Наказы

Нака́зы (фр. cahiers de doléances, «тетради жалоб») — в дореволюционной Франции своды жалоб и челобитных, подававшихся депутатам при отправлении тех в Генеральные штаты. Составлялись с 1560 года, стали издаваться с 1867 года. Особенно важный источник для истории французской революции представляют наказы 1789 года.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Однако следует отметить, что различия между ними все же существовали. Это особенно видно из острых дискуссий, развернувшихся в Комиссии по выработке нового уложения, созданной по инициативе Екатерины II. В состав Комиссии входили представители всех свободных сословий, в том числе государственные крестьяне и некоренные жители России. Каждый депутат имел письменный наказ от своих избирателей, с которым он выступал перед членами Комиссии. Екатерина II разработала свой проект Наказа, который должен был служить инструкцией для работы кодификационной комиссии и в то же время носил рекомендательный характер. В Наказе российской императрицы содержался анализ различных форм крестьянской зависимости, известных в Европе, и делался вывод о том, что феодализм в российском варианте, когда крестьянин прикреплен к земле и одновременно является собственностью своего хозяина, есть «великое злоупотребление»148. Само собой разумеется, что в печатный вариант Наказа этого положения не оказалось, поскольку оно входило в непримиримое противоречие с интересами дворянства и ставило вопрос о необходимости ликвидации крепостничества.

Олег Найда, Патриотизм и военно-патриотические традиции России, 2012

Несмотря на то, что екатерининский «Наказ» никогда не имел статуса официального законодательного акта, значение этого документа трудно переоценить. Экземпляр «Наказа» имелся в каждой губернской канцелярии. В 1768 году Сенат предписал, чтобы в каждом присутственном месте этот документ прочитывался хотя бы один раз в год. При жизни императрицы он был издан восемь раз. К тому же следствием работы над «Наказом» и его переводом стало установление соотношений между терминологией французских просветителей и русским языком. Несколько огрубляя, можно было бы сказать, что русский абсолютизм середины XVIII века является попыткой выстроить из имеющегося в стране материала описанную французскими просветителями монархию.

Коллектив авторов, Очерки исторической семантики русского языка раннего Нового времени, 2009

Ученый рассмотрел организацию местной администрации в уездах, которая возглавлялась в XVII в. воеводами. В северные города они назначались из приказов, которым административно подчинялся какой-либо уезд. Из Устюжской четверти воеводы получали назначения в Тотемский, Сольвычегодский, Устюжский уезды. На местах они действовали на основе полученного в четверти наказа, в котором фиксировались их обязанности. Ученый отмечает скрупулезную обстоятельность наказов воеводам. По наказам, указам и распоряжениям, посылаемым впоследствии из четверти воеводам, их ответным документам он прослеживает двухстороннюю связь центрального и местного аппаратов управления, показывает руководящую и контрольную роль четверти по отношению к уездной власти, т. к. ее глава по сколько-нибудь серьезному вопросу должен обращаться в центр. М. М. Богословский подытоживал свои рассуждения о воеводском управлении, главная задача которого «сквозит в каждой статье наказов. Не благосостояние местности, не общее благо населения имеют в виду все эти многочисленные, иногда нескладно выраженные и по нескольку раз в одном и том же наказе повторенные предписания, а исключительно только интересы фиска, казенную прибыль, своевременное поступление сборов, отсутствие или, по крайней мере, наименьшие размеры недоимок. Параллельно с этим узко-фискальным взглядом на деятельность местной администрации в наказах повсюду виден чисто бюрократический дух недоверия высших органов власти к низшим, начальствующих к подчиненным. Подчиненный лишен всякой самостоятельности, связан по рукам и ногам, шагу не может ступить без разрешения высшей инстанции»[15]. Историк выразил свое явно негативное восприятие воеводской администрации. Он считал, что отсутствие у воевод свободы действий и их постоянная обязанность сноситься с четвертью имели своей оборотной стороной злоупотребления властью[16].

