Неточные совпадения
За день мы прошли немного и стали биваком около реки Бабкова. Здесь можно видеть хорошо выраженные береговые террасы. Они высотой около 12 м. Река в них промыла узкое
ложе, похожее на каньон. По
широкому заболоченному плато кое-где растут в одиночку белая береза, лиственница и поросль дуба.
Перейдя через невысокий хребет, мы попали в соседнюю долину, поросшую густым лесом.
Широкое и сухое
ложе горного ручья пересекало ее поперек. Тут мы разошлись. Я пошел по галечниковой отмели налево, а Олентьев — направо. Не прошло и 2 минут, как вдруг в его стороне грянул выстрел. Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пестрое мелькнуло в воздухе. Я бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.
Рядом с нею сидела сморщенная и желтая женщина лет сорока пяти, декольте, в черном токе, с беззубою улыбкой на напряженно озабоченном и пустом лице, а в углублении
ложи виднелся пожилой мужчина, в
широком сюртуке и высоком галстуке, с выражением тупой величавости и какой-то заискивающей подозрительности в маленьких глазках, с крашеными усами и бакенбардами, незначительным огромным лбом и измятыми щеками, по всем признакам отставной генерал.
Широкий поток времени, разделивший наше прежнее знакомство, не лишает меня, однако, надежды, что Вы еще не забыли Эмму, жену покойного пастора Клейнберга, а по псевдониму
ложи — Alba Rosa [Белая роза (лат.).].
С вечера из ближних и дальних деревень христолюбцы на праздник сошлись. Держали опочив вкруг часовни на
широком дворе обительском…
Ложе — трава муравая, одеяло — темная ночь, браный полог — звездистое небо.
Папа лежал против входа на своей
широкой и низкой, как тахта, постели (он не признавал иного
ложа с тех пор, как я помню его), с закрытыми глазами, со сложенными на груди руками.
Великанша втащила меня в большую круглую комнату с огромным окном и опустила на
широкую постель, застланную ветхим, но дорогим одеялом с княжеским гербом посередине, с грудой подушек и малиновым балдахином под княжеской короной, окружавшим со всех сторон это огромное
ложе.
Произнеся это слово в форме хриплого, прерывистого вздоха, ямщик вышел и немного погодя внес другой тюк, поменьше, затем еще раз вышел и на этот раз внес почтальонную саблю на
широком ремне, похожую фасоном на тот длинный плоский меч, с каким рисуется на лубочных картинках Юдифь у
ложа Олоферна. Сложив тюки вдоль стены, он вышел в сени, сел там и закурил трубку.
Она была без шляпки и вошла в
ложу в
широком плаще с капюшоном, который и был накинут на голову.