Неточные совпадения
Был вечер. Небо меркло. Воды
Струились тихо.
Жук жужжал.
Уж расходились хороводы;
Уж за рекой, дымясь, пылал
Огонь рыбачий. В поле чистом,
Луны при свете серебристом
В свои мечты погружена,
Татьяна долго шла одна.
Шла, шла. И вдруг перед собою
С холма господский
видит дом,
Селенье, рощу под холмом
И сад над светлою рекою.
Она глядит — и сердце в ней
Забилось чаще и сильней.
— Змея! — произнес Захар, всплеснув руками, и так приударил плачем, как будто десятка два
жуков влетели и зажужжали в комнате. — Когда же я змею поминал? — говорил он среди рыданий. — Да я и во сне-то не
вижу ее, поганую!
— Эта Хиония Алексеевна ни больше ни меньше, как трехэтажный паразит, — говорил частный поверенный Nicolas Веревкин. — Это,
видите ли, вот какая штука: есть такой водяной
жук! — черт его знает, как он называется по-латыни, позабыл!.. В этом
жуке живет паразит-червяк, а в паразите какая-то глиста… Понимаете? Червяк жрет
жука, а глиста жрет червяка… Так и наша Хиония Алексеевна жрет нас, а мы жрем всякого, кто попадет под руку!
Другого такого
жука я смахнул с руки и вдруг
увидел еще 3
жуков у себя на рубашке и 2 на одеяле.
Они прошли в новую заднюю избу, где за столом сидел какой-то низенький, черный, как
жук, старик. Спиридон сделал ему головой какой-то знак, и старик вышел. Галактиону показалось, что он где-то его
видел, но где — не мог припомнить.
Было уже поздно, когда Михеич
увидел в стороне избушку, черную и закоптевшую, похожую больше на полуистлевший гриб, чем на человеческое жилище. Солнце уже зашло. Полосы тумана стлались над высокою травой на небольшой расчищенной поляне. Было свежо и сыро. Птицы перестали щебетать, лишь иные время от времени зачинали сонную песнь и, не окончив ее, засыпали на ветвях. Мало-помалу и они замолкли, и среди общей тишины слышно было лишь слабое журчанье невидимого ручья да изредка жужжание вечерних
жуков.
— Я! А вы не знали? — Харлов вздохнул. — Ну, вот… Прилег я как-то, сударыня, неделю тому назад с лишком, под самые заговены к Петрову посту; прилег я после обеда отдохнуть маленько, ну и заснул! И
вижу, будто в комнату ко мне вбег вороной жеребенок. И стал тот жеребенок играть и зубы скалить. Как
жук вороной жеребенок.
«Что тут — все дороги на этот завод?» — думаю и кружусь по деревням, по лесам, ползаю, словно
жук в траве,
вижу издали эти заводы. Дымят они, но не манят меня. Кажется, что потерял я половину себя, и не могу понять — чего хочу? Плохо мне. Серая, ленивая досада колеблется в душе, искрами вспыхивает злой смешок, и хочется мне обижать всех людей и себя самого.
Он смотрел, как навозный
жук хлопотливо и усердно тащит куда-то свой шар, как паук, раскинув хитрую радужную сеть, сторожит мух, как ящерица, раскрыв тупую мордочку, сидит на солнце, блестя зелеными щитиками своей спины; а один раз, под вечер, он
увидел живого ежа!
Сырое дерево неустанно точат какие-то
жуки, черви и муравьи, так что можно
видеть своими глазами, как идет самая разрушительная работа.
Затем он обратился ко мне со словами: «Ни канка тэ иоу цзы» (т. е. посмотри, вот ночная птица). Я наклонился к пню и в разрезе древесины
увидел такое расположение слоев ее, что при некоторой фантазии, действительно, можно было усмотреть рисунок, напоминающий филина или сову. Рядом с ним был другой, тоже изображавший птицу поменьше, потом похожий на
жука и даже на лягушку. По словам китайца, все это были живые существа, поглощенные деревом для того, чтобы больше в живом виде никогда не появляться на земле.
Петя входит в кабинет и подает отцу длинный зеленый ящичек. Еще не поднося к уху, Зайкин слышит отчаянное жужжанье и царапанье лапок о стенки ящика. Подняв крышку, он
видит множество бабочек,
жуков, кузнечиков и мух, приколотых ко дну ящика булавками. Все, за исключением двух-трех бабочек, еще живы и шевелятся.
Наступила ночь. Коньяку было выпито много, но Щипцов не спал. Он лежал неподвижно под одеялом и глядел на темный потолок, потом,
увидев луну, глядевшую в окно, он перевел глаза с потолка на спутника земли и так пролежал с открытыми глазами до самого утра. Утром, часов в девять, прибежал антрепренер
Жуков.