Е. Н. Швейковская, Русский крестьянин в доме и мире: северная деревня конца XVI – начала XVIII века, 2012

Надо сказать, что материальное бремя «представительной службы» население почти полностью несло на себе. И все-таки бывали случаи, когда выборные люди были представлены даже в большем числе. Участие в Соборах было, несомненно, тяжелой обязанностью: и долгий переезд до Москвы, и расходы на дорогу, и собственное содержание в течение «сессии» создавали непривычные трудности. Бывало и так, что предписания о высылке выборных в Москву к указанному сроку получались на местах уже по истечении этого срока.[470] Поэтому случаи неучастия выборных в заседаниях соборов следует рассматривать не как нежелание или инертность, а как издержки работы государственного аппарата. Наконец, выборные не рассматривали свое участие в соборе как субъективное право, что позволяет сомневаться в выводах отдельных авторов относительно того, что в периоды междуцарствия соборы олицетворяли собой реализованную идею народоправства.[471] Существенным и неизменным условием представительства на Земских соборах был не корпоративный выбор того или иного лица определенной социальной группы, а известное административное положение, соединенное с властью и ответственностью начальника. Представитель являлся на Собор не столько ходатаем известного общества, уполномоченным действовать по наказу доверителей, сколько правительственным органом, обязанным говорить за своих подчиненных. Его призывали на Собор не для того, чтобы выслушивать требования, нужды и желания его избирателей, а для того, чтобы услышать то, что хотело знать правительство, и обязать его выполнять решение, принятое Собором.[472]

Ю. В. Пуздрач, История российского конституционализма IX–XX веков, 2004

Но авторы Уставной Грамоты использовали не только зарубежный опыт, но и специфику российских правовых реалий. Так в Уставной Грамоте появилась норма, аналога которой мы не найдём в родственных конституциях эпохи Реставрации. Речь идёт о ст. 164 и 174, согласно которым при выборах депутатов в Палату послов Наместнического сейма уездные дворянские собрания и окружные городские собрания должны были составить специальный наказ выбранным депутатам с жалобами на злоупотребления администрации (если таковые имелись) и с предложениями о мерах к увеличению благосостояния жителей данной местности. Наказ подписывался всеми членами дворянского и городского собрания, запечатывался и через депутатов передавался председателю Наместнического Сейма. Подлинники наказов хранились в дворянском и городском собраниях. Сам принцип создания наказов от избирателей явно восходит к процедуре избрания Уложенной Комиссии 1767 г. Тогда каждый депутат был обязан привезти с собой наказ от избирателей своего округа с перечислением вопросов, которые следовало рассмотреть в первоочередном порядке. Тем самым и Екатерина II и Александр I, видимо, пытались создать своеобразный механизм обратной связи между верховной властью и обществом с целью повышения информированности о настроениях в общественном мнении и о положении дел на местах.

Виталий Захаров, Российский и зарубежный конституционализм конца XVIII – 1-й четверти XIX вв. Опыт сравнительно-исторического анализа. Часть 2, 2017

В русской политической мысли XVIII век проходил под знаком абсолютизма, при этом внимание российских авторов концентрировалось на идее просвещенного абсолютизма. В указанном направлении развивали свои взгляды И.Т. Посошков, Феофан Прокопович, В.Н. Татищев. Дань веяниям времени отдала императрица Екатерина II, размышлявшая в духе популярных в тот период идей европейского Просвещения о государственных преобразованиях в известном «Наказе». «Наказ комиссии о сочинении проекта нового уложения», который Екатерина II написала для депутатов, разрабатывающих новый свод законов, был пронизан передовыми идеями Вольтера, Монтескье, Дидро, Беккариа и других европейских мыслителей. Более того, значительная часть «Наказа» была заимствована из «Духа законов» Монтескье и «О преступлениях и наказаниях» Беккариа. В «Наказе» Екатерины II декларировались равенство прав, равенство граждан перед законом, т. е. лозунги Великой Французской революции, которая ещё только предстояла. Во Франции «Наказ» был даже запрещён. Но как писал русский историк В.О. Ключевский, «признавая в себе «отменно республиканскую душу», она считала наиболее пригодным для России образом правления самодержавие или деспотию, которых основательно не различала»[11]. Поскольку политическая жизнь российского общества была слишком далека от её реформаторских проектов, этот век завершается резкой критикой абсолютизма и радикально-республиканскими идеями А.Н. Радищева.

