Неточные совпадения
Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна на другую
темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких
роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные ясные небеса.
Среди общего молчания раздавались только шаги Анниньки и m-lle Эммы: девицы, обнявшись, уныло бродили из комнаты в комнату, нервно оправляя на своих парадных шелковых платьях бантики и ленточки. Раиса Павловна сама устраивала им костюмы и, как всегда, осталась очень недовольна m-lle Эммой. Аннинька была хороша — и своей стройной фигуркой, и интересной бледностью, и лихорадочно горевшими глазами, и чайной
розой, небрежно заколотой в
темных, гладко зачесанных волосах.
Луша поднялась с своего диванчика и неловко подала руку Евгению Константинычу, который неподвижно, с застывшей улыбкой на губах, смотрел на ее белое кисейное платье, на скромно открытые плечи, на несложившиеся руки с розовыми локтями, на маленькую
розу, заколотую в
темной волне русых волос.
Он ходил по комнате, садился за стол, брал лист бумаги, чертил на нем несколько строк — и тотчас их вымарывал… Вспоминал удивительную фигуру Джеммы, в
темном окне, под лучами звезд, всю развеянную теплым вихрем; вспоминал ее мраморные руки, подобные рукам олимпийских богинь, чувствовал их живую тяжесть на плечах своих… Потом он брал брошенную ему
розу — и казалось ему, что от ее полузавядших лепестков веяло другим, еще более тонким запахом, чем обычный запах
роз…
Она была болезненно худа и прихрамывала, крепко набелена и нарумянена, с совершенно оголенною длинною шеей, без платка, без бурнуса, в одном только стареньком
темном платье, несмотря на холодный и ветреный, хотя и ясный сентябрьский день; с совершенно открытою головой, с волосами, подвязанными в крошечный узелок на затылке, в которые с правого боку воткнута была одна только искусственная
роза, из таких, которыми украшают вербных херувимов.
Людмила села к его столу, свернула из бумаги воронку и с деловито-озабоченным лицом принялась переливать духи из флакона в распылитель. Бумажная воронка внизу и сбоку, где текла струя, промокла и
потемнела. Благовонная жидкость застаивалась в воронке и стекала вниз медленно. Повеяло теплое, сладкое благоухание от
розы, смешанное с резким спиртным запахом.
Положив красивые руки на колени, старец сидел прямо и неподвижно, а сзади него и по бокам стояли цветы в горшках: пёстрая герань, пышные шары гортензии,
розы и ещё много ярких цветов и сочной зелени;
тёмный, он казался иконой в богатом киоте, цветы горели вокруг него, как самоцветные камни, а русокудрый и румяный келейник, напоминая ангела, усиливал впечатление святости.
На сочном фоне зелени горит яркий спор светло-лиловых глициний с кровавой геранью и
розами, рыжевато-желтая парча цветов молочая смешана с
темным бархатом ирисов и левкоев — всё так ярко и светло, что кажется, будто цветы поют, как скрипки, флейты и страстные виолончели.
Офелия в цветах, в причудливом уборе
Из майских
роз и влажных нимф речных
На золотых кудрях, с безумием во взоре,
Внимала звукам
темных дум своих.
Ее дыханьем насмерть пораженный,
Припал к устам, как раненый олень,
Прекрасный принц Гамлет, любовью опьяненный,
Когда пред ним отца явилась тень…
Он вскрикнул и воскрес…
Вечером в этот день Даша в первый раз была одна. В первый раз за все время Долинский оставил ее одну надолго. Он куда-то совершенно незаметно вышел из дома тотчас после обеда и запропастился. Спустился вечер и угас вечер, и
темная, теплая и благоуханная ночь настала, и в воздухе запахло спящими
розами, а Долинский все не возвращался. Дору это, впрочем, по-видимому, совсем не беспокоило, она проходила часов до двенадцати по цветнику, в котором стоял домик, и потом пришла к себе и легла в постель.
Он немного
потемнел в эти девять лет; но глаза глядят так же задумчиво, лукаво и нежно, губы так же легкомысленно и грустно смеются, и полуощипанная
роза так же тихо валится из тонких пальцев.
Уже сбегали с плит снега,
Блестели, обнажаясь крыши,
Когда в соборе, в
темной нише,
Ее блеснули жемчуга.
И от иконы в нежных
розахМедлительно сошла Она…
Крапива занимала целый угол цветника; она, конечно, жглась, но можно было и издали любоваться ее
темною зеленью, особенно когда эта зелень служила фоном для нежного и роскошного бледного цветка
розы.
Как
розы юные прелестны!
И как прелестна красота!
Но что же есть она? мечта,
Темнеет цвет ее небесный,
Минута — и прекрасной нет!
Вздохнув, любовник прочь идет.
Это таинственное преодоление материи идеей мы наблюдаем при всяком изведении «из
темной глыбы ликов
роз», деревьев, цветов и злаков, стремящихся создать себе тело, явить в нем свою идею.
Свет из тьмы, из
темной глыбы
Вознестися не могли бы
Лики
роз твоих,
Если б в сумрачное лоно
Не впивался погруженный
Темный корень их.
Недаром же
темная королева подарила Володе
розу и так задушевно говорит.
Как нежная
роза в
темной листве сияет, так сияла она середь красавиц, что с нею в том дворце обитали.
Белый снег, покрывавший землю, точно
потемнел от зависти при виде очаровательно белого личика Дуль-Дуля. А алые
розы, которые белокурые красавицы девушки бросали под ноги молодому королю, заплакали от зависти при виде нежных, алых уст красивого юноши.
Я взглянула вокруг… Тихо… Ни шороха… ни звука… Только
розы распространяют далеко вокруг свой пряный аромат, да высоко в
темном небе горит по-прежнему ярко великолепная, одинокая и гордая полночная звезда.
Из залы неслись звуки лезгинки. Я видела из моего
темного угла, как мелькали алые рукава бешметов: это Бэлла плясала свой национальный танец с князем Израилом. Но я не пошла туда, откуда неслись призывные и веселые звуки чиунгури и звенящие колокольчики бубна. Я осталась на балконе, пытливо вглядываясь в кусты пурпуровых
роз, казавшихся совсем черными при бледном сиянии месяца.
Вдали
темнели горы… Одинокая полночная звезда стояла прямо перед нами. Кругом слышался тихий шелест чинар в саду, и пахло
розами невыразимо сладко.
— Много на небе Аллаха восходящих вечерних звезд, но они не сравнятся с золотым солнцем. Много в Дагестанских аулах чернооких дочерей, но красота их потускнеет при появлении грузинской девушки. Немного лет осталось им красоваться! Она придет и — улыбнется восточное небо. Черные звезды — глаза ее. Пышные
розы — ее щечки.
Темная ночь — кудри ее. Хвала дочери храброго князя! Хвала маленькой княжне Нине Джаваха-оглы-Джамата, моей внучке!
Соловьи,
розы, лунные ночи, душистые записочки, романсы… всё это ушло далеко-далеко… Шептаться в
темных аллейках, страдать, жаждать первого поцелуя и проч. теперь также несвоевременно, как одеваться в латы и похищать сабинянок. Всё совершенствуется!