Пели зяблики, зорянки, щебетали чижи, тихо, шёлково
шуршали листья деревьев, далеко на краю города играл пастух, с берега Ватаракши, где росла фабрика, доносились человечьи голоса, медленно плывя в светлой тишине. Что-то щёлкнуло; вздрогнув, Наталья подняла голову, — над нею, на сучке яблони висела западня для птиц, чиж бился среди тонких прутьев.
Неточные совпадения
Пасмурная и огорченная явилась Марья Петровна ко всенощной. В образной никого из домашних не было; отец Павлин, уже совершенно облаченный, уныло расхаживал взад и вперед по комнате, по временам останавливаясь перед иконостасом и почесывая в бороде; пономарь раздувал кадило и, по-видимому, был совершенно доволен собой, когда от горящих в нем угольев внезапно вспыхивало пламя; дьячок
шуршал замасленными
листами требника и что-то бормотал про себя. Из залы долетал хохот Феденьки и Пашеньки.
Солдаты с ружьями на плечах шли сначала по дороге, потом, пройдя шагов пятьсот, свернули с нее и,
шурша сапогами по сухим
листьям, прошли шагов двадцать вправо и остановились у сломанной чинары, черный ствол которой виднелся и в темноте.
Вдруг передо мной промелькнула какая-то фигура и скрылась направо в кустах,
шурша ветвями и сухими
листьями.
Сухие слова старика
шуршали за дверью, точно осенние
листья. Иногда старик сердился, вскрикивал, — это мешало и думать и спать.
То, что вчера еще было зеленым, сегодня от краю золотится, желтеет все прозрачнее и легче; то, что было золотым вчера, сегодня густо багровеет; все так же как будто много
листьев, но уже
шуршит под ногою, и лесные дали прозрачно видятся; и громко стучит дятел, далеко, за версту слышен его рабочий дробный постук.
И опять шумел в овраге ручей, и лесная глушь звенела тихими голосами: чудесный месяц май! — в нем и ночью не засыпает земля, гонит траву, толкает прошлогодний
лист и живыми соками бродит по деревам,
шуршит, пришептывается, гукает по далям.
Листы сыпались и
шуршали у всех в руках, и у газетчиков к одиннадцати часам дня не хватило номеров, несмотря на то что «Известия» выходили в этом месяце тиражом в полтора миллиона экземпляров.
Шуршали чуть тронутые желтым тлением амбулаторные
листы. 17 июня 1916 года Семен Хотов получил шесть пакетиков ртутной целительной мази, изобретенной давно на спасение Семена Хотова. Мне известно, что мой предшественник говорил Семену, вручая ему мазь...
Я ушел в Державинский сад, сел там на скамью у памятника поэту, чувствуя острое желание сделать что-нибудь злое, безобразное, чтоб на меня бросилась куча людей и этим дала мне право бить их. Но, несмотря на праздничный день, в саду было пустынно и вокруг сада — ни души, только ветер метался, гоняя сухие
листья,
шурша отклеившейся афишей на столбе фонаря.
И мы точно ходили по дорожкам, наступали на круги света и тени, и точно сухой
лист шуршал под ногою, и свежая ветка задевала меня по лицу.
Под ногами
шуршат желтые, мертвые
листья, покрывающие густым слоем дорожку.
К четырем часам, когда больных выпустили на полчаса погулять, дорожки были совершенно сухи и тверды, как камень, и опавший
лист шуршал под ногами с легким отзвуком жести.
Тенькают синицы, бьёт дятел,
шуршит, бегая по стволам, поползень, опадая, шелестят
листья, и мерно, точно кузнец гвозди, отбивает Досекин острые, холодные слова.
Треск за треском, дым за дымом,
Трубы голые торчат,
А в покое нерушимом
Листья веют и
шуршат.
Я, дыханьем их обвеян,
Страстный говор твой ловлю;
Слава Богу, я с тобою,
А с тобой мне — как в раю.
Пообедали. Все были печальны и молчаливы. Темнело. Токарев вышел в сад. Вечер был безветренный и холодный, заря гасла. Сквозь поредевшую листву аллей светился серп молодого месяца. Пахло вялыми
листьями. Было просторно и тихо. Токарев медленно шел по аллее, и
листья шуршали под его ногами.
Он исчез за бугром. Токарев быстро вскочил и огляделся. Сырая, серая стена дождя бесшумно надвигалась в темноте и как будто начинала уже колебаться. Кругом была глухая тишь, у речки неподвижно чернели странные очертания кустов. Молодая лозинка над головою тихо
шуршала сухими
листьями. Безумная радость охватила Токарева. Он подумал: «Ну, получай свое решение!» — и стал поспешно распоясываться. Он был подпоясан вдвое длинным и крепким шелковым шнурком.
Но не смертью и не унынием дышала природа. От земли шел теплый, мягкий, живой запах. Сквозь гниющие коричневые
листья пробивались ярко-зеленые стрелки, почки на деревьях наливались. В чаще весело стрекотали дрозды и воробьи. Везде кругом все двигалось,
шуршало, и тихий воздух был полон этим смутным шорохом пробуждавшейся молодой, бодрой жизни.
Под зеленевшими дубами земля была усыпана темно-бурыми прошлогодними
листьями; каждый
лист шуршал и шевелился, какая-то скрытая жизнь таилась под ними; что это там — лесные муравьи, прорастающая трава?…
Исанка, закусив губу, неподвижно стояла и не вмешивалась в разговор. Они еще поговорили напряженными голосами. Николай Павлович сказал, что ему завтра рано вставать, и пошел к дому по нечищенной аллее,
шурша прошлогодними
листьями.
Резцов глубже засовывал руки в рукава полушубка. Впереди люнета смутно шевелился сухой, несрезанный каолян, слышался шорох его
листьев. Отчего они
шуршат? И повсюду что-то чернело, осторожно шевелилось и старалось спрятаться в тишину. Вдруг, беззаботно к этой тишине, злобно и хрипло огрызнулась во мраке собака; другая, молоденькая, жалобно завизжала. Там, в каоляне, они гложут неубранные трупы. И опять стало тихо.