Неточные совпадения
Роясь в делах, я нашел переписку псковского губернского правления о какой-то помещице Ярыжкиной. Она засекла двух горничных
до смерти, попалась под
суд за третью и была почти совсем оправдана уголовной палатой, основавшей, между прочим, свое решение на том, что третья горничная не
умерла. Женщина эта выдумывала удивительнейшие наказания — била утюгом, сучковатыми палками, вальком.
Да и «благословенный» Александр
умер. Не зная, что будет далее, эти изверги сделали последнее усилие и добрались
до виновного; его, разумеется, приговорили к кнуту. Середь торжества следопроизводителей пришел приказ Николая отдать их под
суд и остановить все дело.
Вот о кучерской жизни и мечтали «фалаторы», но редко кому удавалось достигнуть этого счастья. Многие получали увечье — их правление дороги отсылало в деревню без всякой пенсии. Если доходило
до суда, то
суд решал: «По собственной неосторожности». Многие простужались и
умирали в больницах.
Но находясь в сем положении за жидов и греков, которых не имел чести познать
до этого приятного случая, я утешаюсь хоть тем, что
умираю выпоротый все-таки самими моими соотчичами и тем кончаю с милой родиной все мои счеты, между тем как тебя соотечественники еще только предали на
суд онемеченных и провонявшихся килькой ревельских чухон за недостаток почтения к исключенному за демонстрации против правительства дерптскому немецкому студенту, предсказывавшему, что наша Россия должна разлететься „wie Rauch“.» [Как дым — Нем.]
— Да вы не отказались от наследства, а приняли его, — возразил Грохов. «Конечно… — вертелось было у него на языке, — существуют и другие статьи закона по этому предмету…» Но он не высказал этого из боязни Янсутского, зная, какой тот пройдоха, и очень возможно, что, проведав о советах, которые бы Грохов дал противной стороне, он и его, пожалуй, притянет к
суду. — Обратитесь к какому-нибудь другому адвокату, а я
умираю, — мне не
до дел! — заключил он и повернулся к стене.
Суд над ним по делу об убитой француженке дал ему материал для его пьесы"Дело", которая так долго лежала под спудом в цензуре. Не мог он и
до конца дней своих отрешиться от желания обелять себя при всяком удобном случае. Сколько помню, и тогда в номере Hotel de France он сделал на это легкий намек. Но у себя, в Больё (где он
умер), М.М.Ковалевский, его ближайший сосед, слыхал от него не раз протесты против такой"клеветы".
— Отдать-то отдали, только уж перед самым отъездом. Новый окружной
суд в Томске присудил, а при прежних порядках канителили, да и
до сих пор бы все писали, а право на моей стороне было:
умер он, как оказалось по вскрытию, не в душевном помрачении, по публикациям наследников не явилось, ну, в мою, значит пользу и порешили.