Неточные совпадения
Он решился. Река не захотела уйти от него — он уйдет от нее. Место, на котором
стоял старый Глупов, опостылело ему. Там не повинуются стихии, там
овраги и буераки на каждом шагу преграждают стремительный бег; там воочию совершаются волшебства, о которых не говорится ни
в регламентах, ни
в сепаратных предписаниях начальства. Надо бежать!
Как одна изба попала на обрыв
оврага, так и висит там с незапамятных времен,
стоя одной половиной на воздухе и подпираясь тремя жердями. Три-четыре поколения тихо и счастливо прожили
в ней.
У самой головы
оврага,
в нескольких шагах от той точки, где он начинается узкой трещиной,
стоит небольшая четвероугольная избушка,
стоит одна, отдельно от других.
Вся площадь изрезана
оврагами;
в одном на дне его
стоит зеленоватая жижа, правее — тухлый Дюков пруд, куда, по рассказу бабушки, дядья зимою бросили
в прорубь моего отца.
Налево она тянется далеко и, пересекая
овраг, выходит на Острожную площадь, где крепко
стоит на глинистой земле серое здание с четырьмя башнями по углам — старый острог;
в нем есть что-то грустно красивое, внушительное.
Пруд наполнялся родниками и был довольно глубок;
овраг перегораживала, запружая воду, широкая навозная плотина; посредине ее
стояла мельничная амбарушка;
в ней находился один мукомольный постав, который молол хорошо только
в полую воду, впрочем, не оттого, чтобы мало было воды
в пруде, как объяснил мне отец, а оттого, что вода шла везде сквозь плотину.
Старая барская усадьба еще не так давно
стояла несколько поодаль от реки, на берегу впадающего
в нее
оврага.
Место высокое, почти утес; у подошвы течет глубокая Вопля, которая тут же неподалеку, приняв
в себя
овраг, на котором
стояла старая усадьба, делает крутой поворот направо.
Стояла она неподалеку от
оврага,
в котором речка Ворчан бежит; позади ее, саженях этак
в двадцати, полянка расчищена; на речке меленка маленькая, по-нашему мутовка.
Да только засвистал свою любимую „При дороженьке
стояла“, а как был чувствителен и не мог эту песню без слез слышать, то и прослезился немного. После я узнал, что он и впрямь велел сотским тело-то на время
в овраг куда-то спрятать.
Не торопясь да Богу помолясь, никем не видимые, через поля и
овраги, через долы и луга, пробираются они на пустошь Уховщину и долго не верят глазам своим.
Стоит перед ними лесище стена стеной,
стоит, да только вершинами
в вышине гудёт. Деревья все одно к одному, красные — сосняк; которые
в два, а которые и
в три обхвата; стволы у них прямые, обнаженные, а вершины могучие, пушистые: долго, значит, еще этому лесу
стоять можно!
Налево
овраг выходит к арестантским ротам,
в него сваливают мусор со дворов, и на дне его
стоит лужа густой, темно-зеленой грязи; направо,
в конце
оврага, киснет илистый Звездин пруд, а центр
оврага — как раз против дома; половина засыпана сором, заросла крапивой, лопухами, конским щавелем,
в другой половине священник Доримедонт Покровский развел сад;
в саду — беседка из тонких дранок, окрашенных зеленою краской.
Она сидит на краю
оврага, разостлала платок, разложила на нем хлеб, огурцы, репу, яблоки; среди всей этой благостыни
стоит, блестя на солнце, маленький, очень красивый граненый графин, с хрустальной пробкой — головой Наполеона,
в графине — шкалик водки, настоянной на зверобое.
Я снова
в городе,
в двухэтажном белом доме, похожем на гроб, общий для множества людей. Дом — новый, но какой-то худосочный, вспухший, точно нищий, который внезапно разбогател и тотчас объелся до ожирения. Он
стоит боком на улицу,
в каждом этаже его по восемь окон, а там, где должно бы находиться лицо дома, — по четыре окна; нижние смотрят
в узенький проезд, на двор, верхние — через забор, на маленький домик прачки и
в грязный
овраг.
Погибель была неизбежна; и витязь взмолился Христу, чтобы Спаситель избавил его от позорного плена, и предание гласит, что
в то же мгновение из-под чистого неба вниз стрекнула стрела и взвилась опять кверху, и грянул удар, и кони татарские пали на колени и сбросили своих всадников, а когда те поднялись и встали, то витязя уже не было, и на месте, где он
стоял, гремя и сверкая алмазною пеной, бил вверх высокою струёй ключ студеной воды, сердито рвал ребра
оврага и серебристым ручьем разбегался вдали по зеленому лугу.
— Не прогневайся, государь, а позволь слово молвить: не лучше ли нам переждать, как там все угомонится? Теперь
в Москве житье худое: поляки буянят, православные ропщут, того и гляди, пойдет резня… Постой-ка, боярин,
постой! Серко мой что-то храпит, да и твоя лошадь упирается, уж не
овраг ли?..
Но Илье не спалось. Было жутко от тишины, а
в ушах всё дрожал этот жалобный звук. Он пристально оглядел местность и увидал, что дядя смотрит туда, где, над горой, далеко среди леса,
стоит пятиглавая белая церковь, а над нею ярко сияет большая, круглая луна. Илья узнал, что это ромодановская церковь,
в двух верстах от неё, среди леса, над
оврагом,
стоит их деревня — Китежная.
