Неточные совпадения
В тот год
зима запоздала, лишь во второй половине ноября
сухой, свирепый ветер сковал реку сизым льдом и расцарапал не одетую снегом землю глубокими трещинами. В побледневшем, вымороженном небе белое солнце торопливо описывало короткую кривую, и казалось, что именно от этого обесцвеченного солнца
на землю льется безжалостный холод.
Старообрядцы говорят, что в год своего переселения они совершенно не имели
сухого фуража и держали коров и лошадей
на подножном корму всю
зиму, и, по их наблюдениям, животные нисколько не похудели.
А тогда в особенности: полазь-ка по крышам
зимой, в гололедицу, когда из разорванных рукавов струями бьет вода, когда толстое сукно куртки и штанов (и сухое-то не согнешь) сделается как лубок, а неуклюжие огромные сапожищи,
на железных гвоздях для прочности, сделаются как чугунные.
— Для предохранения ружейных стволов от ржавчины не нужно вымазывать их
на зиму деревянным маслом, а всего лучше: выстрелить раз из чистых стволин и, не продувая их, заткнуть суконными пробками и повесить в
сухой комнате.
Сделанные таким образом лесы, по окончании каждого уженья и в продолжение
зимы сохраняемые в
сухом месте, если не будут изорваны насильственно, могут служить года три и более, хотя бы весною, летом и осенью удили
на них каждый день.
На небе садился ранний зимний вечер с одним из тех странных закатов, которые можно видеть в северных широтах
зимою, — закат желтый, как отблеск янтаря, и
сухой. По этому янтарному фону, снизу, от краев горизонта, клубится словно дым курений, возносящийся к таинственному престолу, сокрытому этим удивительным светом.
Рано проснешься поутру, оденешься задолго до света и с тревожным нетерпением Дожидаешься зари; наконец, пойдешь и к каждой поставушке подходишь с сильным биением сердца, издали стараясь рассмотреть, не спущен ли самострел, не уронена ли плашка, не запуталось ли что-нибудь в сильях, и когда в самом деле попалась добыча, то с какой, бывало, радостью и торжеством возвращаешься домой, снимаешь шкурку, распяливаешь и
сушишь ее у печки и потом повесишь
на стену у своей кровати, около которой в продолжение
зимы набиралось и красовалось иногда десятка три разных шкурок.
— Вот, бабушка, — так начал мужик, — было времечко, живал ведь и я не хуже других: в амбаре-то, бывало, всего насторожено вволюшку; хлеб-то, бабушка, родился сам-шост да сам-сём, три коровы стояли в клети, две лошади, — продавал почитай что кажинную
зиму мало что
на шестьдесят рублев одной ржицы да гороху рублев
на десять, а теперь до того дошел, что радешенек, радешенек, коли
сухого хлебушка поснедаешь… тем только и пробавляешься, когда вот покойник какой
на селе, так позовут псалтырь почитать над ним… все гривенку-другую дадут люди…
Мне припомнился август месяц в нашей деревне: день
сухой и ясный, но несколько холодный и ветреный; лето
на исходе, и скоро надо ехать в Москву опять скучать всю
зиму за французскими уроками, и мне так жалко покидать деревню.
Раньше говорили, что японцы — природные моряки, что мы их будем бить
на суше; потом стали говорить, что японцы привыкли к горам, что мы их будем бить
на равнине. Теперь говорили, что японцы привыкли к лету и мы будем их бить
зимою. И все старались верить в
зиму.