Неточные совпадения
Перед ним
стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю
девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться в широком размере, всё что ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
На крыльце, вроде веранды, уставленной большими кадками с лимонными, померанцевыми деревьями, кактусами, алоэ и разными цветами, отгороженной от двора большой решеткой и обращенной к цветнику и саду,
стояла девушка лет двадцати и с двух тарелок, которые держала
перед ней девочка лет двенадцати, босая, в выбойчатом платье, брала горстями пшено и бросала птицам. У ног ее толпились куры, индейки, утки, голуби, наконец воробьи и галки.
Девушка с бараньими глазами — Нехлюдов невольно следил за ней —
стояла перед рыдающей матерью и что-то успокоительно говорила ей.
Через минуту в кош вошел Половодов. Он с минуту
стоял в дверях, отыскивая глазами сидевшую неподвижно
девушку, потом подошел к ней, молча поцеловал бледную руку и молча поставил
перед ней на маленькую скамеечку большое яйцо из голубого атласа на серебряных ножках.
При выезде из деревни, в нише,
стояла небольшая мадонна,
перед нею горел фонарь; крестьянские
девушки, шедшие с работы, покрытые своим белым убрусом на голове, опустились на колени и запели молитву, к ним присоединились шедшие мимо нищие пиферари; [музыканты, играющие на дудке (от ит. pifferare).] я был глубоко потрясен, глубоко тронут.
Девушка вздрогнула от нечаянности и оглянулась:
перед нею
стоял доктор.
Перед нею
стояла фигура
девушки с резким, упрямым лицом.
Напоминание было лишне.
Девушка слушала с затаенным дыханием, и в ее воображении, под влиянием этого выразительного грудного голоса, рисовалась картина: на таких же широких полях, в темноте,
перед рассветом,
стоят кучки людей и ждут чего-то. Она еще не знает чего, но чувствует, что ждут они какой-то правды, которая не имеет ничего общего с миром ее мечтаний…
Кирша поехал далее, а крестьянская
девушка,
стоя на одном месте, провожала его глазами до тех пор, пока не потеряла совсем из виду. Не доехав шагов пятидесяти до пчельника, запорожец слез с лошади и, привязав ее к дереву, пробрался между кустов до самых ворот загородки. Двери избушки были растворены, а собака спала крепким сном подле своей конуры. Кирша вошел так тихо, что Кудимыч, занятый счетом яиц, которые в большом решете
стояли перед ним на столе, не приподнял даже головы.
А Рудин долго еще
стоял на плотине. Наконец он встрепенулся, медленными шагами добрался до дорожки и тихо пошел по ней. Он был очень пристыжен… и огорчен. «Какова? — думал он. — В восемнадцать лет!.. Нет, я ее не знал… Она замечательная
девушка. Какая сила воли!.. Она права; она
стоит не такой любви, какую я к ней чувствовал… Чувствовал?.. — спросил он самого себя. — Разве я уже больше не чувствую любви? Так вот как это все должно было кончиться! Как я был жалок и ничтожен
перед ней!»
Точно молния опалила меня; я
стоял и не верил глазам, не верил ушам! Что же, стало быть, она меня любит! Она пришла ко мне, а не к мистеру Астлею! Она, одна,
девушка, пришла ко мне в комнату, в отели, — стало быть, компрометировала себя всенародно, — и я, я
стою перед ней и еще не понимаю!
Пред ним, по пояс в воде,
стояла Варенька, наклонив голову, выжимая руками мокрые волосы. Её тело — розовое от холода и лучей солнца, и на нём блестели капли воды, как серебряная чешуя. Они, медленно стекая по её плечам и груди, падали в воду, и
перед тем как упасть, каждая капля долго блестела на солнце, как будто ей не хотелось расстаться с телом, омытым ею. И из волос её лилась вода, проходя между розовых пальцев
девушки, лилась с нежным, ласкающим ухо звуком.
Перед Огневым
стояла дочь Кузнецова, Вера,
девушка 21 года, по обыкновению грустная, небрежно одетая и интересная.
Перед ним, на пороге низенькой двери, которой он до тех пор не заметил, — тяжелый шкаф ее задвигал, —
стояло неизвестное существо: дитя не дитя, и не взрослая
девушка.
— Не бывает разве, что отец по своенравию на всю жизнь губит детей своих? — продолжала, как полотно побелевшая, Марья Гавриловна,
стоя перед Манефой и опираясь рукою на стол. — Найдет, примером сказать,
девушка человека по сердцу, хорошего, доброго, а родителю забредет в голову выдать ее за нужного ему человека, и начнется тиранство… девка в воду, парень в петлю… А родитель руками разводит да говорит: «Судьба такая! Богу так угодно».
Затем, помню, я лежал на той же софе, ни о чем не думал и молча отстранял рукой пристававшего с разговорами графа… Был я в каком-то забытьи, полудремоте, чувствуя только яркий свет ламп и веселое, покойное настроение… Образ
девушки в красном, склонившей головку на плечо, с глазами, полными ужаса
перед эффектною смертью,
постоял передо мной и тихо погрозил мне маленьким пальцем… Образ другой
девушки, в черном платье и с бледным, гордым лицом, прошел мимо и поглядел на меня не то с мольбой, не то с укоризной.
— Ред.] есть один замечательный очерк, в котором он выводит интеллигентную русскую
девушку; пошловатый любитель «науки страсти нежной»
стоит перед этой
девушкой в полном недоумении; она свободно и не стесняясь говорит с ним «в терминах научного материализма» о зачатии, о материнстве, — «и в то же время ни одни мужские губы не касались даже ее руки!..»
