Неточные совпадения
Затем графиня рассказала еще неприятности и козни против дела соединения церквей и
уехала торопясь, так как ей в этот день приходилось быть еще
на заседании одного общества и в Славянском комитете.
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта,
уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому
на Большой Морской. Гости выходили
на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
Когда доктор
уехал, больной что-то сказал брату; но Левин расслышал только последние слова: «твоя Катя», по взгляду же, с которым он посмотрел
на нее, Левин понял, что он хвалил ее.
Вронский, взглянув
на часы, поспешно
уехал.
— Брось меня, брось! — выговаривала она между рыданьями. — Я
уеду завтра… Я больше сделаю. Кто я? развратная женщина. Камень
на твоей шее. Я не хочу мучать тебя, не хочу! Я освобожу тебя. Ты не любишь, ты любишь другую!
— Дарья Александровна приказали доложить, что они
уезжают. Пускай делают, как им, вам то есть, угодно, — сказал он, смеясь только глазами, и, положив руки в карманы и склонив голову
на бок, уставился
на барина.
Перед отъездом Вронского
на выборы, обдумав то, что те сцены, которые повторялись между ними при каждом его отъезде, могут только охладить, а не привязать его, Анна решилась сделать над собой все возможные усилия, чтобы спокойно переносить разлуку с ним. Но тот холодный, строгий взгляд, которым он посмотрел
на нее, когда пришел объявить о своем отъезде, оскорбил ее, и еще он не
уехал, как спокойствие ее уже было разрушено.
Чрез месяц Алексей Александрович остался один с сыном
на своей квартире, а Анна с Вронским
уехала за границу, не получив развода и решительно отказавшись от него.
— Ах, как я рада вас видеть! — сказала она, подходя к ней. — Я вчера
на скачках только что хотела дойти до вас, а вы
уехали. Мне так хотелось видеть вас именно вчера. Не правда ли, это было ужасно? — сказала она, глядя
на Анну своим взглядом, открывавшим, казалось, всю душу.
Уезжая из Петербурга, Вронский оставил свою большую квартиру
на Морской приятелю и любимому товарищу Петрицкому.
Сергей Иванович только что встал. Напившись кофею, Левин
уехал опять
на покос, прежде чем Сергей Иванович успел одеться и выйти в столовую.
Он не сбирался
уезжать на другой день, но теперь решил, что
уедет рано утром домой.
И увидав, что, желая успокоить себя, она совершила опять столько раз уже пройденный ею круг и вернулась к прежнему раздражению, она ужаснулась
на самое себя. «Неужели нельзя? Неужели я не могу взять
на себя? — сказала она себе и начала опять сначала. — Он правдив, он честен, он любит меня. Я люблю его, на-днях выйдет развод. Чего же еще нужно? Нужно спокойствие, доверие, и я возьму
на себя. Да, теперь, как он приедет, скажу, что я была виновата, хотя я и не была виновата, и мы
уедем».
Маленький, желтый человечек в очках, с узким лбом,
на мгновение отвлекся от разговора, чтобы поздороваться, и продолжал речь, не обращая внимания
на Левина. Левин сел в ожидании, когда
уедет профессор, но скоро заинтересовался предметом разговора.
На третий день после отъезда брата и Левин
уехал за границу. Встретившись
на железной дороге с Щербацким, двоюродным братом Кити, Левин очень удивил его своею мрачностью.
Он ведь сказал: может быть,
уеду на воды, а может быть, к тебе приеду».
Потом надо было еще раз получить от нее подтверждение, что она не сердится
на него за то, что он
уезжает на два дня, и еще просить ее непременно прислать ему записку завтра утром с верховым, написать хоть только два слова, только чтоб он мог знать, что она благополучна.
Потом, вспомнив всё то волнение и озлобление, которые он видел
на всех лицах, ему стало грустно: он решился
уехать и пошел вниз.
Теперь же он рад был
уехать и от соседства Щербацких и, главное, от хозяйства, именно
на охоту, которая во всех горестях служила ему лучшим утешением.
