Неточные совпадения
В конце мировой истории Христос явится как
Царь, явит
миру Свою силу и славу, будет властвовать
над миром,
миру обещано наступление Его тысячелетнего царства.
А в бурные осенние ночи, когда гиганты-тополи качались и гудели от налетавшего из-за прудов ветра, ужас разливался от старого зáмка и
царил над всем городом. «Ой-вей-мир!» — пугливо произносили евреи; богобоязненные старые мещанки крестились, и даже наш ближайший сосед, кузнец, отрицавший самое существование бесовской силы, выходя в эти часы на свой дворик, творил крестное знамение и шептал про себя молитву об упокоении усопших.
Разве я не был и велик, и свободен, и счастлив? Как средневековый барон, засевший, словно в орлином гнезде, в своем неприступном за́мке, гордо и властно смотрит на лежащие внизу долины, так непобедим и горд был я в своем за́мке, за этими черными костями.
Царь над самим собой, я был
царем и
над миром.
И
над всем этим
миром, знакомым Василию Ивановичу до мельчайших закоулков,
царило благодушие и величие местных юпитеров, с демонстративно-помпадурской грозой и с младенчески наивным неведением страны, с кругозором петербургских департаментских канцелярий и властью могущественнейших сатрапов.
Восхотеть
мира ради него самого, во имя власти
над ним, и значило впасть в магизм, превратиться из прирожденного
царя и господина в мага — узурпатора.
В суде Божием
над Адамом определяется и та перемена, которая произошла в положении человека в
мире: он из
царя природы становится ее невольником и из художника или садовника в раю Божием хозяином и земледельцем.
Он не только имеет неограниченную власть
над нашим смехом и слезами,
над всеми приемами страсти, остроты, мысли и наблюдения, но и владеет неограниченной областью полного фантазии вымысла ужасающего и забавного характера, владеет проницательностью и в
мире выдумок, и в
мире реальном, а надо всем этим
царит одна и та же правдивость характеров и природы и одинаковый дух человечности».
По великому сибирскому пути, на протяжении тысяч верст, медленно двигался огромный, мутно-пьяный, безначально-бунтовской поток. Поток этот, полный слепой и дикой жажды разрушения, двигался в берегах какого-то совсем другого
мира. В этом другом
мире тоже была великая жажда разрушения, но
над нею
царила светлая мысль, она питалась широкими, творческими целями. Был ясно сознанный враг, был героический душевный подъем.