Неточные совпадения
Он стоял, слушал и глядел вниз, то на мокрую мшистую
землю, то на прислушивающуюся Ласку, то на расстилавшееся пред ним под горою море оголенных макуш леса, то на подернутое белыми полосками
туч тускневшее небо.
Когда стемнело и пароход стали догонять черные обрывки
туч, омрачая тенями воду и
землю, — встретился другой пароход, ярко освещенный.
Затем, при помощи прочитанной еще в отрочестве по настоянию отца «Истории крестьянских войн в Германии» и «Политических движений русского народа», воображение создало мрачную картину: лунной ночью, по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют, черной массой катятся дальше, все возрастая, как бы поднимаясь из
земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними —
тучи дыма, неба — не видно, а
земля — пустеет, верхний слой ее как бы скатывается ковром, образуя все новые, живые, черные валы.
«Все — было, все — сказано». И всегда будет жить на
земле человек, которому тяжело и скучно среди бесконечных повторений одного и того же. Мысль о трагической позиции этого человека заключала в себе столько же печали, сколько гордости, и Самгин подумал, что, вероятно, Марине эта гордость знакома. Было уже около полудня, зной становился тяжелее, пыль — горячей, на востоке клубились темные
тучи, напоминая горящий стог сена.
Пока ветер качал и гнул к
земле деревья, столбами нес пыль, метя поля, пока молнии жгли воздух и гром тяжело, как хохот, катался в небе, бабушка не смыкала глаз, не раздевалась, ходила из комнаты в комнату, заглядывала, что делают Марфенька и Верочка, крестила их и крестилась сама, и тогда только успокаивалась, когда
туча, истратив весь пламень и треск, бледнела и уходила вдаль.
Пурга стоит всяких морских бурь: это снежный ураган, который застилает мраком небо и
землю и крутит
тучи снегу: нельзя сделать шагу ни вперед, ни назад; оставайтесь там, где застала буря; если поупрямитесь, тронетесь — не найдете дороги впереди, не узнаете вашего и вчерашнего пути: где были бугры, там образовались ямы и овраги; лучше стойте и не двигайтесь.
Сильный дождь лил недолго.
Туча частью вылилась, частью пронеслась, и на мокрую
землю падали уже последние прямые, частые, мелкие капли. Солнце опять выглянуло, всё заблестело, а на востоке загнулась над горизонтом не высокая, но яркая с выступающим фиолетовым цветом, прерывающаяся только в одном конце радуга.
«Отдать
землю, ехать в Сибирь, — блохи, клопы, нечистота… Ну, что ж, коли надо нести это — понесу». Но, несмотря на всё желание, он не мог вынести этого и сел у открытого окна, любуясь на убегающую
тучу и на открывшийся опять месяц.
Оно пряталось в
тучах, точно не желало смотреть на
землю и видеть, что натворил тайфун.
К вечеру небо покрылось
тучами, излучение тепла от
земли уменьшилось, и температура воздуха повысилась с +2 до +10°С. Это был тоже неблагоприятный признак. На всякий случай мы прочно поставили палатки и натаскали побольше дров.
Утром меня разбудил шум дождя. Одевшись, я вышел на улицу. Низко бегущие над
землей тучи, порывистый ветер и дождь живо напомнили мне бурю на реке Билимбе. За ночь барометр упал на 17 мм. Ветер несколько раз менял свое направление и к вечеру превратился в настоящий шторм.
Сильный порывистый ветер клубами гнал с моря туман. Точно гигантские волны, катился он по
земле и смешивался в горах с дождевыми
тучами.
Выбрав один из них, мы стали взбираться на хребет. По наблюдениям Дерсу, дождь должен быть затяжным.
Тучи низко ползли над
землей и наполовину окутывали горы. Следовательно, на вершине хребта мы увидели бы только то, что было в непосредственной от нас близости. К тому же взятые с собой запасы продовольствия подходили к концу. Это принудило нас на другой день спуститься в долину.