Дарья Александровна между тем, успокоив ребенка и по звуку кареты поняв, что он
уехал, вернулась опять в спальню. Это было единственное убежище ее от домашних забот, которые обступали ее, как только она выходила. Уже и теперь, в то короткое время, когда она выходила в детскую, Англичанка и Матрена Филимоновна успели сделать ей несколько вопросов, не терпевших отлагательства и
на которые она одна могла ответить: что надеть детям
на гулянье? давать ли молоко? не послать ли за другим поваром?
— Встреча
на минуту, потому что я
уезжаю, — сказала Бетси, улыбаясь и надевая перчатку.
Весь день этот, за исключением поездки к Вильсон, которая заняла у нее два часа, Анна провела в сомнениях о том, всё ли кончено или есть надежда примирения и надо ли ей сейчас
уехать или еще раз увидать его. Она ждала его целый день и вечером, уходя в свою комнату, приказав передать ему, что у нее голова болит, загадала себе: «если он придет, несмотря
на слова горничной, то, значит, он еще любит. Если же нет, то, значит, всё конечно, и тогда я решу, что мне делать!..»
Он послал седло без ответа и с сознанием, что он сделал что то стыдное,
на другой же день, передав всё опостылевшее хозяйство приказчику,
уехал в дальний уезд к приятелю своему Свияжскому, около которого были прекрасные дупелиные болота и который недавно писал ему, прося исполнить давнишнее намерение побывать у него.
― Очень рад встретиться, ― сказал он. ― А я вас тогда искал
на выборах, но мне сказали, что вы уже
уехали, ― сказал он ему.
— Нет, я пойду, Долли, ты сиди, — сказал он. Мы всё сделаем по порядку, по книжке. Только вот, как Стива приедет, мы
на охоту
уедем, тогда уж пропустим.
Кити настояла
на своем и переехала к сестре и всю скарлатину, которая действительно пришла, ухаживала за детьми. Обе сестры благополучно выходили всех шестерых детей, но здоровье Кити не поправилось, и великим постом Щербацкие
уехали за границу.
Молодой адъютант, приятель Вронского, через которого она получала сведения и который через графиню Лидию Ивановну надеялся получить концессию, сказал ей, что они кончили свои дела и
уезжают на другой день.
— Графа не застали. Они
уехали на Нижегородскую дорогу.
Надо было сказать матери, что она больна, и
уехать домой, но
на это у нее не было силы.
— Ах, Боже мой, это было бы так глупо! — сказала Анна, и опять густая краска удовольствия выступила
на ее лице, когда она услыхала занимавшую ее мысль, выговоренную словами. — Так вот, я и
уезжаю, сделав себе врага в Кити, которую я так полюбила. Ах, какая она милая! Но ты поправишь это, Долли? Да!
Она с ужасом ожидала повторения того строгого взгляда, который он бросил
на нее,
уезжая, особенно когда он узнает, что девочка не была опасно больна.
«
Уехал! Кончено!» сказала себе Анна, стоя у окна; и в ответ
на этот вопрос впечатления мрака при потухшей свече и страшного сна, сливаясь в одно, холодным ужасом наполнили ее сердце.
«Пятнадцать минут туда, пятнадцать назад. Он едет уже, он приедет сейчас. — Она вынула часы и посмотрела
на них. — Но как он мог
уехать, оставив меня в таком положении? Как он может жить, не примирившись со мною?» Она подошла к окну и стала смотреть
на улицу. По времени он уже мог вернуться. Но расчет мог быть неверен, и она вновь стала вспоминать, когда он
уехал, и считать минуты.
— Ты пойми, — сказал он, — что это не любовь. Я был влюблен, но это не то. Это не мое чувство, а какая-то сила внешняя завладела мной. Ведь я
уехал, потому что решил, что этого не может быть, понимаешь, как счастья, которого не бывает
на земле; но я бился с собой и вижу, что без этого нет жизни. И надо решить…
Пред тем как
уезжать из дома, Вронский вошел к ней. Она хотела притвориться, что ищет что-нибудь
на столе, но, устыдившись притворства, прямо взглянула ему в лицо холодным взглядом.
