Неточные совпадения
Самгин видел, что Варвара сидит, точно гимназистка, влюбленная в
учителя и с трепетом ожидающая, что вот сейчас он спросит ее о чем-то, чего она не знает. Иногда, как бы для того, чтоб смягчить
учителя, она, сочувственно
вздыхая, вставляла тихонько что-нибудь лестное для него.
Я замялся, но сказал — да.
Учитель с попом многословно подтвердили мое сознание, он слушал их, опустив глаза, потом сказал,
вздохнув...
— Милый ты мой! — умиленно
вздыхала тетка. — Ты, смотри, товарищам-то не поддавайся… Чуть они чем обидят тебя, ты сейчас
учителю и скажи про них…
— Ну, и — кончено! —
вздыхал учитель и отправлялся на репортаж.
Тогда Тяпа, успокоенный, забивался куда-нибудь в угол, где чинил свои лохмотья или читал Библию, такую же старую и грязную, как сам он. Он вылезал из своего угла, когда
учитель читал газету. Тяпа молча слушал всё, что читалось, и глубоко
вздыхал, ни о чем не спрашивая. Но когда, прочитав газету,
учитель складывал ее, Тяпа протягивал свою костлявую руку и говорил...
Таинственная, всё уничтожающая сила, именуемая смертью, как бы оскорбленная присутствием этого пьяного человека при мрачном и торжественном акте ее борьбы с жизнью, решила скорее кончить свое бесстрастное дело, —
учитель глубоко
вздохнул, тихо простонал, вздрогнул, вытянулся и замер.
— Это, брат, нелепо! — сказал ротмистр, тихонько приглаживая рукой растрепанные волосы неподвижного
учителя. Потом ротмистр прислушался к его дыханию, горячему и прерывистому, посмотрел в лицо, осунувшееся и землистое,
вздохнул и, строго нахмурив брови, осмотрелся вокруг. Лампа была скверная: огонь в ней дрожал, и по стенам ночлежки молча прыгали черные тени. Ротмистр стал упорно смотреть на их безмолвную игру, разглаживая себе бороду.
Этот Валентин был
учитель в губернской гимназии. В городе пускался он во все тяжкие, а в деревне
вздыхал по Эмеренции, платонически и безнадежно.
Матушка и дядя оба разом
вздохнули и пошли дальше, а я отстал от них и побежал искать
учителя, чтобы поделиться с ним своими впечатлениями. Победимский стоял посреди двора и величественно глядел на небо.
Учитель всё время не отрывал глаз от лица Татьяны Ивановны и глубоко
вздыхал…
— Эх, матушка Марья Гавриловна… Какой я
учитель теперь? —
вздохнул Патап Максимыч. — У самого дело из рук валится.
Насколько учитель-француз был «душка», настолько немец — «аспид». Класс дрожал на его уроке. Он вызывал воспитанниц резким, крикливым голосом, прослушивал заданное, поминутно сбивая и прерывая замечаниями, и немилосердно сыпал единицами. Класс
вздохнул свободно, заслыша желанный звонок.