Минут пять молча пили чай. Клим прислушивался к шарканью и топоту на улице, к веселым и тревожным голосам. Вдруг точно подул неощутимый, однако сильный ветер и унес весь шум улицы, оставив только
тяжелый грохот телеги, звон бубенчиков. Макаров встал, подошел к окну и оттуда сказал громко...
Город гремел, а Лозинский, помолившись богу и рано ложась на ночь, закрывал уши, чтобы не слышать этого страшного,
тяжелого грохота. Он старался забыть о нем и думать о том, что будет, когда они разыщут Осипа и устроятся с ним в деревне…
Тысячи звуков смешивались здесь в длинный скачущий гул: тонкие, чистые и твердые звуки каменщичьих зубил, звонкие удары клепальщиков, чеканящих заклепы на котлах,
тяжелый грохот паровых молотов, могучие вздохи и свист паровых труб и изредка глухие подземные взрывы, заставлявшие дрожать землю.
Дядя заставил Евсея проститься с хозяевами и повёл его в город. Евсей смотрел на всё совиными глазами и жался к дяде. Хлопали двери магазинов, визжали блоки; треск пролёток и
тяжёлый грохот телег, крики торговцев, шарканье и топот ног — все эти звуки сцепились вместе, спутались в душное, пыльное облако. Люди шли быстро, точно боялись опоздать куда-то, перебегали через улицу под мордами лошадей. Неугомонная суета утомляла глаза, мальчик порою закрывал их, спотыкался и говорил дяде...
Неточные совпадения
Я в свое окошечко видел блуждающий свет фонарей, слышал, точно подземный
грохот, стук травимой цепи и глухое,
тяжелое падение другого якоря.
На крыльце показался Петр Елисеич и тревожно прислушивался к каждому звуку: вот ярко дрогнул дорожный колокольчик, завыл форейтор, и два
тяжелых экипажа с
грохотом вкатились во двор, а за ними, вытянувшись в седлах, как гончие, на мохноногих и горбоносых киргизах, влетели четыре оренбургских казака.
После такой прогулки он угощал Евсея чаем в трактире, где играла музыкальная машина и все знали старика, относились к нему с боязливым почтением. Усталый Евсей под
грохот и вой музыки, окутанный облаком
тяжёлых запахов, впадал в полусонное оцепенение.
Огонь, искры,
грохот, лязг железа, оглушительный стук двадцати
тяжелых молотов.
Работа в медной горе считалась самою трудной, но Арефа считал ее отдыхом. Главное, нет здесь огня, как на фабрике, и нет вечного
грохота. Правда, и здесь донимали большими уроками немилосердные пристава и уставщики, но все-таки можно было жить. Арефа даже повеселел, присмотревшись к делу. Конечно, под землей дух
тяжелый и теплынь, как в бане, а все-таки можно перебиваться.
На улице — тихо и темно. По небу быстро летели обрывки туч, по мостовой и стенам домов ползли густые тени. Воздух был влажен, душен, пахло свежим листом, прелой землёй и
тяжёлым запахом города. Пролетая над садами, ветер шелестел листвой деревьев — тихий и мягкий шёпот носился в воздухе. Улица была узка, пустынна и подавлена этой задумчивой тишиной, а глухой
грохот пролётки, раздававшийся вдали, звучал оскорбительно-нахально.
Отдаленный
грохот и крики, как будто что-то
тяжелое упало в воду. Через площадь бегут рабочие.
Девушка в красном подошла к моему окну, и в это самое время нас осветило на мгновение белым сиянием… Раздался наверху треск, и мне показалось, что что-то большое,
тяжелое сорвалось на небе с места и с
грохотом покатилось на землю… Оконные стекла и рюмки, стоявшие перед графом, содрогнулись и издали свой стеклянный звук… Удар был сильный…
У Дуни от первой этой поездки в жизни по железной дороге и от всей этой суматохи,
грохота, шума и тряски в ушах звенело и голова стала
тяжелая, как капустный кочан.
Все чаще и чаще запрыгали
тяжелые снаряды, воронкой разворачивая землю и с оглушительным
грохотом и треском разлетались фонтаном осколки.
Площадь полна была дребезжанья дрожек и глухого
грохота тяжелых возов.
Печки на откосе нет, солдаты ныряют под вагоны, в одном из вагонов с
грохотом передвигается что-то
тяжелое.
Усилия мальчишек увенчались успехом, и будущий миллионер, или как называл его буфетчик «живой покойник» был вытолкнут за дверь заведения, со скрипом и
грохотом тяжелого блока затворившуюся за ним.
И совсем равнодушно, без тоски и мыслей, как неживой, я быстро уснул, последним звуком унося в сон
грохот пустых ступеней под
тяжелой, беспокойной и торопливой ногой.