А. П. Долгов, Политология. Учебное пособие, 2014

В сфере законодательства Екатерина потребовала устранения устаревших законов: для принятия нового «Уложения» – избрать депутатов от госучреждений от городов и сословий, а сенату – подготовить проект нового «Уложения». Сама императрица написала «Наказ» будущим депутатам. В этом историческим документе, составленном под сильным влиянием французских философов-просветителей, Екатерина ставила сложнейшие вопросы. Скажем, о формах государственного управления, о наделении крестьян земельной собственностью, т. е. о законности крепостного права. Все эти вопросы и некоторые другие считались для того времени неслыханным новшеством. Что вызвало мощный протест дворян и почти всех слоев тогдашнего общества. В результате крепостное право не только сохранилось, но и расширилось.

А. И. Самсин, Философия управления, 2013

В Уставе о ссыльных отсутствуют нормы о целях наказания в виде ссылки, основных принципах его исполнения и других общих положениях, как того можно было ожидать, имея в виду, например, опубликованный много раньше «Наказ» 1767 г. В этом мы усматриваем недостаток Устава. По содержанию данный документ объединяет регулирование самых различных вопросов, связанных с осуществлением ссылки (режима в острогах, имущества ссыльных, некоторых аспектов их семейных отношений и др.). Эта особенность в значительной мере объясняется желанием властей упорядочить и разъяснить порядок исполнения ссылки, во многом запутанный из-за обилия предшествовавших указов и правительственных решений (с середины XVII в. действовало более 200 актов), сделать его единообразным во всех районах империи. В последующем в Устав о ссыльных вносились многочисленные изменения, однако основа оставалась прежней, и действовал этот документ почти сто лет, что свидетельствует об его фундаментальности. Нижеследующий анализ Устава о ссыльных мы проводим по публикации его в т. XXXVIII Полного собрания законов Российской империи издания 1830 г.[441]

И. В. Упоров, Пенитенциарная политика России в XVIII–XX вв., 2004

К работе Думы крестьяне проявляли большой интерес, который выразился в огромном потоке наказов, «приговоров» и петиций. Т.Шанин пишет: «Англо-саксонский парламент, в котором его члены, однажды избранные, вольны действовать, как они считают нужным, поразил бы российских крестьян как явно несуразный. Опыт общинного самоуправления учил их иному. Депутату ясно говорилось, что он должен передать на словах… Власти и особенно Дума должны были быть поставлены в известность о крестьянских трудностях и нуждах – отсюда приговоры и петиции».

С. Г. Кара-Мурза, Советская цивилизация, 2016

«Образ мыслей вообще и самый гражданский закон» не могут исполняться иначе, как путем установления правил для всего населения империи и по всем предметам законодательства. Поэтому она начала в январе 1765 года писать «Наказ» комиссии уложения, являющийся компиляцией из разных источников, используя книги Монтескье, Беккариа, французскую энциклопедию и сочинения немецких публицистов.

А. Е. Соколов, Россия из глубин веков и сегодня. Политическое, экономическое и духовное становление, 2009

Уральские депутаты-трудовики использовали наказы, шедшие с мест в целях оправдания радикальных требований решения аграрного вопроса. Так, только во II Думе от Оренбургской, Пермской и Уфимской губерний они получили 26 наказов крестьян в поддержку требования конфискации помещичьей земли[32]. На письма с мест ссылались уральские депутаты-трудовики, отстаивая идею эволюционного развития общины, выступая против ее искусственного разрушения[33]. Письма, наказы, приговоры активно использовали в своей практике и уральские депутаты-кадеты. Опираясь на них, депутаты пытались реализовать тактику наступления на правительство, не останавливаясь перед возможностью открытого разрыва с ним. В телеграмме, принятой на сходе в Нейво-Рудянском заводе кадеты провели требование в поддержку резолюции своей фракции «об отставке нынешнего министерства… идущего по реакционному пути, не получившего доверия и симпатии страны…»[34].

