Неточные совпадения
Несмотря на то, что недослушанный план Сергея Ивановича о том, как освобожденный сорокамиллионный мир Славян должен вместе с Россией начать новую эпоху в истории, очень заинтересовал его, как нечто совершенно новое для него, несмотря на то, что и любопытство и беспокойство о том, зачем его звали, тревожили его, — как только он остался один, выйдя из
гостиной, он тотчас же вспомнил свои
утренние мысли.
Но вот багряною рукою
Заря от
утренних долин
Выводит с солнцем за собою
Веселый праздник именин.
С утра дом Лариной гостями
Весь полон; целыми семьями
Соседи съехались в возках,
В кибитках, в бричках и в санях.
В передней толкотня, тревога;
В
гостиной встреча новых лиц,
Лай мосек, чмоканье девиц,
Шум, хохот, давка у порога,
Поклоны, шарканье гостей,
Кормилиц крик и плач детей.
В девять часов утра гости, ночевавшие в Покровском, собралися один за другим в
гостиной, где кипел уже самовар, перед которым в
утреннем платье сидела Марья Кириловна, а Кирила Петрович в байковом сюртуке и в туфлях выпивал свою широкую чашку, похожую на полоскательную.
Все девицы взвизгнули и стайкой унеслись в горницы, а толстуха Аграфена заковыляла за ними. «Сама» после
утреннего чая прилегла отдохнуть в
гостиной и долго не могла ничего понять, когда к ней влетели дочери всем выводком. Когда-то красивая женщина, сейчас Анфуса Гавриловна представляла собой типичную купчиху, совсем заплывшую жиром. Она сидела в ситцевом «холодае» и смотрела испуганными глазами то на дочерей, то на стряпку Аграфену, перебивавших друг друга.
За дверями
гостиной послышались легкие шаги, и в залу вошла Зинаида Егоровна. Она была в белом
утреннем пеньюаре, и ее роскошная, густая коса красиво покоилась в синелевой сетке, а всегда бледное, болезненно прозрачное лицо казалось еще бледнее и прозрачнее от лежавшего на нем следа бессонной ночи. Зинаида Егоровна была очень эффектна: точно средневековая, рыцарственная дама, мечтающая о своем далеком рыцаре.
Точно в жилище феи, вступил Калинович в ее маленькую
гостиную, где она была так любезна, что в
утреннем еще туалете и пивши кофе приняла его.
Ровно в шесть часов вечера приехал добродушный немец в Голубиную Солободку, к знакомому домику; не встретив никого в передней, в зале и
гостиной, он хотел войти в спальню, но дверь была заперта; он постучался, дверь отперла Катерина Алексевна; Андрей Михайлыч вошел и остановился от изумления: пол был устлан коврами; окна завешены зелеными шелковыми гардинами; над двуспальною кроватью висел парадный штофный занавес; в углу горела свечка, заставленная книгою; Софья Николавна лежала в постели, на подушках в парадных же наволочках, одетая в щегольской,
утренний широкий капот; лицо ее было свежо, глаза блистали удовольствием.
Было темно в
гостиной. Лаптев, не садясь и держа шляпу в руках, стал извиняться за беспокойство; он спросил, что делать, чтобы сестра спала по ночам, и отчего она так страшно худеет, и его смущала мысль, что, кажется, эти самые вопросы он уже задавал доктору сегодня во время его
утреннего визита.
«Ему уж представляется милый Никольский дом, — думала я; глядя на него, — и
утренний кофе в светлой
гостиной, и его поля, мужики, и вечера в диванной, и ночные таинственные ужины.
Она раскрыла глаза и сразу не могла распознать, где лежит и какой час дня. В два окна, выходившие на двор, вливался уже отблеск
утренней зари; окна по уличному фасаду были закрыты ставнями. В
гостиной стоял двойственный свет.
Княгиня, только что спустившаяся сверху, где да антресолях находились ее апартаменты, пила, по обыкновению, чай в угловой голубой
гостиной. Чай был сервирован роскошно: серебряный самовар, такие же поднос, чайник, сухарница, полоскательная чашка и японский сервиз красиво выделялись на белоснежной скатерти. Сама княгиня в белом, шитом
утреннем платье полулежала на кушетке с папиросой в руке. Недопитая чашка стояла на столе.
Знакомая нам учредительница «театрального кружка» в Москве Анна Аркадьевна Львенко, одетая в роскошное
утреннее платье, полулежала на диване в своей
гостиной.
Раз начала она рассказывать, как прежде, года с два тому назад, хотела собрать к себе в
гостиную"избранный"кружок мужчин, хлопотала об"умных людях", но не хотела лишать себя и военных, и как этот кружок разделился тотчас же на два враждебных стана: штатские, особливо с талантиком, стали придираться к военным и говорить им колкости, военные отмалчивались и потом выговаривали ей на
утренних визитах.
Княгиня вставала в два часа дня и пила
утренний чай в голубой
гостиной, муж же в это время уже обедал.