Неточные совпадения
— После некоторого молчания Янко продолжал: — Она поедет со мною; ей нельзя здесь оставаться; а
старухе скажи, что, дескать, пора
умирать, зажилась, надо знать и честь.
— Ох, батюшка, осьмнадцать человек! — сказала
старуха, вздохнувши. — И
умер такой всё славный народ, всё работники. После того, правда, народилось, да что в них: всё такая мелюзга; а заседатель подъехал — подать, говорит, уплачивать с души. Народ мертвый, а плати, как за живого. На прошлой неделе сгорел у меня кузнец, такой искусный кузнец и слесарное мастерство знал.
У ворот одного дома сидела
старуха, и нельзя сказать, заснула ли она,
умерла или просто позабылась: по крайней мере, она уже не слышала и не видела ничего и, опустив голову на грудь, сидела недвижимо на одном и том же месте.
— Панночка видала тебя с городского валу вместе с запорожцами. Она сказала мне: «Ступай скажи рыцарю: если он помнит меня, чтобы пришел ко мне; а не помнит — чтобы дал тебе кусок хлеба для
старухи, моей матери, потому что я не хочу видеть, как при мне
умрет мать. Пусть лучше я прежде, а она после меня. Проси и хватай его за колени и ноги. У него также есть старая мать, — чтоб ради ее дал хлеба!»
Да он и сам не знал; ему, как хватавшемуся за соломинку, вдруг показалось, что и ему «можно жить, что есть еще жизнь, что не
умерла его жизнь вместе с старой
старухой».
«Довольно! — произнес он решительно и торжественно, — прочь миражи, прочь напускные страхи, прочь привидения!.. Есть жизнь! Разве я сейчас не жил? Не
умерла еще моя жизнь вместе с старою
старухой! Царство ей небесное и — довольно, матушка, пора на покой! Царство рассудка и света теперь и… и воли, и силы… и посмотрим теперь! Померяемся теперь! — прибавил он заносчиво, как бы обращаясь к какой-то темной силе и вызывая ее. — А ведь я уже соглашался жить на аршине пространства!
— Надо! Он велит смириться, — говорила
старуха, указывая на небо, — просить у внучки прощения. Прости меня, Вера, прежде ты. Тогда и я могу простить тебя… Напрасно я хотела обойти тайну,
умереть с ней… Я погубила тебя своим грехом…
Но повитуха, принимавшая на деревне у больной женщины, заразила Катюшу родильной горячкой, и ребенка, мальчика, отправили в воспитательный дом, где ребенок, как рассказывала возившая его
старуха, тотчас же по приезде
умер.
Еще когда он посещал университет,
умерла у него
старуха бабушка, оставив любимцу внуку в наших местах небольшое, но устроенное имение, душ около двухсот. Там он, окончивши курс, и приютился, отказавшись в пользу сестер от своей части в имении отца и матери. Приехавши, сделал соседям визиты, заявляя, что ни в казне, ни по выборам служить не намерен, соперником ни для кого не явится, а будет жить в своем Веригине вольным казаком.
Чуть не каждый год мы читаем в газетах, что в том или другом месте
умер старик или
старуха ста, ста десяти лет, а лет восемь или десять назад сибирские газеты сообщали о смерти поселенца 136 лет…
Каких ужасов нагляделся и чего только он не вынес, пока его судили, мытарили по тюрьмам и потом три года тащили через Сибирь; на пути его дочь, девушка, которая пошла добровольно за отцом и матерью на каторгу,
умерла от изнурения, а судно, которое везло его и
старуху в Корсаковск, около Мауки потерпело аварию.
С этими людьми нет ни отрады, ни покоя, ни раздолья для молодых женщин; они должны
умереть с тоски и с огорчения на беспрестанное ворчанье
старухи да на капризы хозяина.
Два дня ухаживали за ней одни дети, забегая по очереди, но потом, когда в деревне прослышали, что Мари уже в самом деле
умирает, то к ней стали ходить из деревни
старухи сидеть и дежурить.
— Тьфу! Тоже и скажет, — ворчала
старуха. — Прежде смерти не
умрем… И какие такие мои деньги?..
Мать он любил и уважал всегда, но эта ненависть
старухи к его жене-басурманке ставила между ними непреодолимую преграду, — нужно было несчастной
умереть, чтобы
старуха успокоилась.
— Так-то оно так, а кто твой проект читать будет? Лука Назарыч… Крепостное право изничтожили, это ты правильно говоришь, а Лука Назарыч остался…
Старухи так говорят: щука-то
умерла, а зубы остались… Смотри, как бы тебе благодарность из Мурмоса кожей наоборот не вышла. Один Овсянников чего стоит… Они попрежнему гнут, чтобы вольного-то мужика в оглобли завести, а ты дровосушек да кричных мастеров здесь жалеешь. А главная причина. Лука Назарыч обидится.
„Куда, говорит, сестру девала?“ Замучил
старуху совсем, так что она, и
умирая, позвала его да и говорит: „Спасибо тебе, ваше благородие, что меня,
старуху, не покинул, венца мученического не лишил“. А он только смеется да говорит: „Жаль, Домна Ивановна, что
умираешь, а теперь бы деньги надобны! да куда же ты, старая, сестру-то девала?“
Да и мало ли еще случаев было! Даже покойниками, доложу вам, не брезговал! Пронюхал он раз, что
умерла у нас
старуха раскольница и что сестра ее сбирается похоронить покойницу тут же у себя, под домом. Что ж он? ни гугу, сударь; дал всю эту церемонию исполнить да на другой день к ней с обыском. Ну, конечно, откупилась, да штука-то в том, что каждый раз, как ему деньги занадобятся, каждый раз он к ней с обыском...
