Весьма охотно бегают они по дорогам, особенно по тем, по которым возят в гумна снопы, и подбирают насорившиеся зерна; впрочем, мне случалось очень часто находить их на таких
степных дорогах, по, которым никогда снопов не возили.
И сам, прирублен саблею каленой,
В чужом краю, среди кровавых трав,
Кипучей кровью в битве обагренный,
Упал на щит червленый, простонав:
«Твою дружину, княже. приодели
Лишь птичьи крылья у
степных дорог,
И полизали кровь на юном теле
Лесные звери, выйдя из берлог».
Вы садитесь в коляску — это так приятно после вагона — и катите по
степной дороге, и перед вами мало-помалу открываются картины, каких нет под Москвой, громадные, бесконечные, очаровательные своим однообразием.
Под вечер, когда заходящее солнце обливало пурпуром небо, а золотом землю, по бесконечной
степной дороге от села к далекому горизонту мчались, как бешеные, стрелковские кони…
У широкой
степной дороги, называемой большим шляхом, ночевала отара овец. Стерегли ее два пастуха. Один, старик лет восьмидесяти, беззубый, с дрожащим лицом, лежал на животе у самой дороги, положив локти на пыльные листья подорожника; другой — молодой парень, с густыми черными бровями и безусый, одетый в рядно, из которого шьют дешевые мешки, лежал на спине, положив руки под голову, и глядел вверх на небо, где над самым его лицом тянулся Млечный путь и дремали звезды.
В молодости случалось мне много езжать по
степным дорогам Оренбургской и Симбирской губерний, и целые стаи степных куликов, налетавших со всех сторон, бывало преследовали меня десятки верст, сменяясь вновь прилетающими, свежими кроншнепами, по мере удаления моего от гнезд одних и приближения к другим.
Неточные совпадения
Фешенебельный «Славянский базар» с
дорогими номерами, где останавливались петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и
степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и… аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах.
Дорога шла правым
степным берегом, где зеленым ковром расстилались поемные луга, а за ним разлеглась уже степь, запаханная только наполовину.
Он охотно ест всякие хлебные зерна, любит клевать лошадиный помет, и для добыванья того и другого упорно держится около
степных и полевых
дорог, по колеям которых бегает очень проворно; но преимущественная пища его — молодая трава.
Одним словом, весенний пролетный,
степной кулик —
дорогая добыча для охотника.
Во-первых, потому, что тогда стояла зима, а зимой под сугробами снега ничего не увидишь и не заметишь; во-вторых, потому, что летняя
дорога отчасти шла по другим, более
степным местам.
Не останавливаясь в нем, путешественники наши переехали по мосту реку Большой Кинель, и луговою его стороною, ровною и покрытою густой травой, по
степной, колеистой, летней
дороге, не заезжая ни в одно, селенье, побежали шибкой рысью, верст по десяти в час.
Но он попался в плен
степным калмыкам, а казаки его отправились далее, сбились с
дороги, на Хиву не попали и пришли к Аральскому морю, на котором принуждены были зимовать.
Подъезжая к заводу, Арефа испытывал неприятное чувство: все кругом было чужое — и горы, и лес, и каменистая заводская
дорога. Родные поля и
степной простор оставались далеко назади, и по ним все больше и больше ныло сердце Арефы.
Кажется, от этих именно сдерживающих рассуждений меня стало сильно и томительно манить в деревню, и восторг мой не знал пределов, когда родители мои купили небольшое именьице в Кромском уезде. Тем же летом мы переехали из большого городского дома в очень уютный, но маленький деревенский дом с балконом, под соломенною крышею. Лес в Кромском уезде и тогда был
дорог и редок. Это местность
степная и хлебородная, и притом она хорошо орошена маленькими, но чистыми речками.
В
степной глуши, на верховьях тихого Дона, вдали от больших
дорог, городов и людных селений, стоит село Луповицы. Село большое, но строенье плохое в нем, как зачастую бывает в
степных малолесных местах, — избы маленькие, крыты соломой, печи топятся по-черному, тоже соломой, везде грязь, нечистота, далеко не то, что в зажиточном привольном Поволжье. Зато на гумнах такие скирды хлеба, каких в лесах за Волгой и не видывали.
Но этого не случилось. На
дороге Толстого выросла непреодолимая для него преграда, — и «биография» остановилась.
Степной конь, вольно мчавшийся по равнинам жизни, был насильственно взнуздан и поставлен в конюшню. Помните, как у Флобера: «я истощился, скача на одном месте, как лошади, которых дрессируют в конюшне: это ломает им ноги». На целых тридцать лет Толстой оказался запертым в такую конюшню.