Неточные совпадения
А в пансионах, как известно,
три главные предмета составляют
основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни, фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и, наконец, собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов.
Два-три десятка детей ее возраста, живших в Каперне, пропитанной, как губка водой, грубым семейным началом,
основой которого служил непоколебимый авторитет матери и отца, переимчивые, как все дети в мире, вычеркнули раз-навсегда маленькую Ассоль из сферы своего покровительства и внимания.
Позвольте вас спросить: ежели вас сегодня по карману — раз, завтра — два, послезавтра —
три, а впоследствии, может, и больше… и при сем говорят:
основы…
Мы руководимся в экономических, государственных и международных отношениях теми
основами, которые были годны людям
три и пять тысяч лет тому назад и которые прямо противоречат и теперешнему нашему сознанию и тем условиям жизни, в которых мы находимся теперь.
Эти
три жизнепонимания служат
основой всех существовавших и существующих религий.
Таких пониманий жизни мы знаем
три: два уже пережитых человечеством, и третье, которое мы теперь переживаем в христианстве. Пониманий таких
три, и только
три, не потому, что мы произвольно соединили различные жизнепонимания в эти
три, а потому, что поступки всех людей имеют всегда в
основе одно из этих
трех жизнепониманий, потому что иначе, как только этими
тремя способами, мы не можем понимать жизнь.
Это начало [Каббала, комментируя тексты: «В начале (берешит) сотворил Бог», замечает: «берешит означает хокма (премудрость, вторая из
трех высших сефир), это значит, что мир существует чрез высшую и непроницаемую тайну хокмы», т. е. Софии (Sepher ha Sohar, trad, de Jean de Pauly, l, 3 b).], приемлющее в себя Слово, а в Нем и с Ним дары триипостасного Божества, является вместе с тем
основой, в которой зачинается творение, оно и является, по Платону, «вечным образцом» творения.
Исторически «гуманность» возникает в процессе секуляризации христианской этики, но, конечно, оторванная от своей
основы, она получает характер двусмысленный и даже извращенный, почему и дела ее не могут почитаться безусловным благом (как одно время допускал, по-видимому, Вл. Соловьев [В очерке «Об упадке средневекового мировоззрения»; напротив, в «
Трех разговорах» он освобождается от этой точки зрения, ибо героем гуманизма является у него здесь антихрист.]).
Для меня же
три курса Тэна сделались великолепными"пропилеями"ко входу в мир искусства и не только повысили уровень моего понимания, но и дали гораздо более прочные
основы в вопросах творчества и художественного мастерства.
Он еще не выбрал револьвера и никого еще не убил, но его воображение уже рисовало
три окровавленных трупа, размозженные черепа, текущий мозг, сумятицу, толпу зевак, вскрытие… С злорадством оскорбленного человека он воображал себе ужас родни и публики, агонию изменницы и мысленно уже читал передовые статьи, трактующие о разложении семейных
основ.
«Все умерли!» — мелькает последняя мысль. Он выбегает за околицу на широкую торную дорогу. Над головой его черная клубящаяся туча бросает вперед
три длинные отростка, как
три хищно загнутых когтя; сзади что-то глухо и грозно рокочет — в самых
основах своих рушится мир.