Неточные совпадения
Но под этой неподвижностью таилась зоркость, чуткость и тревожность, какая заметна иногда в лежащей, по-видимому покойно и беззаботно, собаке. Лапы сложены вместе, на лапах покоится спящая морда, хребет согнулся в
тяжелое, ленивое
кольцо: спит совсем, только одно веко все дрожит, и из-за него чуть-чуть сквозит черный глаз. А пошевелись кто-нибудь около, дунь ветерок, хлопни дверь, покажись чужое лицо — эти беспечно разбросанные члены мгновенно сжимаются, вся фигура полна огня, бодрости, лает, скачет…
Эти таинственные незнакомцы всегда чисто одеты и всегда щеголяют
тяжелыми часовыми цепочками, массивными брелоками и дорогими
кольцами.
Далее, в углублении комнаты, стояли мягкий полукруглый диван и несколько таких же мягких кресел, обитых зеленым трипом. Перед диваном стоял небольшой ореховый столик с двумя свечами. К стене, выходившей к спальне Рациборского, примыкала длинная оттоманка, на которой свободно могли улечься два человека, ноги к ногам. У четвертой стены, прямо против дивана и орехового столика, были два шкафа с книгами и между ними опять
тяжелая занавеска из зеленого сукна, ходившая на
кольцах по медной проволоке.
Вдруг крылья цепи, справа и слева, быстро загнулись — и нас — все быстрее — как
тяжелая машина под гору — обжали
кольцом — и к разинутым дверям, в дверь, внутрь…
Дарьянов прямо направился к калитке домика Препотенских и постучал в
тяжелое железное
кольцо.
Она подняла за
кольцо тяжелую крышку подвала, спустилась туда и через минуту вылезла с большим ковшом домашнего пива. Пока она разливала нам его, я спросил, указав на кричавшего младенца...
Добавьте к этому
тяжелые браслеты на руках и несколько
колец на пальцах, и вы получите представление о внешнем виде молодых гольдов, щеголяющих в своих нарядных костюмах в праздничные дни и в будни.
В замасленной блузе рабочего я говорил, стоя на табурете. Кругом бережным
кольцом теснились свои. Начал я вяло и плоско, как заведенная шарманка. Но это море голов подо мною, горящие глаза на бледных лицах,
тяжелые вздохи внимания в тишине. Колдовская волна подхватила меня, и творилось чудо. Был кругом как будто волшебный сад; я разбрасывал горсти сухих, мертвых семян, — и на глазах из них вырастали пышные цветы братской общности и молодой, творческой ненависти.
Ворота были заперты. Я стукнул
тяжелым железным
кольцом о дубовое полотно калитки: раздался сильный лай цепной дворняжки, и в подворотне показались три собачьи морды, скаля зубы и заливаясь глухим ревом. Щеколда изнутри стукнула, и краснолицая, курносая девка-чернавка, вершков одиннадцати в отрубе, одетая в засаленный московский сарафан из ивановского ситца, просунулась до половины и спросила нас...
Медведи, приготовленные для травли, также обыкновенно были принаряжены; поперек под брюхо шли на красных ремнях нашитые бубенчики; ошейники с
кольцами, сквозь которые продевали ремни наборной сбруи, были бархатные с золочеными бляхами, а на
тяжелых лапах зверей болтались серебряные колокольчики самого нежного звука.