Прежде чем облечься в величие, прежде чем выйти в свет, нужно двигаться во мраке,
терпеть гонения, отдать тело, чтобы спасти душу; надо умереть, чтобы возродиться в жизнь более могучую, более совершенную.
— Однако так сказано: надо радоваться, когда
терпим гонение за правду, и в самом деле, это очень помогает распространению идей. Нас гонят, а мы идем дальше и всё говорим про хорошее всё новым и новым людям…
Неточные совпадения
Мне стал близок идеал человека, который
терпит преследования и
гонения за свою идею и свою веру.
— Известность его, кажется, была велика и на родине, но, по изречению: «не славен пророк в отечестве своем», — там же
терпел он и
гонения.
Я
терпел жестокие
гонения от товарищей, которые все были безусловными поклонниками и обожателями Карамзина.
— Э, дедушка! да мало ли
гонений на вас бывало! Так неужто же все это
терпеть!.. Да до коих же пор?
Для моих родных и домашних навсегда осталось тайною: как я очутился за окном. Прислуга, смотрению которой я был поручен, уверяла, что меня сманул и вытянул за окно бес; отец мой уверял, что виною всему мое фантазерство и распущенность, за которые моя мать
терпела вечные
гонения; а мать… она ничего не говорила и только плакала надо мною и шептала...
Подозрительность поляков, при наущениях Пруссии и неразумной ревности господствующей партии, дошла до своего апогея. Опять начались
гонения на диссидентов, притеснения их, наказания и даже казни. Екатерина
терпела и это, выжидая лучшего времени.
Больно было Адаму
терпеть несправедливые
гонения; но он не преклонил головы ни перед людьми, ни перед роком своим.
Он говорит, что ученики его будут гонимы за его учение и должны
терпеть и переносить
гонения мира с твердостью.
Хитрый жидок изложил ей различные невзгоды и
гонения от общества,
терпя которые, он дошел до такой крайности, что даже решился было сам поступить в рекруты, но тут его будто вдруг внезапно озарил новый свет: он вспомнил о благодеяниях, какие являют высокие христиане тем, которые идут к истинной «крещеной вере», и хочет креститься.
Еще ребенком у себя в Орловской губернии, откуда покойный митрополит был родом и потому в более тесном смысле был моим «земляком», я слыхал о нем как о человеке доброты бесконечной. Я знал напасти и
гонения, которые он
терпел до занятия митрополичьей кафедры, —
гонения, которые могли бы дать превосходнейший материал для самой живой и интересной характеристики многих лиц и их времени.