Неточные совпадения
На другой день после посещения Масленникова Нехлюдов получил от него на толстой глянцовитой с гербом и печатями бумаге письмо великолепным твердым почерком о том, что он написал о переводе Масловой в больницу
врачу, и что, по всей вероятности, желание его будет исполнено. Было подписано: «любящий тебя
старший товарищ», и под подписью «Масленников» был сделан удивительно искусный, большой и твердый росчерк.
Старший брат моего отца, умерший в 1813 году, имея в виду устроить деревенскую больницу, отдал его мальчиком какому-то знакомому
врачу для обучения фельдшерскому искусству.
— Тараса Семеныча вы знаете? А это два купца Ивановых… три купца Поповых…
старший городской
врач Кацман, а это его помощник, доктор медицины Кочетов… член управы Голяшкин.
При лазарете
старший [Он же заведующий медицинскою частью.] и младший
врачи, два фельдшера, повивальная бабка (одна на два округа) и прислуги, страшно вымолвить, 68 душ: 48 мужчин и 20 женщин.
Жена Долинского живет на Арбате в собственном двухэтажном доме и держит в руках своего седого благодетеля. Викторинушку выдали замуж за вдового квартального. Она пожила год с мужем, овдовела и снова вышла за молодого
врача больницы, учрежденной каким-то «человеколюбивым обществом», которое матроска без всякой задней мысли называет обыкновенно «самолюбивым обществом». Сама же матроска состоит у
старшей дочери в ключницах; зять-лекарь не пускает ее к себе на порог.
Этот большой, медно-рыжий человек, конечно, усмехался, он усмехался всегда, о чём бы ни говорилось; он даже о болезнях и смертях рассказывал с той же усмешечкой, с которой говорил о неудачной игре в преферанс; Артамонов
старший смотрел на него, как на иноземца, который улыбается от конфуза, оттого, что не способен понять чужих ему людей; Артамонов не любил его, не верил ему и лечился у городского
врача, молчаливого немца Крона.
Я усердно работал в нашей больнице и, руководимый
старшими товарищами-врачами, понемногу приобретал опытность.
На нем уходила в кругосветное плавание горсточка моряков, составлявших его экипаж: капитан, его помощник —
старший офицер, двенадцать офицеров, восемь гардемаринов и штурманских кондукторов,
врач, священник, кадет Володя и 130 нижних чинов — всего 155 человек.
Рассказывала, что в госпитале назначили главным
врачом ротного фельдшера, что председателем комитета служащих состоит
старший санитар Швабрин.
После Нового года
старший ординатор обменялся местом с
врачом, приехавшим из Петербурга.
Старший сын Эльсница занял его место и как
врач приобрел скоро большую популярность. Он пошел на французский фронт (как французский гражданин) в качестве полкового
врача; а младший сын, как французский же рядовой, попал в плен; дочь вышла замуж за французского дипломата.
Это была смертельная послеродовая болезнь Александры Михайловны. Через несколько дней она умерла. Леонид Николаевич горько винил в ее смерти берлинских
врачей.
Врачей в таких случаях всегда винят, но, судя по его рассказу, отношение
врачей действительно было возмутительное. Новорожденного мальчика Данилу взяла к себе в Москву мать Александры Михайловны, а Леонид Николаевич со
старшим мальчиком Димкою и своего матерью Настасьей Николаевной поселился на Капри, где в то время жил Горький.
В одном из наших полков появился сильный брюшной тиф. Околоток был битком набит тифозными. Младшие
врачи указали на это
старшему полковому
врачу, военному.
Воротился
старший Брук, ездивший в командировку в Харбин. Главный
врач призвал его, рассказал о письме, которое написал его брат, и сказал...
— Душегуб! Чего нам тут стоять? Видишь, все уходят!.. Старшему-то
врачу хорошо говорить, его в плен возьмут, а нас раньше плена всех перережут.
Новицкая была в госпитале
старшею сестрою, за больными не ухаживала, а заведывала хозяйством. Порции для больных обыкновенно выписывались с вечера. Однажды
врач забыл вечером выписать порции; палатная сестра пришла к Новицкой утром за яйцами и молоком.
Власть главного
врача перешла к
старшему ординатору Гречихину, власть смотрителя — к его помощнику Бруку.
Рядом с нами, в соседнем бараке, работал султановский госпиталь.
Старшею сестрою Султанов назначил свою племянницу, Новицкую.
Врачам он сказал...
У нас в вагоне шла своя однообразная и размеренная жизнь. Мы, четверо «младших»
врачей, ехали в двух соседних купе:
старший ординатор Гречихин, младшие ординаторы Селюков, Шанцер и я. Люди все были славные, мы хорошо сошлись. Читали, спорили, играли в шахматы.
Я был назначен в полевой подвижной госпиталь. К каждой дивизии в военное время придается по два таких госпиталя. В госпитале — главный
врач, один
старший ординатор и три младших. Низшие должности были замещены
врачами, призванными из запаса, высшие — военными
врачами.
Вошел наш
старший ординатор Гречихин с сестрою милосердия, которая несла перевязочные материалы. Он был невысокий и полный, с медленною, добродушною улыбкою, и военная тужурка странно сидела на его сутулой фигуре земского
врача.
Показали ему розеолы, — «неясны»; увеличенную селезенку, — «неясна»… А больные переполняли околоток. Тут же происходил амбулаторный прием. Тифозные, выходя из фанзы за нуждою, падали в обморок. Младшие
врачи возмутились и налегли на
старшего. Тот, наконец, подался, пошел к командиру полка. Полковник заволновался.
История султановского госпиталя закончилась крупным скандалом. Однажды, собираясь ехать в гости к корпусному, д-р Султанов зашел к своим младшим
врачам выяснить какие-то недоразумения, которые постоянно возникали в их госпитале. Во время их объяснения
старший ординатор Васильев, говоря о Новицкой, назвал ее «сестра Новицкая».
Любопытно, как эта одурманивающая атмосфера подействовала на слабую голову одного товарища-врача, призванного из запаса. Это был д-р Васильев, тот самый
старший ординатор, которому предоставил устраивать свой госпиталь уехавший в Москву д-р Султанов. Психически неуравновешенный, с болезненно-вздутым самолюбием, Васильев прямо ошалел от власти и почета, которыми вдруг оказался окруженным.
Главный
врач уезжал в казначейство на станцию Куанчендзы и написал письмо
старшему в чине главному
врачу; в письме он просил потесниться и дать в деревне место нашему госпиталю, так как, на основании приказа начальника санитарной части третьей армии, мы тоже должны стоять в этой деревне. Шанцер и я поехали с письмом.
И сами мы,
врачи из запаса, думали, что таких людей, тем более среди
врачей, давно уже не существует. В изумлении смотрели мы на распоряжавшихся нами начальников-врачей, «
старших товарищей»… Как будто из седой старины поднялись тусклые, жуткие призраки с высокомерно-бесстрастными лицами, с гусиным пером за ухом, с чернильными мыслями и бумажною душою. Въявь вставали перед нами уродливые образы «Ревизора», «Мертвых душ» и «Губернских очерков».
Сестра воротилась в палату, сообщила
врачу.
Врач в недоумении опустил голову. Вошел в палату
старший ординатор, д-р Васильев.
Врач сообщил ему о последовавшем «высочайшем отказе», — как же теперь быть? Значит, голодать больным? В это время в палату вошла Новицкая.
Узнав о представлении Султанова, наш главный
врач поспешил представить к медалям и своих сестер, —
старшую, имевшую уже серебряную медаль за свою службу в России, к золотой, остальных — к серебряным.