Самгин замолчал, отмечая знакомых: почти бежит, толкая людей, Ногайцев, в пиджаке из чесунчи, с лицом, на котором сияют восторг и пот, нерешительно шагает длинный Иеронимов, держа себя пальцами левой руки за ухо, наклонив голову, идет Пыльников под руку с высокой дамой в белом и в необыкновенной шляпке, важно выступает Стратонов
с толстой палкой в руке, рядом с ним дергается Пуришкевич, лысенький, с бесцветной бородкой, и шагает толсторожий Марков, похожий на празднично одетого бойца с мясной бойни.
Неточные совпадения
— Донат Ястребов, художник, бывший преподаватель рисования, а теперь — бездельник, рантье, но не стыжусь! — весело сказал племянник; он казался немногим моложе тетки,
в руке его была
толстая и, видимо, тяжелая
палка с резиновой нашлепкой на конце, но ходил он легко.
В другой раз дядя, вооруженный
толстым колом, ломился со двора
в сени дома, стоя на ступенях черного крыльца и разбивая дверь, а за дверью его ждали дедушка,
с палкой в руках, двое постояльцев,
с каким-то дрекольем, и жена кабатчика, высокая женщина, со скалкой; сзади их топталась бабушка, умоляя...
Такие складные удилища, хорошо отделанные,
с набалдашником и наконечником, имеют наружность
толстой красивой
палки; кто увидит их
в первый раз, тот и не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда
в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно
в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу
с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить
в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
На нем длинное и широкое парусиновое пальто, на голове серая, очень поношенная шляпа,
с широкими полями, сапоги русские, большие,
в руках толстая, суковатая
палка, за спиной небольшой чемодан, вроде ранца, на ремнях.
— Проворне, ребята, проворне! — раздался рядом
с ним неприятный, хриплый голос. Фома обернулся.
Толстый человек
с большим животом, стукая
в палубу пристани
палкой, смотрел на крючников маленькими глазками. Лицо и шея у него были облиты потом; он поминутно вытирал его левой
рукой и дышал так тяжело, точно шел
в гору.
Мурзавецкая одета
в черную шелковую блузу, подпоясанную
толстым шелковым шнурком, на голове кружевная черная косынка, которая,
в виде вуаля, до половины закрывает лицо,
в левой
руке черная
палка с белым, слоновой кости, костылем.
Ходила, держа голову неподвижно, и хотя на носу её красовались очки
с толстыми стёклами, она жила наощупь, тыкая
в пол
палкой, простирая правую
руку вперёд.
— Видите вы эту
толстую баронессу? — вскричала она. — Это баронесса Вурмергельм. Она только три дня как приехала. Видите ее мужа: длинный, сухой прусак,
с палкой в руке. Помните, как он третьего дня нас оглядывал? ступайте сейчас, подойдите к баронессе, снимите шляпу и скажите ей что-нибудь по-французски.
Иван Алексеевич Огнев помнит, как
в тот августовский вечер он со звоном отворил стеклянную дверь и вышел на террасу. На нем была тогда легкая крылатка и широкополая соломенная шляпа, та самая, которая вместе
с ботфортами валяется теперь
в пыли под кроватью.
В одной
руке он держал большую вязку книг и тетрадей,
в другой —
толстую, суковатую
палку.
Ни Лариса, ни Подозеров, ни Горданов и Висленев не трогались, но
в эту минуту вдруг сильным порывом распахнулась калитка и на двор влетели отец Евангел и майор Форов,
с огромной
палкой в руке и вечною
толстою папироскою во рту.
Рядом
с этим — другого рода совершенствование, — фанатическое, почти религиозное самоусовершенствование
в искусстве быть человеком comme il faut. Великолепный французский выговор, длинные, чистые ногти, уменье кланяться, танцовать и разговаривать, постоянное выражение некоторой изящной, презрительной скуки на лице. Однажды идет
Толстой с братом по улице, навстречу едет господин, опершись
руками на
палку.
Толстой пренебрежительно говорит брату...
Около самых ворот веча, осажденных со всех сторон народом, стоял старик
с длинной, седой как серебро бородой,
в меховой шапке
с куньей оторочкой и длинными подвязными наушниками, зипун на нем был серый, на овчинном подбое,
в руках держал он
толстую, суковатую
палку,
с широким литым набалдашником из меди.
Около самых ворот веча, осажденных со всех сторон народом, стоял старик
с длинной седой, как серебро, бородою,
в меховой шапке
с куньей оторочкой и длинными подвязными наушниками; зипун на нем был серый, на овчинном подбое;
в руках держал он
толстую суковатую
палку,
с широким литым набалдашником из меди.