Неточные совпадения
— Загадочных людей — нет, — их выдумывают писатели для того, чтоб позабавить вас. «Любовь и голод правят миром», и мы все выполняем повеления этих двух основных сил. Искусство пытается прикрасить зоологические
требования инстинкта пола,
наука помогает удовлетворять запросы желудка, вот и — все.
Тиранил же ужасно, обучая ее всяким штукам и
наукам, и довел бедную собаку до того, что та выла без него, когда он отлучался в классы, а когда приходил, визжала от восторга, скакала как полоумная, служила, валилась на землю и притворялась мертвою и проч., словом, показывала все штуки, которым ее обучили, уже не по
требованию, а единственно от пылкости своих восторженных чувств и благодарного сердца.
Не ждите, чтоб он сам на себя наложил какие-нибудь ограничения вследствие сознания новых
требований образованности; не думайте даже, чтоб он мог проникнуться серьезным уважением к законам разума и к выводам
науки: это вовсе не сообразно с натурою самодурства.
Поэтому каждый кусок был надлежащим образом прожеван, а следовательно, и до желудка дошел в формах, вполне согласных с
требованиями медицинской
науки.
Люди чистой
науки, делавшие астрономические и физические открытия или установлявшие новые философские начала, умели слушать голос естественных здравых
требований ума и помогали человечеству избавляться от тех или других искусственных комбинаций, вредивших устройству общего благоденствия.
Здоровая, сильная личность не отдается
науке без боя; она даром не уступит шагу; ей ненавистно
требование пожертвовать собою, но непреодолимая власть влечет ее к истине; с каждым ударом человек чувствует, что с ним борется мощный, против которого сил не довлеет: стеная, рыдая, отдает он по клочку все свое — и сердце и душу.
Но ни искусство, ни
наука в своей исключительности не могли служить полным успокоением и ответом на все
требования.
Они не имели иных
требований, кроме потребности вéдения, но это было своевременно; они труженически разработали для человечества путь
науки; для них примирение в
науке было наградой; они имели право, по историческому месту своему, удовлетвориться во всеобщем; они были призваны свидетельствовать миру о совершившемся самопознании и указать путь к нему: в этом состояло их деяние.
Едва прошло десять лет после смерти Гёте и Гегеля, величайших представителей искусства и
науки, как самый Шеллинг, увлеченный новым направлением, стал делать совершенно иные
требования, нежели с которыми явился проповедовать
науку в начале XIX века.
Между тем, когда
наука молчит из снисхождения или старается, вместо ответа, показать невозможность
требования, ее обвиняют в несостоятельности и в употреблении уловок.
Скоро он был достойно отличен самой государыней, вверившей ему значительное место, совершенно согласное с собственными его
требованиями, место, где он мог много произвести для
наук и вообще для добра.
Не говоря о точке зрения Посошкова, которая, может быть, не совсем удовлетворит
требованиям живой народной
науки, заметим здесь только о том, как в этом случае простой здравый смысл русского человека сошелся с результатами, добытыми наконец в многолетних опытах и исследованиях людей ученых.
Но этою мыслью о жизненной непригодности теперешней
науки я старался скрыть и затемнить от себя другую, слишком страшную для меня мысль: я начинал все больше убеждаться, что сам я лично совершенно негоден к выбранному мною делу и что, решая отдаться медицине, я не имел самого отдаленного представления о тех
требованиях, которым должен удовлетворять врач.
Все суеверия: и закона бога, и государства, и
науки, — всё это только извращения мысли, и потому избавление от них, возможно только приложением к ним
требований истины, открываемой разумом.
Наука же принципиально стоит на внерелигиозной и внеконфессиональной позиции (говорю принципиально, потому что фактически это принципиальное
требование никогда не исполняется да и неисполнимо, ибо и служители
науки, ученые, также конфессиональны и имеют свои религиозные или же антирелигиозные верования).
И что же бы случилось? Весьма вероятно, я добился бы кафедры, стал бы составлять недурные учебники, читал бы, пожалуй, живо и занимательно благодаря моему словесному темпераменту; но истинного ученого из меня (даже и на одну треть такого, как мой первоначальный наставник Бутлеров) не вышло бы. Заложенные в мою природу литературные стремления и склонности пришли бы в конфликт с
требованиями, какие
наука предъявляет своим истинным сынам.
Она со временем определит это. Если же спросить, чем руководствоваться в определении законности и незаконности потребностей? то на это смело отвечают: изучением потребностей. Но слово потребность имеет только два значения: или условие существования, а условий существования каждого предмета бесчисленное количество, и потому все условия не могут быть изучены, или
требование блага живым существом, познаваемое и определяемое только сознанием и потому еще менее могущее быть изученным опытной
наукой.
Это не есть, как думают многие, взгляд на жизнь, выработанный материалистической
наукой и философией нашего времени;
наука и философия нашего времени довели только это воззрение до последних его пределов, при которых очевиднее, чем прежде, стало несоответствие этого взгляда основным
требованиям природы человеческой; но это давнишний, первобытный взгляд людей, стоящих на низшей ступени развития: он выражен и у Китайцев, и у Буддистов, и у Евреев, и в книге Иова, и в изречении: «земля еси и в землю пойдеши».
Ложная
наука идет дальше даже
требований грубой толпы, которым она хочет найти объяснение, — она приходит к утверждению того, что с первого проблеска своего отвергает разумное сознание человека, приходит к выводам о том, что жизнь человека, как и всякого животного, состоит в борьбе за существование личности, рода и вида.
Требование, чтобы
наука обосновывала и ограничивала философскую интуицию, есть лишь постановление большинства голосов, приспособляющихся к необходимости.
Никто не станет возражать против
требования научности в
науке.
А для того, чтобы не поддаваться, надо, во-первых, не верить безнравственным учениям, какими бы они ни поддерживались мнимыми
науками, а во-вторых, понимать, что вступление в такое половое общение, при котором люди или освобождают себя от возможных последствий его — детей, или сваливают всю тяжесть этих последствий на женщину, или предупреждают возможность рождения детей, — что такое половое общение есть преступление самого простого
требования нравственности, есть подлость, и что потому холостым людям, не хотящим жить подло, надо не делать этого.