Коллектив авторов, Международное и национальное право. Теория, история, современность. Сборник научных статей и учебно-методических материалов, 2009

Против помещиков крестьяне обычно выступали «всем миром»[67]. Их борьба за свои права привела к «активизации роли сельской общины, от имени которой в большинстве случаев составлялись приговоры, наказы и другие документы, явившиеся результатом революционного правотворчества народных масс»[68]. Община стала решать «больший круг вопросов, чем до революции 1905–1907 гг.»[69].

И. Я. Фроянов, Уроки Красного Октября, 2007

Покровский проводит прямую аналогию между Францией и Россией XVIII в.: в «Наказе» Екатерины II Сенат признается хранителем гарантий, его роль фактически отождествляется с ролью французского парламента – судебной курии[315]. «Теория „монархического“ либерализма… – заключает автор, – последнее звено длинного эволюционного ряда, первым звеном которого были столь первобытные учреждения, как „табу“ и иммунитет»[316].

С. М. Каштанов, Московское царство и Запад. Историографические очерки, 2015

Екатерина II (правила в 1762–1796 гг.) считала необходимым разделение законодательной, исполнительной и судебной властей, господство закона, равенство всех перед законом. Программу реформ она изложила в «Наказе для Уложенной комиссии». Заседания более 500 выборных членов Комиссии по составлению нового Уложения (свода законов вместо Соборного уложения 1649 г.) выявили глубокие социально-сословные противоречия в обществе. Екатерина II распустила комиссию и в ходе своего царствования осуществила частные преобразования. Принцип разделения властей частично реализовался в ходе губернской реформы. Четко обозначался правовой статус сословий (Жалованные грамоты дворянам и городам). Провозглашалась веротерпимость. Свободным людям запрещалось закабалаться. Дворянство и горожане стали выбирать должностных лиц (предводителей дворянства, городских голов) и формировать органы управления (нижние земские суды, городские управы и т. д.).

В. П. Огородников, Политология: ответы на экзаменационные билеты, 2009

К этому же ряду неблаговидных суждений об адвокатуре относятся и известные слова вождя мирового пролетариата В.И. Ленина: «Адвоката надо брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает…»[47]. Правда, сказано это было еще до роспуска Советом народных комиссаров адвокатуры, совсем в другое время и совершенно по другому поводу. Но ведь надо учесть, что ленинские слова для всех поколений большевиков-коммунистов всегда являлись бесспорным заветом «правильного» поведения без учета места, времени и обстоятельств, при которых такие «заветы» рождались. В некоторых кабинетах сотрудников правоохранительных органов даже ныне, в начале XXI в., вывешены плакаты с этими «наказами вождя».

Коллектив авторов, Адвокатура в России, 2019

Фундаментальная однородность требований по главным вопросам в наказах, полученных из самых разных мест России, говорит о зрелости установок этой огромной общности. Требование отмены частной собственности на землю содержалось в 100 % документов, причем 78 % хотели, чтобы передача земли крестьянам была проведена Думой. 59 % требовали закона, запрещающего наемный труд в сельском хозяйстве, 84 % требовали введения прогрессивного прямого подоходного налога. Среди неэкономических требований выделяются всеобщее бесплатное образование (100 % документов), свободные и равные выборы (84 %).

С. Г. Кара-Мурза, 1917. Две революции – два проекта, 2017

Постепенно, однако, все больше вводятся выборные представители на соборах. Сама по себе система представительства была довольно сложной и запутанной. Вместе с тем расширение выборного начала позволило В. О. Ключевскому сделать вывод: «Выборный народный челобитчик на земском соборе XVII века сменил собою правительственного агента XVI века»[6]. При этом порядок избрания определялся на местах теми, кто избирал своего представителя. Для избранного лица готовился наказ, в котором излагалась позиция делегирующего его коллектива. Наряду с выборными лицами часть мест в соборе по-прежнему занимали должностные лица: члены Боярской думы и высшее духовенство.