И те уверения в любви, которые ему казались так пошлы, что ему совестно было выговаривать их, она впивала в себя и понемногу успокоивалась.
На другой день после этого, совершенно примиренные, они
уехали в деревню.
И так и не вызвав ее
на откровенное объяснение, он
уехал на выборы. Это было еще в первый раз с начала их связи, что он расставался с нею, не объяснившись до конца. С одной стороны, это беспокоило его, с другой стороны, он находил, что это лучше. «Сначала будет, как теперь, что-то неясное, затаенное, а потом она привыкнет. Во всяком случае я всё могу отдать ей, но не свою мужскую независимость», думал он.
Старик, сидевший с ним, уже давно ушел домой; народ весь разобрался. Ближние
уехали домой, а дальние собрались к ужину и ночлегу в лугу. Левин, не замечаемый народом, продолжал лежать
на копне и смотреть, слушать и думать. Народ, оставшийся ночевать в лугу, не спал почти всю короткую летнюю ночь. Сначала слышался общий веселый говор и хохот за ужином, потом опять песни и смехи.
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница, жена директора, и рассказала все городские новости. В три часа и она
уехала, обещаясь приехать к обеду. Алексей Александрович был в министерстве. Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила
на то, чтобы присутствовать при обеде сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои вещи, прочесть и ответить
на записки и письма, которые у нее скопились
на столе.
Но в это самое время вышла княгиня.
На лице ее изобразился ужас, когда она увидела их одних и их расстроенные лица. Левин поклонился ей и ничего не сказал. Кити молчала, не поднимая глаз. «Слава Богу, отказала», — подумала мать, и лицо ее просияло обычной улыбкой, с которою она встречала по четвергам гостей. Она села и начала расспрашивать Левина о его жизни в деревне. Он сел опять, ожидая приезда гостей, чтоб
уехать незаметно.
— А если так, — сказала Анна вдруг изменившимся голосом, — то ты тяготишься этою жизнью… Да, ты приедешь
на день и
уедешь, как поступают…
— Да в том-то и штука, что его Казбич не нашел: он куда-то
уезжал дней
на шесть, а то удалось ли бы Азамату увезти сестру?
А между тем дамы
уехали, хорошенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее
на виденье, и опять осталась дорога, бричка, тройка знакомых читателю лошадей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей.
— Не могу. Мне крайняя надобность быть дома, — сказал Костанжогло, простился, сел и
уехал на своих пролетках.
Плюшкин приласкал обоих внуков и, посадивши их к себе одного
на правое колено, а другого
на левое, покачал их совершенно таким образом, как будто они ехали
на лошадях, кулич и халат взял, но дочери решительно ничего не дал; с тем и
уехала Александра Степановна.
Кучер, услышав, что нужно пропустить два поворота и поворотить
на третий, сказал: «Потрафим, ваше благородие», — и Чичиков
уехал, сопровождаемый долго поклонами и маханьями платка приподымавшихся
на цыпочках хозяев.
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь;
Откажут — мигом утешался;
Изменят — рад был отдохнуть.
Он их искал без упоенья,
А оставлял без сожаленья,
Чуть помня их любовь и злость.
Так точно равнодушный гость
На вист вечерний приезжает,
Садится; кончилась игра:
Он
уезжает со двора,
Спокойно дома засыпает
И сам не знает поутру,
Куда поедет ввечеру.
Когда княгиня выслушала стихи и осыпала сочинителя похвалами, бабушка смягчилась, стала говорить с ней по-французски, перестала называть ее вы, моя милая и пригласила приехать к нам вечером со всеми детьми,
на что княгиня согласилась и, посидев еще немного,
уехала.
Он посадит тебя в лодку, привезет
на корабль, и ты
уедешь навсегда в блистательную страну, где всходит солнце и где звезды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом.
Разумеется, невеста явилась, Аркадий Иванович прямо сообщил ей, что
на время должен по одному весьма важному обстоятельству
уехать из Петербурга, а потому и принес ей пятнадцать тысяч рублей серебром в разных билетах, прося принять их от него в виде подарка, так как он и давно собирался подарить ей эту безделку пред свадьбой.