Неточные совпадения
Давать страсти законный исход, указать порядок течения, как реке, для блага целого
края, — это общечеловеческая задача, это вершина прогресса, на которую лезут все эти Жорж Занды, да сбиваются в сторону. За решением ее ведь уже нет ни измен, ни охлаждений, а вечно ровное биение покойно-счастливого сердца, следовательно, вечно наполненная жизнь, вечный сок жизни, вечное нравственное здоровье.
— Напротив, очень, очень интересно, — сказал Нехлюдов, тронутый этой переливающейся через
край счастливой материнской любовью. — Пожалуйста, покажите.
В ожидании платья Веревкин успел выспросить у Тита Привалова всю подноготную: из пансиона Тидемана он бежал два года назад, потому что этот швейцарский профессор слишком часто прибегал к помощи своей ученой палки; затем он поступил акробатом в один странствующий цирк, с которым путешествовал по Европе, потом служил где-то камердинером, пока
счастливая звезда не привела его куда-то в Западный
край, где он и поступил в настоящую ярмарочную труппу.
Счастливое лето шло в Гапсале быстро; в вокзале показался статный итальянский граф, засматривающийся на жгучую красоту гречанки; толстоносый Иоська становился ей все противнее и противнее, и в одно прекрасное утро гречанка исчезла вместе с значительным еще остатком украденной в откупе кассы, а с этого же дня никто более не встречал в Гапсале и итальянского графа — поехали в тот
край, где апельсины зреют и яворы шумят.
Конечно, не всякий может похвалиться, что он имел в жизни такого друга, каким была для маркизы Рогнеда Романовна, но маркиза была еще
счастливее. Ей казалось, что у нее очень много людей, которые ее нежно любят и готовы за нею на
край света. Положим, что маркиза в этом случае очень сильно ошибалась, но тем не менее она все-таки была очень счастлива, заблуждаясь таким приятным образом. Это сильно поддерживало ее духовные силы и давало ей то, что в Москве называется «форсом».
Меня она очень любила, хотя разговаривать нам было некогда, и конца
краю радости ее не было, когда осенью, в день ее рождения, я подарил ей свой
счастливый перламутровый кошелек, который с самой Казани во всех опасностях я сумел сберечь.
Только в одном случае можно вытащить щуку на удочку с обыкновенным поводком: если крючок зацепит за
край губы и ей нельзя будет достать зубами до лесы, но такие
счастливые случаи очень редки.
И перед ним иной картины
Красы живые расцвели:
Роскошной Грузии долины
Ковром раскинулись вдали;
Счастливый, пышный
край земли!
С одной стороны Франция — самым
счастливым образом поставленная относительно европейского мира, сбегающегося в ней, опираясь на
край романизма, и соприкасающаяся со всеми видами германизма от Англии, Бельгии до стран, прилегающих Рейну; романо-германская сама, она как будто призвана примирить отвлеченную практичность средиземных народов с отвлеченной умозрительностью зарейнской, поэтическую негу солнечной Италии с индустриальной хлопотливостью туманного острова.
опустив или подразумев третью и единственную: лирическую. Но К Морю было еще и любовь моря к Пушкину: море — друг, море — зовущее и ждущее, море, которое боится, что Пушкин — забудет, и которому, как живому, Пушкин обещает, и вновь обещает. Море — взаимное, тот единственный случай взаимности — до
краев и через морской
край наполненной, а не пустой, как
счастливая любовь.
Впрочем, сегодня и я, переживая потерю Смелого, все-таки чувствую себя неожиданно
счастливой… Я испытала грозу в горах, такую же грозу, от которой погибли мои отец и мать… Я была на
краю гибели и видела Керима… Жаль Смелого!.. Жаль бесконечно, но без жертв обойтись нельзя… Чтобы видеть Керима, этого страшного для всех удальца-душмана, можно пожертвовать конем…
С ранней весны до поздней осени в Дельфах звучал пэан в честь Аполлона. Наступала зима. Аполлон на крыльях лебедей улетал в далекий
край счастливых гиперборейцев, кончалось время «изобилия» (koros), приходило время «нужды» (chresmosyne) — и являлся Дионис. Пэан сменялся исступленным дифирамбом. Отовсюду стекались в Дельфы женщины, и начинались экстатические оргии — оргии среди зимней «нужды» в честь бога «избытка сил».
На далеком Севере, где царит вечный день, лежала страна
счастливых людей гиперборейцев. Царем этого «священного племени» был Аполлон, и туда, в гиперборейский
край, улетал он на крыльях лебедей на зиму, — на время суровой зимы, когда тяжело приходится людям, когда не в силах они быть
счастливыми и счастьем своим быть достойными светлого бога.
При наступающем обновлении меблированных комнат разве не покидает свою каморку какой-нибудь бедняк студент, которому не выпал
счастливый жребий ехать на вакационное время к помещику — обучать всякой премудрости его детище, и осталось переноситься одними грустными думами в отдаленные родные
края...