Неточные совпадения
Здесь — все другое, все фантастически
изменилось, даже тесные улицы стали неузнаваемы, и непонятно было, как могут они вмещать это мощное
тело бесконечной, густейшей толпы? Несмотря на холод октябрьского дня, на злые прыжки ветра с крыш домов, которые как будто сделались ниже, меньше, — кое-где форточки, даже окна были открыты, из них вырывались, трепетали над толпой красные куски материи.
Глаза арестанта, как будто испуганно, больше открылись, но положение его не
изменилось. По лицу его текли грязные потоки от пыли, но рот так же равномерно всхлипывал, и всё
тело вздрагивало.
Вокруг его тринадцать
тел лежало,
Растерзанных народом, и по ним
Уж тление приметно проступало,
Но детский лик царевича был ясен
И свеж и тих, как будто усыпленный;
Глубокая не запекалась язва,
Черты ж лица совсем не
изменились.
Любовь на секунду остановилась в дверях, красиво прищурив глаза и гордо сжав губы. Смолин встал со стула, шагнул навстречу ей и почтительно поклонился. Ей понравился поклон, понравился и сюртук, красиво сидевший на гибком
теле Смолина… Он мало
изменился — такой же рыжий, гладко остриженный, весь в веснушках; только усы выросли у него длинные и пышные да глаза стали как будто больше.
Потом Евсей увидел сердитое лицо Зарубина. Оно только посинело немного, но не
изменилось. Ранку на месте шрама обмыли, теперь она стала чёрной. Маленькое, ловкое
тело его было наго и чисто, он лежал кверху лицом, вытянутый, как струна, и, сложив на груди смуглые руки, как будто спрашивал, сердитый...
Потный, с прилипшей к
телу мокрой рубахой, распустившимися, прежде курчавыми волосами, он судорожно и безнадежно метался по камере, как человек, у которого нестерпимая зубная боль. Присаживался, вновь бегал, прижимался лбом к стене, останавливался и что-то разыскивал глазами — словно искал лекарства. Он так
изменился, что как будто имелись у него два разных лица, и прежнее, молодое ушло куда-то, а на место его стало новое, страшное, пришедшее из темноты.
Для него всё это произошло в одно мгновение, и значение этого мгновения уже не
изменялось. Для присутствующих же агония его продолжалась еще два часа. В груди его клокотало что-то; изможденное
тело его вздрагивало. Потом реже и реже стало клокотанье и хрипенье.
Он проснулся от холодной сырости, которая забралась ему под одежду и трясла его
тело. Стало темнее, и поднялся ветер. Все странно
изменилось за это время. По небу быстро и низко мчались большие, пухлые, черные тучи, с растрепанными и расщипанными белыми краями. Верхушки лозняка, спутанные ветром, суетливо гнулись и вздрагивали, а старые ветлы, вздевшие кверху тощие руки, тревожно наклонялись в разные стороны, точно они старались и не могли передать друг другу какую-то страшную весть.
Все мельчайшие интонации голоса, малейшие движения лица, рук и всего
тела, всякая складка на ее платье, долженствующая образоваться при таком-то движении, — все было изучено и никогда не
изменялось.
И он узнал Маврушу. Но — творец! —
Как
изменилось нежное созданье!
Казалось,
тело изваял резец,
А бог вдохнул не душу, но страданье.
Она стоит, вздыхает, наконец
Подходит и холодными руками
Хватает руку Саши, и устами
Прижалась к ней, и слезы потекли
Всё больше, больше, и, казалось, жгли
Ее лицо… Но кто не зрел картины
Раскаянья преступной Магдалины?
Я тоже
изменился. Силы мои оставляют меня постепенно, и я чувствую, как выходят из моего
тела здоровье и молодость. Нет уж той физической силы, нет ловкости, нет выносливости, которой я щеголял когда-то, бодрствуя несколько ночей подряд и выпивая количество, которое я теперь едва ли подниму.
Насколько в хозяйстве и через хозяйство (понятое в широком смысле) творится история, постольку в нем и через него создается историческое
тело человечества, которому надлежит «
измениться» в воскресении, причем этим потенциальным
телом для человека является весь мир.
Для него все это произошло в одно мгновение, и значение этого мгновения уже не
изменялось. Для присутствующих же агония его продолжалась еще два часа. В груди его клокотало что-то; изможденное
тело его вздрагивало. Потом реже и реже стали клокотание и хрипение.
И вот прошло всего каких-нибудь полсуток. Я выспался и встал бодрый, свежий. Меня позвали на дом к новому больному. Какую я чувствовал любовь к нему, как мне хотелось его отстоять! Ничего не было противно. Я ухаживал за ним, и мягкое, любовное чувство овладевало мною. И я думал об этой возмутительной и смешной зависимости «нетленного духа» от
тела:
тело бодро, — и дух твой совсем
изменился; ты любишь, готов всего себя отдать…
Но мало того, что сознание, держащее всё
тело вместе, периодически обрывается, и
тело не распадается, — сознание это кроме того еще и
изменяется так же, как и
тело.
Его бывший однокурсник — когда он к нему внимательнее присмотрелся — сильно
изменился. Неряшливая рыжеватая борода очень его старила. На нем были темные очки, скрывавшие его больные, воспаленные глаза. Он, должно быть, давно не был в бане — от него шел запах неопрятного
тела. Руки — немытые, с грязными ногтями и жесткой кожей.
На этой почве прежде всего должно
измениться отношение к
телу.
Но вот картина
изменилась: вместо фигур в шапках появились фигуры в белых платках — это началась посадка женщин. Впрочем, можно было угадать это, закрыв глаза, так как кандальный звон прекратился и его заменили пискливые выкрикивания — это арестантки переругивались, или просто на ходу беседовали между собой. Антон Михайлович положительно впился глазами в эту процессию и казался еле стоящим на ногах, так судорожно сжимал он рукою железные перила палубы, на которые облокотился всем
телом.