Дрова в костре горели ярко. Черные
тучи и красные блики двигались по
земле, сменяя друг друга; они то удалялись от костра, то приближались к нему вплотную и прыгали по кустам и снежным сугробам.
И действительно, часов в десять вечера темный небесный свод, усеянный миллионами звезд, совершенно освободился от
туч. Сияющие ночные светила словно вымылись в дожде и приветливо смотрели на
землю. К утру стало прохладнее.
Между тем погода начала хмуриться, небо опять заволокло
тучами. Резкие порывы ветра подымали снег с
земли. Воздух был наполнен снежной пылью, по реке кружились вихри. В одних местах ветром совершенно сдуло снег со льда, в других, наоборот, намело большие сугробы. За день все сильно прозябли. Наша одежда износилась и уже не защищала от холода.
В ночь с 25 на 26 июня шел сильный дождь, который прекратился только к рассвету. Утром небо было хмурое; тяжелые дождевые
тучи низко ползли над
землей и, как саваном, окутывали вершины гор. Надо было ждать дождя снова.
Обыкновенно такие ливни непродолжительны, но в Уссурийском крае бывает иначе. Часто именно затяжные дожди начинаются грозой. Та к было и теперь. Гроза прошла, но солнце не появлялось. Кругом, вплоть до самого горизонта, небо покрылось слоистыми
тучами, сыпавшими на
землю мелкий и частый дождь. Торопиться теперь к фанзам не имело смысла. Это поняли и люди и лошади.
После полудня погода стала заметно портиться. На небе появились
тучи. Они низко бежали над
землей и задевали за вершины гор. Картина сразу переменилась: долина приняла хмурый вид. Скалы, которые были так красивы при солнечном освещении, теперь казались угрюмыми; вода в реке потемнела. Я знал, что это значит, велел ставить палатки и готовить побольше дров на ночь.
Часов в 8 утра солнечные лучи прорвались сквозь
тучи и стали играть в облаках тумана, освещая их своим золотистым светом. Глядя на эту картину, я мысленно перенесся в глубокое прошлое, когда над горячей поверхностью
земли носились еще тяжелые испарения.
Они вздымали с
земли тучи снега и вдруг рассыпались белой пылью, потом зарождались снова и с воем носились по лесу.
Мы поехали, воздух был полон электричества, неприятно тяжел и тепел. Синяя
туча, опускавшаяся серыми клочьями до
земли, медленно тащилась ими по полям, — и вдруг зигзаг молнии прорезал ее своими уступами вкось — ударил гром, и дождь полился ливнем. Мы были верстах в десяти от Рогожской заставы, да еще Москвой приходилось с час ехать до Девичьего поля. Мы приехали к Астраковым, где меня должен был ожидать Кетчер, решительно без сухой нитки на теле.
Не оборвались ли с неба тяжелые
тучи и загромоздили собою
землю? ибо и на них такой же серый цвет, а белая верхушка блестит и искрится при солнце.
Слева сад ограждала стена конюшен полковника Овсянникова, справа — постройки Бетленга; в глубине он соприкасался с усадьбой молочницы Петровны, бабы толстой, красной, шумной, похожей на колокол; ее домик, осевший в
землю, темный и ветхий, хорошо покрытый мхом, добродушно смотрел двумя окнами в поле, исковырянное глубокими оврагами, с тяжелой синей
тучей леса вдали; по полю целый день двигались, бегали солдаты, — в косых лучах осеннего солнца сверкали белые молнии штыков.
Кроме Игоши и Григория Ивановича, меня давила, изгоняя с улицы, распутная баба Ворониха. Она появлялась в праздники, огромная, растрепанная, пьяная. Шла она какой-то особенной походкой, точно не двигая ногами, не касаясь
земли, двигалась, как
туча, и орала похабные песни. Все встречные прятались от нее, заходя в ворота домов, за углы, в лавки, — она точно мела улицу. Лицо у нее было почти синее, надуто, как пузырь, большие серые глаза страшно и насмешливо вытаращены. А иногда она выла, плакала...
