История Древнего Рима, 2015

Прощаясь со мной, фюрер вернул себе холодный и невыразительный вид, который имел при моем прибытии, обратил ко мне несколько последних слов погасшим тоном, которые, тем не менее, оставались в целом сердечными» (С. 251).

А. В. Елпатьевский, Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР, 2015

И, отъезжая от ворот, Павел вспомнил последние слова приказа Реввоенсовета, прочитанные перед всем полком: «Рабоче-крестьянская страна любит свою Красную Армию. Она гордится ею. Она требует, чтобы на знамени ее не было ни одного пятна».

Н. А. Островский, Как закалялась сталь, 2005

На исследованиях многих авторов, даже специалистов-филологов, лежит отпечаток бессистемности, подчас жалкого любительства. Какие только порой невероятные предположения не высказывались! Какие только несуразности не преподносились, как последнее слово истины! Просеять зерна ее от мешков плевел (дикой фантазии) теперь дело далеко не легкое.

С. Я. Парамонов, Златое слово Руси. Крах антирусских наветов, 2008