Неточные совпадения
«Еще к тетке обратилась! — думал он, — этого недоставало! Вижу, что ей жаль, что любит, пожалуй… да этой любви можно, как товару
на бирже, купить во столько-то времени,
на столько-то внимания, угодливости… Не ворочусь, — угрюмо думал он. — Прошу покорно, Ольга, девочка! по ниточке, бывало,
ходила. Что с ней?»
Затем стало
сходить на нет проевшееся барство. Первыми появились в большой зале московские иностранцы-коммерсанты — Клопы, Вогау, Гопперы, Марки. Они являлись прямо с
биржи, чопорные и строгие, и занимали каждая компания свой стол.
Васильков. Казанское имение Чебоксаровых с заводом и лесом
на днях продаегся. Жалко! И завод может приносить большой доход, и лесу много. Василий Иваныч,
сходи к Павлу Ермолаеву, скажи ему, чтобы он сейчас же шел
на биржу и подождал меня там. Мне нужно совершить
на его имя доверенность. Скажи ему также, чтобы он был готов
на всякий случай, я его пошлю в Казань.
Посетители говорили между собою, что Айзик настаивает это вино
на табаке пополам с беленою, но все-таки продолжали
ходить в его погреб, который был
биржей и клубом для еврейского населения маленького пограничного городишки.
Но чужое добро впрок нейдет: салом
на бирже большие дела делал, но прогорел, сам умер в недостатках, дети чуть не по миру
ходили.
Ему хотелось, чтоб люди жили в великолепных алюминиевых фаланстерах, пред которыми казались бы жалки и ничтожны дворцы сильных мира сего, чтобы всякий труд исполнялся не иначе, как с веселой песней и пляской, чтобы каждый человек имел в день три фунта мяса к обеду, а между тем сам Лука зачастую не имел куда голову приклонить, спал
на бульваре,
ходил работать
на биржу, когда не было в виду ничего лучшего, и иногда сидел без обеда.
Полчаса не
прошло, а они уж весело смеялись, искали, кто виноват, и никак не могли отыскать. Забыты все тревожные думы, нет больше места подозреньям, исчезли мрачные мысли. В восторге блаженства не могут наглядеться друг
на друга, наговориться друг с другом. И не заметил Меркулов, как пролетело время. Половина третьего, пора
на биржу ехать с Васильем Петровичем. Нечего делать — пришлось расстаться.
Ночной бульварный Париж тоже не отличался чистотой нравов, но при Второй империи женщины сидели по кафе, а те, которые
ходили вверх и вниз по бульвару, находились все-таки под полицейским наблюдением, и до очень поздних часов ночи вы если и делались предметом приставаний и зазываний, то все-таки не так открыто и назойливо, как
на Regent Street или Piccadilly-Circus Лондона, где вас сразу поражали с 9 часов вечера до часу ночи (когда разом все кабаки, пивные и кафе запираются) эти волны женщин, густо запружающих тротуары и стоящих
на перекрестках целыми кучками, точно
на какой-то
бирже.