Семя падает на
землю; а над
землей низко подымается уже холодное солнце, бежит холодный ветер, несутся холодные
тучи…
Тучи, до сего времени неподвижно лежавшие на небе, вдруг пришли в движение. Темносерые с разлохмаченными краями, словно грязная вата, они двигались вразброд, сталкивались и поглощали друг друга. Ветер, появившийся сначала в высших слоях атмосферы, скоро спустился на
землю, сначала небольшой, потом все сильнее и сильнее. Небо стало быстро очищаться.
Тучи ползли медленно, окутывая в сумрак поверхность
земли.
Я рассчитывал, что буря, захватившая нас в дороге, скоро кончится, но ошибся. С рассветом ветер превратился в настоящий шторм. Сильный ветер подымал
тучи снегу с
земли и с ревом несся вниз по долине. По воздуху летели мелкие сучья деревьев, корье и клочки сухой травы. Берестяная юрточка вздрагивала и, казалось, вот-вот тоже подымется на воздух. На всякий случай мы привязали ее веревками от нарт за ближайшие корни и стволы деревьев.
В лесу слышалась тревожная перекличка мелких птиц, потом вдруг замолкли голоса пернатых, и все живое попряталось и притаилось. В движении
тучи, медленном для неба и быстром для
земли, было что-то грозное и неумолимое. Передний край ее был светлее остальных облаков и очень походил на пенистый гребень гигантской волны, катившейся по небосклону. Облака сталкивались и сливались, потом расходились и зарождались вновь, постоянно меняя свои очертания.
Тучи продолжали двигаться все в том же направлении, они опускались ниже и, казалось, придавили воздух к
земле, отчего было душно и чувствовался какой-то гнет, тоска.
При каждой вспышке молнии я видел
тучи на небе, каждое дерево в отдельности, видел одновременно ближние и дальние предметы и горизонт, где тоже поминутно вспыхивали молнии и были горы, похожие на облака, и облака, похожие на горы. Потоки воды, падающей с неба, освещаемые бледноголубыми вспышками атмосферного электричества, казались неподвижными стеклянными нитями, соединявшими небо и
землю.
После полудня погода испортилась. Небо стало быстро заволакиваться
тучами, солнечный свет сделался рассеянным, тени на
земле исчезли, и все живое попряталось и притаилось. Где-то на юго-востоке росла буря. Предвестники ее неслышными, зловещими волнами спускались на
землю, обволакивая отдаленные горы, деревья в лесу и утесы на берегу моря.
Лохматые
тучи стояли над
землею так низко, что все сопки, как срезанные под один уровень, имели вид разобщенных между собою столовых гор.
Луна плывет высоко над
землеюМеж бледных
туч;
Но движет с вышины волной морскою
Волшебный луч.
Моей души тебя признало море
Своей луной,
И движется — и в радости и в горе —
Тобой одной.
Тоской любви, тоской немых стремлений
Душа полна;
Мне тяжело… Но ты чужда смятений,
Как та луна.
Низкие зимние
тучи беспрерывною грядой несутся так близко к
земле, что точно задевают верхушки деревьев.
Об их матовые стекла, обтянутые проволочными сетками, бились
тучи ночных бабочек, тени которых — смутные и большие — реяли внизу, на
земле.
В тое ж минуту, безо всяких
туч, блеснула молонья и ударил гром, индо
земля зашаталась под ногами, — и вырос, как будто из
земли, перед купцом зверь не зверь, человек не человек, а так какое-то чудовище, страшное и мохнатое, и заревел он голосом дикиим: «Что ты сделал?
По голубому северному небу, точно затканному искрившимся серебром, медленно ползла громадная разветвленная
туча, как будто из-за горизонта протягивалась гигантская рука, гасившая звезды и вот-вот готовая схватить самую
землю.