Остолбенела Марья Ивановна, услыхав от Дуни такие нежданные речи. Увидела она, что
перед ней
стоит не прежняя смиренная, покорная и послушная
девушка. Гордый взор Дуни блистал ярким огнем, и Марья Ивановна нашла в нем поразительное сходство со взором Марка Данилыча, когда, бывало, он с ничем неудержимым гневом напускался на кого-нибудь из подначальных.
Перед стулом Дуняши
стояла молодая
девушка, худая, нескладная, с слишком длинными руками, красными, как у подростка, кисти которых болтались по обе стороны ее неуклюжей фигуры. Длинное бледноватое лицо с лошадиным профилем, маленькие, зоркие и умные глазки неопределенного цвета и гладко зачесанные назад, почти зализанные волосы, все это отдаленно напомнило Дуне далекий в детстве образ маленькой баронессы. Теперь Нан вытянулась и казалась много старше своих пятнадцати лет.
Девушка помертвела. Какие бумаги, какие документы могла она ему показать? Все её документы находились в канцелярии Н-ского института. И даже, если бы они были при ней, разве она могла бы предъявить их своему будущему начальству? То краснея, то бледнея,
стояла она, как уличенная преступница
перед капитаном.
Так огромно было то,
перед чем сегодня ночью
стоял Алексей. Так ничтожна была суетня кругом. И не только она. Мелькнувшее в темноте румяное личико
девушки, перебитая каблуком переносица Прасковьи, стачка циглеровцев, вопросы о будущем, искания мысли и творчество гения — все одинаково было ничтожно и мелко.
Элегантная публика все так же живописно в свете огней
стояла на балконах и в окнах, блестя богатыми одеждами; некоторые умеренно-приличным голосом разговаривали между собой, очевидно, про певца, который с вытянутой рукой
стоял перед ними, другие внимательно, с любопытством смотрели вниз на эту маленькую черную фигурку, на одном балконе послышался звучный и веселый смех молодой
девушки.
Эта «Дашутка-звереныш», это «чертово отродье», эта «проклятая»
стояла перед ней в образе красивой, здоровой, а, главное, более чем приличной, скромной
девушки. Несколько резкие черты лица скрадывались прекрасным, чистым, девственным взглядом темносиних глаз, во всей фигуре была разлита та манящая к неге женственность, далеко не говорящая о грубом нраве и сатанинской злобе, которыми прославили Дарью Николаевну Иванову.
Через несколько минут
перед молодой
девушкой стоял отец Иосиф.
Евгений Николаевич, отбросив шпагу, кинулся ей навстречу. Она заметила пятна крови на его платье и, побледнев еще более, не говоря ни слова,
стояла перед ним, как роковое видение; тщетно Зыбин, совершенно растерянный, хотел рассказать ей, как произошло все дело, и провести ее в беседку, чтобы она не видала страданий Хрущева; молодая
девушка, чувствуя, что колени ее сгибаются,
стояла на пороге с бесстрастным, помутившимся от отчаяния взглядом.
Егор Егорович остался
стоять, как вкопанный, среди комнаты. Неожиданность открытия страшной тайны смерти горячо любимой им
девушки, в связи с полной невиновностью ее
перед ним, положительно ошеломила его.
С левой стороны сцены молодой человек представляет Агу (начальника евнухов);
перед ними
стоят, преклонясь и скрестив руки, несколько
девушек в восточном костюме; с правой стороны другой молодой человек представляет статую Мемнона; Полетаев, в виде Феба, ударяет его по голове золотым жезлом, и статуя издает тихие, гармонические звуки.
Умом, рассудком Федор Дмитриевич хорошо понимал все безумие своего увлечения, а между тем сердце его не подчинялось рассуждениям и продолжало трепетно биться, а чудный образ виденной им
девушки неотступно
стоял перед его глазами.
Вдруг шум легких шагов долетает до его слуха. Поднимает он голову —
перед ним
стоит Таня чернобровая, любимая сенная
девушка княжны Евпраксии.
Молоденькая грациозная
девушка с ласковыми, смеющимися глазами — княжна Несвицкая, — какою он ее видел более десяти лет тому назад,
стояла перед ним, и этот дивный образ, потерянный им навсегда, заставил его проливать горькие слезы, как бешеного в бессильной злобе метаться по кровати, до крови закусывать себе ногти, чтобы физическою болью заглушить нравственную.
Как живая,
стояла она
перед ним сперва ребенком, затем взрослой
девушкой, такой, какая она была в тот роковой день, когда он видел ее последний раз в доме ее матери.
Перед ней
стояли шесть
девушек кроме тех, которые ее причесывали; на всех них были надеты принадлежности туалета ее сиятельства.
Девушку взяла оторопь. Первою мыслью ее было бежать назад и устроить посещение Мариулой светлицы через Антиповну. Но она продолжала
стоять перед глядевшей на нее, но не видевшей ее цыганкой. Она чувствовала себя совсем окаменевшей. Ноги не повиновались ей. Оставалось заставить Мариулу увидеть себя.
Работали с бешеной быстротой. Только что работница кончала одну колодку, уже на ленте подплывала к ней новая колодка. Малейшее промедление — и получался завал. Лелька
стояла и смотрела.
Перед нею, наклонившись, толстая
девушка с рыжими завитками на веснущатой шее обтягивала «рожицею»
перед колодки. С каждым разом дивчина отставала все больше, все дальше уходила каждая колодка. Дивчина нервничала.
Молодая
девушка стояла перед ним в маленькой приемной, и он ничего не видел, кроме нее.
Молодая
девушка вздрагивает сильней и просыпается.
Перед ней
стоит ее горничная.