Неточные совпадения
—
Старой кухни тоже нет; вот новая, нарочно выстроила отдельно, чтоб в дому огня не разводить и чтоб людям не тесно было. Теперь у всякого и у всякой свой угол есть, хоть маленький, да особый. Вот здесь хлеб, провизия; вот тут погреб новый,
подвалы тоже заново переделаны.
«Иваны», являясь с награбленным имуществом, с огромными узлами, а иногда с возом разного скарба на отбитой у проезжего лошади, дожидались утра и тащили добычу в лавочки
Старой и Новой площади, открывавшиеся с рассветом. Ночью к этим лавочкам подойти было нельзя, так как они охранялись огромными цепными собаками. И целые возы пропадали бесследно в этих лавочках, пристроенных к стене, где имелись такие тайники, которых в темных
подвалах и отыскать было нельзя.
Умер старик, прогнали Коську из ночлежки, прижился он к подзаборной вольнице, которая шайками ходила по рынкам и ночевала в помойках, в пустых
подвалах под Красными воротами, в башнях на
Старой площади, а летом в парке и Сокольниках, когда тепло, когда «каждый кустик ночевать пустит».
Некоторые из судейской молодежи, кому не помогали родственники, ютились в
подвалах старого замка или же устраивались «вечными дежурными» в суде.
Дед снял две темные комнатки в
подвале старого дома, в тупике, под горкой. Когда переезжали на квартиру, бабушка взяла
старый лапоть на длинном оборе, закинула его в подпечек и, присев на корточки, начала вызывать домового...
Это было смешно и непонятно: наверху, в доме, жили бородатые крашеные персияне, а в
подвале старый желтый калмык продавал овчины. По лестнице можно съехать верхом на перилах или, когда упадешь, скатиться кувырком, — это я знал хорошо. И при чем тут вода? Всё неверно и забавно спутано.
Как будто распахнулись двери давно не отпиравшегося
подвала, в котором без толку навален был
старый, заплесневевший от времени хлам.
Старый, седобородый Януш, за неимением квартиры приютившийся в одном из
подвалов зáмка, рассказывал нам не раз, что в такие ночи он явственно слышал, как из-под земли неслись крики.
Но
старая, историческая рознь, разделявшая некогда гордый панский зáмок и мещанскую униатскую часовню, продолжалась и после их смерти: ее поддерживали копошившиеся в этих дряхлых трупах черви, занимавшие уцелевшие углы подземелья,
подвалы. Этими могильными червями умерших зданий были люди.
Он припоминает свою
старую головлевскую жизнь, и ему кажется, что перед ним растворяются двери сырого
подвала, что, как только он перешагнет за порог этих дверей, так они сейчас захлопнутся, — и тогда все кончено.
— Там вот пымали в
подвале под
старым трактиром… Как лисица, такая…
— В
подвале, Иван Архипович! Я засунула ее между
старых бочек.
— Ну, вот и все. Конечно, скоро
старый казак понадобился князю: пришли татары, и некому было выручить Киев из беды. Пожалел тогда Владимир, горько пожалел. А Евпраксеюшка послала тотчас же людей, чтобы шли в
подвалы глубокие и выводили Илью за белы руки. Зла Илья не помнил, сел на коня, ну и так далее. Переколотил татар — вот и все.
В
подвале с маленькими окнами, закрытыми снаружи частой проволочной сеткой, под сводчатым потолком стоит облако пара, смешанное с дымом махорки. Сумрачно, стекла окон побиты, замазаны тестом, снаружи обрызганы грязью. В углах, как
старое тряпье, висят клочья паутины, покрытые мучной пылью, и даже черный квадрат какой-то иконы весь оброс серыми пленками.
В грязные улицы, прикрытые густыми тенями
старых, облезлых домов, осторожно, точно боясь испачкаться, заглядывало мартовское солнце; мы, с утра до вечера запертые в сумрачном
подвале центра города, чувствовали приближение весны по сырости, все более обильной с каждым днем.
Он населил маленькое здание мертвецкой десятками и сотнями давно умерших людей и пристально вглядывался в оконце, выходившее из ее
подвала в уголок сада, видя в неровном отражении света в
старом радужном и грязном стекле знакомые черты, виденные им когда-то в жизни или на портретах.
…Почти каждую субботу перед всенощной из двух окон
подвала старого и грязного дома купца Петунникова на тесный двор, заваленный разною рухлядью и застроенный деревянными, покосившимися от времени службами, рвались ожесточённые женские крики...
О несчастной догорессе, погибшей в
подвале огромного здания, залитой водой по одному подозрению гневного
старого дожа в измене их роду…
Вывели стенку под самый свод. Завалили ее
старыми ящиками, пустыми бочками. Затрусили пол сором. Выходили из
подвала поодиночке, зорко вглядываясь в глухую темноту ночи.
Андрей Иванович порывисто встал, сунул босые ноги в калоши, накинул пальто и пошел на голос. Зина и кухаркина дочь Полька сидели в сенях, запрятавшись за
старые оконные рамы, держали перед ртами ладони и кричали: «Караул!» Каменные своды
подвала гулко отражали крики.
Дворецкий парень был наметанный, каждый взгляд князя понимал. Тотчас, бывало, смекнет, в чем дело. Было у князя в
подвале старое венгерское — вино дорогое, страх какое дорогое! Когда еще князь Алексей Юрьич при государыне в Питере проживал, водил он дружбу с цесарским резидентом, и тот цесарский резидент из своего королевства бочек с пять того вина ему по дружбе вывез. Пахло ржаным хлебом, оттого князь и звал его хлебом насущным. А подавали то вино изредка.