Неточные совпадения
Положим, например,
существует канцелярия, не здесь, а
в тридевятом
государстве, а
в канцелярии, положим,
существует правитель канцелярии.
Если
в государстве существует политическая полиция — должны быть и политические преступники.
С этой точки зрения русские горные заводы, выстроенные на даровой земле крепостным трудом,
в настоящее время являются просто язвой
в экономической жизни
государства, потому что могут
существовать только благодаря высоким тарифам, гарантиям, субсидиям и всяким другим льготам, которые приносят громадный вред народу и обогащают одних заводчиков.
Сторонник капиталистического режима,
в котором несомненно
существует эксплуатация рабочих, мог бы спросить, почему эксплуатация плохая вещь, она может способствовать экономическому развитию, процветанию
государств и цивилизации.
Внешних признаков для соборности не
существует, они
существуют для организации
в государстве и обществе.
Церковь — таинственное тело Христово, и она не может быть превращена
в корыстное орудие
государства, она
существует не для пользы епископов, чиновников или помещиков.
А между тем этот человек
существует (cogito ergo sum [мыслю — значит,
существую (лат.)]), получает жалованье, устроивает, как может, свои дела, и я даже положительно знаю, что 20-го февраля он подал голос за республиканца. И все это он делает, ни разу
в жизни не спросив себя: «Что такое
государство?»
Как! когда заводы на Урале
в течение двух веков пользовались неизменным покровительством
государства, которое поддерживало их постоянными субсидиями, гарантиями и высокими тарифами; когда заводчикам задаром были отданы миллионы десятин на Урале с лесами, водами и всякими минеральными сокровищами, только насаждай отечественную горную промышленность; когда на Урале во имя тех же интересов горных заводов не могли
существовать никакие огнедействующие заведения, и уральское железо должно совершать прогулку во внутреннюю Россию, чтобы оттуда вернуться опять на Урал
в виде павловских железных и стальных изделий, и хромистый железняк, чтобы превратиться
в краску, отправлялся
в Англию, — когда все это творилось, конечно, притязания какого-то паршивого земства, которое ни с того ни с сего принялось обкладывать заводы налогами, эти притязания просто были смешны.
Секунду я смотрел на нее посторонне, как и все: она уже не была нумером — она была только человеком, она
существовала только как метафизическая субстанция оскорбления, нанесенного Единому
Государству. Но одно какое-то ее движение — заворачивая, она согнула бедра налево — и мне вдруг ясно: я знаю, я знаю это гибкое, как хлыст, тело — мои глаза, мои губы, мои руки знают его, —
в тот момент я был
в этом совершенно уверен.
Так что хотя
в государстве насилие власти и менее заметно, чем насилие членов общества друг над другом, так как оно выражается не борьбой, а покорностью, но насилие тем не менее
существует и большей частью
в сильнейшей степени, чем прежде.
Любовь своего одноплеменного, одноязычного, одноверного народа еще возможна, хотя чувство это далеко не такое сильное, не только как любовь к себе, но и к семье или роду; но любовь к
государству, как Турция, Германия, Англия, Австрия, Россия, уже почти невозможная вещь и, несмотря на усиленное воспитание
в этом направлении, только предполагается и не
существует в действительности.
Карцером, во времена моего счастливого отрочества, называлось темное, тесное и почти лишенное воздуха место,
в которое ввергались преступные школьники,
в видах искупления их школьных прегрешений. Говорят, будто подобные же темные места
существовали и
существуют еще
в острогах (карцер
в карцере, всё равно, что
государство в государстве), но так как меня от острогов бог еще миловал, то я буду говорить исключительно о карцере школьном.
Елена при этом всплеснула только руками: «Ну, можно ли жить и
существовать в подобном
государстве?» — воскликнула она и затем впала почти
в совершенное беспамятство.
Настоящая государственная власть
в древней России не
существовала по крайней мере до возвышения
государства Московского. Древние князья называли Русь своею отчиною и действительно, как доказал недавно г. Чичерин, владели ею скорее по вотчинному, нежели по государственному праву. По утверждении же Московского
государства, — одна уже возможность такой личности, как Иван Грозный, заставляет отказаться от обольщения относительно силы и значения думы боярской или какого бы то ни было уравновешивающего, влияния.
А между тем его топчут, его терзают, у нас все отняли, все: наши церкви, наши права, наши земли; как стадо гоняют нас поганые турки, нас режут…» Россия, напротив того,
государство благоустроенное,
в ней
существуют мудрые законы, охраняющие права граждан и определяющие их обязанности,
в ней царствует правосудие, процветает благодетельная гласность.
Но дело
в том, что
в каждом
государстве существуют еще миллионы дармоедов, которым нужна война и которые без войны не могли бы продолжать быть дармоедами.
Государство в своем осуществлении воли к могуществу всегда нуждалось
в мифах, оно не могло
существовать без иррациональных символов.
Государство не может
существовать без главы
государства, без министров, чиновников, полицейских, генералов, солдат, но движутся
государства и осуществляются великие миссии
в истории великими людьми, героями, талантами, предводителями, реформаторами, людьми необычайной энергии.
И это чудовищное неравенство
существует в коммунистическом
государстве.
В описываемую нами эпоху разложение Польши было полное: король с одним призраком власти; могущественные магнаты, ставившие свою волю выше и короля, и закона; фанатическое духовенство с огромным влиянием и с самым узким взглядом на
государство и на религию
в государстве. Народа не
существовало, он был исключительно рабочей силой, не имел никаких прав, находился под вечным гнетом; сословие горожан, ничтожное и презренное, равнялось нулю.
Теперь и
в газетах, которые всегда с отвращением относились к религии, заговорили о том, что без религиозных основ не может
существовать государство.