Растроганная и умиленная неожиданным успехом, Раиса Павловна на мгновение даже сделалась красивой женщиной, всего на одно мгновение лицо покрылось румянцем, глаза блестели, в движениях сказалось кокетство женщины, привыкшей быть красивой. Но эта красота была похожа на тот солнечный луч, который в серый осенний день на мгновение прокрадывается из-за бесконечных
туч, чтобы в последний раз поцеловать холоднеющую
землю.
А там, за стеною, буря, там —
тучи все чугуннее: пусть! В голове — тесно, буйные — через край — слова, и я вслух вместе с солнцем лечу куда-то… нет, теперь мы уже знаем куда — и за мною планеты — планеты, брызжущие пламенем и населенные огненными, поющими цветами, — и планеты немые, синие, где разумные камни объединены в организованные общества, — планеты, достигшие, как наша
земля, вершины абсолютного, стопроцентного счастья…
Все еще вперед — по инерции, — но медленней, медленней. Вот теперь «Интеграл» зацепился за какой-то секундный волосок, на миг повис неподвижно, потом волосок лопнул — и «Интеграл», как камень, вниз — все быстрее. Так в молчании, минуты, десятки минут — слышен пульс — стрелка перед глазами все ближе к 12, и мне ясно: это я — камень, I —
земля, а я — кем-то брошенный камень — и камню нестерпимо нужно упасть, хватиться оземь, чтоб вдребезги… А что, если… — внизу уже твердый, синий дым
туч… — а что, если…
А ночь, как нарочно, спускалась на
землю среди холодного ливня и уходила, оставляя над
землею низко бегущие
тучи.
На время небо опять прояснилось; с него сбежали последние
тучи, и над просыхающей
землей, в последний раз перед наступлением зимы, засияли солнечные дни. Мы каждый день выносили Марусю наверх, и здесь она как будто оживала; девочка смотрела вокруг широко раскрытыми глазами, на щеках ее загорался румянец; казалось, что ветер, обдававший ее своими свежими взмахами, возвращал ей частицы жизни, похищенные серыми камнями подземелья. Но это продолжалось так недолго…
Детство, юность — это великие источники идеализма! Осень все больше вступала в свои права. Небо все чаще заволакивалось
тучами, окрестности тонули в туманном сумраке; потоки дождя шумно лились на
землю, отдаваясь однообразным и грустным гулом в подземельях.
— Послушай, друг мой, Сашенька, — сказала она однажды, — вот уж с месяц, как ты живешь здесь, а я еще не видала, чтоб ты улыбнулся хоть раз: ходишь словно
туча, смотришь в
землю. Или тебе ничто не мило на родной стороне? Видно, на чужой милее; тоскуешь по ней, что ли? Сердце мое надрывается, глядя на тебя. Что с тобой сталось? Расскажи ты мне: чего тебе недостает? я ничего не пожалею. Обидел ли кто тебя: я доберусь и до того.
Погасла последняя багровая, узенькая, как щель, полоска, рдевшая на самом краю горизонта, между сизой
тучей и
землей.
Как проговорил Володимер-царь: «Кто из нас, братцы, горазд в грамоте? Прочел бы эту книгу Голубиную? Сказал бы нам про божий свет: Отчего началось солнце красное? Отчего начался млад светёл месяц? Отчего начались звезды частыя? Отчего начались зори светлыя? Отчего зачались ветры буйныя? Отчего зачались
тучи грозныя? Отчего да взялись ночи темныя? Отчего у нас пошел мир-народ? Отчего у нас на
земли цари пошли? Отчего зачались бояры-князья? Отчего пошли крестьяне православные?»
Черта между
землей и небом потемнела, поля лежали синие, затянутые мглой, а белые прежде облака — теперь отделялись от
туч какие-то рыжие или опаловые, и на них умирали последние отблески дня, чтобы уступить молчаливой ночи.
Потом: гром, свечи потухли, завеса разодралась, тьма покрыла
землю, а вверху, среди
туч, виднеется разгневанный лик Иеговы, освещенный молниями.