Коллектив авторов, Российское народовластие: развитие, современные тенденции и противоречия, 2005

Механизм – в идее своей стройный; но, для того чтобы он действовал, необходимы некоторые существенные условия. Машинное производство имеет в основании своем расчет на непрерывно действующие и совершенно равные, следовательно, безличные силы. И этот механизм мог бы успешно действовать, когда бы доверенные от народа лица устранились вовсе от своей личности; когда бы на парламентских скамьях сидели механические исполнители данного им наказа; когда бы министры явились тоже безличными, механическими исполнителями воли большинства; когда бы притом представителями народа избираемы были всегда лица, способные уразуметь в точности и исполнять добросовестно данную им и математически точно выраженную программу действий. Вот при таких условиях действительно машина работала бы исправно и достигла бы цели. Закон действительно выдержал бы волю народа; управление действительно исходило бы от парламента; опорная точка государственного здания лежала бы действительно в собраниях избирателей, и каждый гражданин явно и сознательно участвовал бы в правлении общественными делами.

К. П. Победоносцев, Великая ложь нашего времени, 1884

Используя аналогию между актуальной политической ситуацией и «бурей», Уваров как будто обосновывал идеал «устойчивости» и «стабильности», не подразумевающий движение. Наиболее явно этот образ транслировался с помощью метафоры «якоря»: бросив якорь, корабль удерживается на одном месте, тем самым спасаясь от шторма. Однако в то же время Уваров предлагал императору метафору движения, которая станет ключевой в период его министерства: «Как идти в ногу с Европой и не удалиться от нашего собственного места („situation“)?» [Уваров 1995: 70]. Задачу, поставленную Уваровым, действительно сложно было выполнить: она предполагала две разнонаправленные траектории движения России – вместе с Европой, но одновременно и неким «своим» путем. Для разрешения этой антиномии Уваров прибег к органицистским метафорам. Так, он писал о народности: «…Народность не состоит в движении назад, ни даже в неподвижности; государственный состав может и должен развиваться подобно человеческому телу <…>. Речь не идет о том, чтобы противиться естественному ходу вещей» [Уваров 1995: 71]. Подхватывая тезис о неравномерном развитии народных тел (как и человеческих), Уваров постулировал принцип, который затем станет базовым для близких к нему историографов. Согласно этой точке зрения, конечная точка маршрута у России и европейских стран одна, хотя двигаются они к ней различными путями и темпами. Уваров пытался показать, что уникальность России состоит в сочетании «несочетаемого»: Россия, как писала в «Наказе» Екатерина II, «есть европейская держава», а между тем она все-таки отделена от Европы. Подобно западным державам, корабль «Россия» оказался в эпицентре бури, однако лишь ему удастся в итоге бросить якорь и тем самым спастись.

Сборник, «Особый путь»: от идеологии к методу, 2018

Не многим отличались, по существу, официальные декларации, заявления, принятые в казачьих областях. Например, резолюция Оренбургского Войскового Круга, принятая на Чрезвычайной сессии в феврале 1918 г. в г. Верхнеуральске, гласила: «Выслушав наказы станиц, данные делегатам с мест, и мнения самих депутатов по политическому моменту, и, особенно, по борьбе с большевиками, и имея в виду, что как наказы, так и мнения всех депутатов говорят за беспощадное сопротивление большевикам, значит, за неподчинение так называемому Совету Народных Комиссаров, Чрезвычайный войсковой круг единогласно постановил: впредь до установления Всероссийским Учредительным Собранием государственной власти – никакой власти в войске не признавать, кроме власти Войскового Круга, который для Оренбургского Казачьего Войска является единственным хозяином, распорядителем и законодателем для Войска; его постановления обязательны не только для лиц Войскового сословия, но и для проживающих на Оренбургской казачьей территории – лиц не Войскового сословия.