Кузница
стояла на краю неглубокого
оврага; на дне его,
в кустах ивняка, Евсей проводил всё свободное время весной, летом и осенью.
В овраге было мирно, как
в церкви, щебетали птицы, гудели пчёлы и шмели. Мальчик сидел там, покачиваясь, и думал о чём-то, крепко закрыв глаза, или бродил
в кустах, прислушиваясь к шуму
в кузнице, и когда чувствовал, что дядя один там, вылезал к нему.
Еще реки не вошли
в берега, и полноводными, как озера,
стояли пустынные болота и вязкие топи; еще не обсохли поля, и
в лесных
оврагах дотаивал закрупевший, прокаленный ночными морозами снег; еще не завершила круга своего весна — а уж вышел на волю огонь, полоненный зимою, и бросил
в небо светочи ночных пожаров.
Хохол и Аксинья выносят из лавки товар, спуская его
в овраг, а среди улицы
стоит черная, седая старуха и, грозя кулаком, кричит пронзительно...
Силою любви своей человек создаёт подобного себе, и потому думал я, что девушка понимает душу мою, видит мысли мои и нужна мне, как я сам себе. Мать её стала ещё больше унылой, смотрит на меня со слезами, молчит и вздыхает, а Титов прячет скверные руки свои и тоже молча ходит вокруг меня; вьётся, как ворон над собакой издыхающей, чтоб
в минуту смерти вырвать ей глаза. С месяц времени прошло, а я всё на том же месте
стою, будто дошёл до крутого
оврага и не знаю, где перейти. Тяжело было.
А все то же: тот же сад виден
в окно, та же площадка, та же дорожка, та же скамейка вон там над
оврагом, те же соловьиные песни несутся от пруда, те же сирени во всем цвету, и тот же месяц
стоит над домом; а все так страшно, так невозможно изменилось!
Темные промышленники шныряли повсеместно, но приютом им был этот загородный «бедный обоз» с окружавшими его
оврагами и лачужками, где шло ожесточенное корчемство водкой и
в двух-трех повозках
стояли румяные солдатки, приехавшие сюда
в складчину.
1 Старуха. Как можно? Пожалуй он бы написал, чтоб его
в овраг кинули! Нет, матушка, 5000
стоили похороны;
в Донском монастыре, да два архиерея было.
При въезде
в деревню
стоит земская школа; при выезде, у
оврага, на дне которого течет речонка Пра, находится фельдшерский пункт.
По измятой траве, по широкому следу
в песке и глине можно было заключить, что несчастного лейтенанта волоком волокли на дно
оврага и только там нанесли ему удар
в голову, не топором, а саблей, вероятно, его же кортиком: вдоль всего следа от самой дороги не замечалось ни капли крови, а вокруг головы
стояла целая лужа.
— И впрямь пойду на мороз, — сказал Алексей и, надев полушубок, пошел за околицу. Выйдя на дорогу, крупными шагами зашагал он, понурив голову. Прошел версту, прошел другую, видит мост через
овраг, за мостом дорога на две стороны расходится. Огляделся Алексей, опознал место и,
в раздумье
постояв на мосту, своротил налево
в свою деревню Поромово.
— Надо мне, отче, на тот свет сбираться. Надо, как ты ни мудри. Только заснул я, Палецкий
в овраге стоит и Пальма с ним, а
в овраге жупель огненный, серой пахнет…
Стоит Палецкий да меня к себе манит, сердце даже захолонуло…
Я перебрался через
овраг и пошел перелеском. По ту сторону Шелони, над бором, тянулись ярко-золотые тучки, и сам бор под ними казался мрачным и молчаливым. А кругом
стоял тот смутный, непрерывный и веселый шум, которым днем и ночью полон воздух
в начале лета.
В первый раз заползло
в ее душу настоящее чувство тяжкой неловкости, назойливой, властной потребности убедиться: тот ли это человек, за которым она кинулась из родительского дома, как за героем, за праведником, перед которым
стояла на коленях долгие годы, или ей его подменили, и между ними уже стена, если не хуже, если не
овраг, обсыпавшийся незаметно и перешедший
в глубокую пропасть?
Помню, что по обеим сторонам нашего жилища тянулась деревня, разделенная
оврагом, через который весною седые потоки с шумом бросались
в реку; позади деревни, вдали чернелись леса, дремучие леса, населенные будто лешими, ведьмами и разбойниками, а впереди через реку, на высоком берегу ее,
стояла деревянная церковь и кругом ее кладбище.
За небольшим
оврагом, который граничил со станом русским и опушен был с обеих сторон густым, довольно высоким кустарником,
стоял Вольдемар, никем не видимый, как ему казалось, но видя, что делалось
в войске, поблизости врага.
Лима. Рост, черные волосы напоминают мне проводника моего при Эррастфере. Да тот худо говорил по-русски, как мне докладывал ариергардный офицер, которому он отдал кошелек с деньгами. Правда, мне, сколько припомнить могу, он довольно речисто произнес: «
Стой!
овраг — и смерть!» И теперь эти слова отдаются
в ушах моих.
Остров Отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей
стоять и где никак ничего не могло побежать, направился
в заезд над
оврагом.
Смотреть
в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде
стояли, ясно было, что по кустам и
оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло.
Старый граф поехал домой. Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано.
В середине дня гончих пустили
в поросший молодым частым лесом
овраг. Николай,
стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых
стояли лошади, и
в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое-где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, не громкие, как бы шепчущиеся голоса.