Неточные совпадения
Дни мчались:
в воздухе нагретом
Уж разрешалася зима;
И он не сделался поэтом,
Не
умер, не сошел с ума.
Весна живит его: впервые
Свои покои запертые,
Где зимовал он, как сурок,
Двойные окна, камелек
Он ясным утром оставляет,
Несется вдоль Невы
в санях.
На синих, иссеченных льдах
Играет солнце; грязно тает
На улицах разрытый
снег.
Куда по нем свой быстрый бег...
Потом мало-помалу место живого горя заступило немое равнодушие. Илья Ильич по целым часам смотрел, как падал
снег и наносил сугробы на дворе и на улице, как покрыл дрова, курятники, конуру, садик, гряды огорода, как из столбов забора образовались пирамиды, как все
умерло и окуталось
в саван.
Так шли годы. Она не жаловалась, она не роптала, она только лет двенадцати хотела
умереть. «Мне все казалось, — писала она, — что я попала ошибкой
в эту жизнь и что скоро ворочусь домой — но где же был мой дом?.. уезжая из Петербурга, я видела большой сугроб
снега на могиле моего отца; моя мать, оставляя меня
в Москве, скрылась на широкой, бесконечной дороге… я горячо плакала и молила бога взять меня скорей домой».
С мельчайшими подробностями рассказывали они, как
умирала, как томилась моя бедная бабушка; как понапрасну звала к себе своего сына; как на третий день, именно
в день похорон, выпал такой
снег, что не было возможности провезти тело покойницы
в Неклюдово, где и могилка была для нее вырыта, и как принуждены была похоронить ее
в Мордовском Бугуруслане,
в семи верстах от Багрова.
— Нечистая она, наша бабья любовь!.. Любим мы то, что нам надо. А вот смотрю я на вас, — о матери вы тоскуете, — зачем она вам? И все другие люди за народ страдают,
в тюрьмы идут и
в Сибирь,
умирают… Девушки молодые ходят ночью, одни, по грязи, по
снегу,
в дождик, — идут семь верст из города к нам. Кто их гонит, кто толкает? Любят они! Вот они — чисто любят! Веруют! Веруют, Андрюша! А я — не умею так! Я люблю свое, близкое!
В душе, как
в земле, покрытой
снегом, глубоко лежат семена недодуманных мыслей и чувств, не успевших расцвесть. Сквозь толщу ленивого равнодушия и печального недоверия к силам своим
в тайные глубины души незаметно проникают новые зёрна впечатлений бытия, скопляются там, тяготят сердце и чаще всего
умирают вместе с человеком, не дождавшись света и тепла, необходимого для роста жизни и вне и внутри души.
Елена осматривается: по-прежнему все бело вокруг; но это
снег,
снег, бесконечный
снег. И она уж не
в лодке, она едет, как из Москвы,
в повозке; она не одна: рядом с ней сидит маленькое существо, закутанное
в старенький салоп. Елена вглядывается: это Катя, ее бедная подружка. Страшно становится Елене. «Разве она не
умерла?» — думает она.
Это была настоящая рождественская Елочка — Аленушка сразу ее узнала. Ах какая милая Елочка!.. Аленушка наклонилась, чтобы сказать ей, какая она милая, и вдруг полетела вниз. Ух как страшно!.. Она перевернулась несколько раз
в воздухе и упала прямо
в мягкий
снег. Со страха Аленушка закрыла глаза и не знала, жива ли она или
умерла.
Ольга. Отец
умер ровно год назад, как раз
в этот день, пятого мая,
в твои именины, Ирина. Было очень холодно, тогда шел
снег. Мне казалось, я не переживу, ты лежала
в обмороке, как мертвая. Но вот прошел год, и мы вспоминаем об этом легко, ты уже
в белом платье, лицо твое сияет…
Над самым телом Макара, толкая его ногою, стоял старый попик Иван. Его длинная ряса была покрыта
снегом;
снег виднелся на меховом бергесе (шапке), на плечах,
в длинной бороде попа Ивана. Всего удивительнее было то обстоятельство, что это был тот самый попик Иван, который
умер назад тому четыре года.
В открытое окно дышала теплая и мягкая ночь, и где-то далеко, подчеркивая тишину комнаты, гармонично стрекотали кузнечики. Около лампы бесшумно метались налетевшие
в окно ночные бабочки, падали и снова кривыми болезненными движениями устремлялись к огню, то пропадая во тьме, то белея, как хлопья кружащегося
снега.
Умерла попадья.