В. Ж. Цветков, Адмирал Колчак. «Преступление и наказание» Верховного правителя России, 2018

Затем воевода назначал дату выборов. Соответствующее извещение он направлял с рассыльщиками, пушкарями и зачинщиками (по отписке галицкого воеводы 1636 г.) в пригороды, торжки и вотчины к уездным дворянам и детям боярским. Академик Л. В. Черепнин высказал предположение, что до проведения выборов воеводы опрашивали служилых людей о возможных кандидатах. К назначенному сроку избиратели собирались в съезжей избе, где по сословиям выдвигали своих представителей. По окончании выборов присутствующими подписывался итоговый избирательный акт – «за руками списки» и составлялся «договор» – своеобразный наказ депутатам. К указанному в «призывной» грамоте сроку открытия собора (обычно к церковному празднику) выборные направлялись в Москву.

Н. Ю. Турищева, Преступления против избирательных прав и права на участие в референдуме, 2010

Период, предшествовавший созданию Оренбургского Магометанского Духовного Собрания. Представления мусульман Волго-Уральского региона о религиозной автономии могут быть получены из их наказов в Уложенную комиссию 1767 г. Согласно этим наказам, судьями должны бытьахуны и муллы. Следует отметить единодушие в этом вопросе самых различных групп: служилых татар Казанского, Пензенского и Саранского уездов[78], башкир Уфимской провинции[79], башкир Исетской провинции[80], татар Сеитовской слободы (Каргалы)[81], ясачных татар Казанской дороги Уфимской провинции[82], служилых мишарей и татар Уфимской провинции[83], мишарей Исетской провинции[84]. Но речь здесь не о создании централизованной религиозной администрации, а об избрании четырех ахунов для Уфимской провинции. При этом в выборах должны участвовать не только башкиры, но и тарханы, мещеряки (мишари) и ясачные татары: «ибо все мы одного магометанского закона состоим»[85]. Расшифровка полномочий этого суда дается в наказе башкир Уфимской провинции. Здесь основное внимание уделяется брачно-семейному праву: раздел имущества, основания для развода, установление степени родства, препятствующего заключению брака. Кроме того за имамами фактически закрепляются полномочия мухтасиба по контролю за соблюдением поста и совершением пятикратных молитв[86].

А. Ю. Хабутдинов, Институты российского мусульманского сообщества в Волго-Уральском регионе, 2013

а) представляет Преосвященным своим викариям, пользующимся ныне, согласно Наказу, правами полусамостоятельных, все права епархиальных архиереев, с организацией при них управления, применительно к местным условиям и возможностям;

М. Л. Зеленогорский, Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского), 2011

Первая группа источников представлена материалами законодательной деятельности государственных учреждений и памятниками писцового делопроизводства конца XV – первой половины XVII в. К ним относятся: Судебники 1497 и 1550 гг., Уложение о службе 1555/1556 гг. и Соборный Приговор 1604 г., Приговор «Совета всей земли» Первого ополчения 1611 г., Соборное Уложение 1649 г., различные международные договоры и обязательства, сохранившаяся дипломатическая переписка, великокняжеские и царские «указные грамоты о всяких государевых делах», а также наказы воеводам, воинские уставы и наставления.

В. А. Волков, Ратные подвиги Древней Руси, 2011

Статья 53 Основных законов Российской империи, изданий 1832–1892 гг., объявляла: «Законы издаются в виде уложений, уставов, учреждений, грамот, положений, наказов (инструкций), манифестов, указов, мнений Государственного Совета и докладов, удостоенных Высочайшего утверждения (выделено нами. – А. С.)».

А. С. Смыкалин, Перлюстрация корреспонденции и почтовая военная цензура в России и СССР, 2008

Наказы и другие полицейские постановления и узаконения по этому поводу.

И. Е. Забелин, История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I, 2006