Но его сближает с коммунизмом крайний активизм, вера во всемогущество техники, проповедь коллективного, общего дела, вражда к капитализму, проективизм, тоталитарность в отношении к жизни, склонность к регуляции и к планам мирового масштаба, отрицание
теоретической мысли, умозрения, оторванного от практического дела, признание труда основой жизни.
Неточные совпадения
Что же коснулось этих людей, чье дыхание пересоздало их? Ни
мысли, ни заботы о своем общественном положении, о своей личной выгоде, об обеспечении; вся жизнь, все усилия устремлены к общему без всяких личных выгод; одни забывают свое богатство, другие — свою бедность и идут, не останавливаясь, к разрешению
теоретических вопросов. Интерес истины, интерес науки, интерес искусства, humanitas [гуманизм (лат.).] — поглощает все.
Ни
мысли, ни заботы о своем общественном положении, о своей личной выгоде, об обеспечении; вся жизнь, все усилия устремлены к общему без всяких личных выгод; одни забывают свое богатство, другие свою бедность — идут, не останавливаясь, к разрешению
теоретических вопросов.
Козлов и Лопатин свидетельствуют о том, что в России была самостоятельная философская
мысль, но они не представляют оригинальной русской философии, всегда тоталитарной по постановке проблем, всегда соединяющей
теоретический и практический разум, всегда окрашенной религиозно.
Нередко мы целыми вечерами просиживали с ним один на один, и, право, это были недурные вечера. За стаканом доброго вина он передавал мне заветнейшие мечты свои и, несмотря на полное отсутствие какой-либо
теоретической подготовки, по временам даже поражал меня силою полета своей
мысли.
Как бы человек ни считал себя занимающимся одними фактами, внутренняя необходимость ума увлекает его в сферу
мысли, к идее, к всеобщему; специалисты выигрывают упорным непослушанием только то, что, вместо правильного пути поднятия, они блуждают в странной среде, которой дно — факты без связи, а верх —
теоретические мечтания без связи.
Когда придет их черед приняться за дело, они уже внесут в него ту энергию, последовательность и гармонию сердца и
мысли, о которых мы едва могли приобрести
теоретическое понятие.
Но
теоретическое познание, хотя и не этих объектов, но вообще разума (?), здесь все-таки расширяется, именно постольку, поскольку этим идеям, путем практических постулатов, даются объекты, а через это
мысль, только проблематическая, получает объективную реальность.
Учение Канта о «разумной вере» страдает половинчатостью, это полувера-полуразум: хотя ею переступается область познаваемого разумом, но в то же время разум не хочет отказаться от своего господства и контроля и в этой чуждой ему области [Для противоречивости и двойственности идей Канта в вопросе о вере характерна глава «Критики практического разума» под заглавием: «Каким образом возможно
мыслить расширение чистого разума в практическом отношении, не расширяя при этом его познания как разума спекулятивного?» Здесь «
теоретическое познание чистого разума еще не получает прироста.