Феклинья бросила и отца и дом. Она выстроила на выезде просторную избу и поселилась там с двумя другими «девушками». В избе целые ночи напролет светились огни и шло пированье.
Старуха, Гришкина мать,
умерла, но старики, отец и тесть, были еще живы и перебивались Христовым именем.
— Только пятнадцать лет и жил, а тут и
умер! — сказала
старуха в раздумье.
Приняв последнее обстоятельство во внимание на семейном совещании, происходившем между Егором Егорычем, Сусанной, gnadige Frau и Сверстовым, положено было обмануть
старуху: прежде всего доктор объявил ей, что она, — ежели не желает
умереть, — никак не может сходить вниз и участвовать в свадебной церемонии, а потом Егор Егорыч ей сказал, что отцы и матери посаженые и шафера есть, которые действительно и были, но не в том числе, как желала старушка.
— Да; вот заметьте себе, много, много в этом скудости, а мне от этого пахнэло русским духом. Я вспомнил эту
старуху, и стало таково и бодро и приятно, и это бережи моей отрадная награда. Живите, государи мои, люди русские в ладу со своею старою сказкой. Чудная вещь старая сказка! Горе тому, у кого ее не будет под старость! Для вас вот эти прутики старушек ударяют монотонно; но для меня с них каплет сладких сказаний источник!.. О, как бы я желал
умереть в мире с моею старою сказкой.
Так-то я
умирал раз: уж выли
старухи, выли.
Старуха, очевидно, часто рассказывала о горящем сердце Данко. Она говорила певуче, и голос ее, скрипучий и глухой, ясно рисовал предо мной шум леса, среди которого
умирали от ядовитого дыхания болота несчастные, загнанные люди…
Теперь, когда
старуха кончила свою красивую сказку, в степи стало страшно тихо, точно и она была поражена силой смельчака Данко, который сжег для людей свое сердце и
умер, не прося у них ничего в награду себе.
Старуха дремала. Я смотрел на нее и думал...
Старуха махнула рукой к морю. Там всё было тихо. Иногда рождался какой-то краткий, обманчивый звук и
умирал тотчас же.
— Мамынька, уж ты тово… — замечал иногда Гордей Евстратыч, когда ему надоедало ворчанье
старухи. — Прежде смерти не
умрем.
— Это от болоней, — объяснил Маркушка со слов пользовавших его
старух. — Все ничего, а как болонь в человеке повреждена — тут уж шабаш… Наши полдневские все от болоней
умирают.
— Полно,
старуха, — сказал Глеб, находившийся, вероятно, под влиянием одних мыслей с женою, — перестань убиваться; надо же когда-нибудь
умереть… все мы смертны! Пожили пятьдесят годков вместе… Ну, пора и расставаться. Все мы здесь проходимцы!.. Расстаемся ненадолго… Скоро все свидимся… Полно!..
И вдруг в это время, совершенно неожиданно, одна из ближайших его родственниц, чрезвычайно ветхая
старуха, проживавшая постоянно в Париже и от которой он никаким образом не мог ожидать наследства, —
умерла, похоронив, ровно за месяц до своей смерти, своего законного наследника.
Старуха говорила Зине рыдая, что сам Вася зовет ее к себе проститься в предсмертный час, заклинает ее всеми святыми ангелами, всем, что было прежде, и что если она не придет, то он
умрет с отчаянием.
Егорушку тоже хозяин сейчас отпустил, только велел через пять дней непременно быть назад, как будто
старуха на срок
умирала; а Петрушу ждали, ждали — не приходит.
Умерла бабушка. Я узнал о смерти ее через семь недель после похорон, из письма, присланного двоюродным братом моим. В кратком письме — без запятых — было сказано, что бабушка, собирая милостыню на паперти церкви и упав, сломала себе ногу. На восьмой день «прикинулся антонов огонь». Позднее я узнал, что оба брата и сестра с детьми — здоровые, молодые люди — сидели на шее
старухи, питаясь милостыней, собранной ею. У них не хватило разума позвать доктора.
— Отец у меня —
умер, хозяйство — малое, мать-старуха, земля высосана, — что я должен делать?
Мольер. А…
умерла… Зачем, моя
старуха, ты не сказала мне всей правды? Или нет, зачем, зачем ты не учила меня, зачем не била ты меня?.. Понимаешь ли, свечи, говорит, зажжем… я приду к тебе… (Тоскует.) Свечи-то горят, а ее нет… Я еще кафтан на тебе разорвал… На тебе луидор за кафтан.
— То-то и есть поговорить… Самой надобно не малодушничать… Он человек добрый; из него можно, как из воску, все делать. Из чего сегодня алярму сделали! Очень весело судить вас! Где нельзя силой, надобно лаской, любовью взять… так ведь нет, нам все хочется повернуть, чтобы сейчас было по-нашему. Ну, если
старуха действительно
умирает, можно было бы и приостаться, не ехать, — что за важность?
Анисья Ивановна моя — несмотря ни на что, все-таки «моя» — так она-то хитро поступила, несмотря на то, что в Санкт-Петербурге не была. Ей очень прискорбно было видеть сыновей наших женившихся; а как пошли у них дети, так тут истерика чуть и не задушила ее."Как, дескать, я позволю, чтобы у меня были внуки?., неужели я допущу, чтобы меня считали
старухою? Я
умру от истерики, когда услышу, что меня станут величать бабушкою!"
Только она одна почему-то обязана, как
старуха, сидеть за этими письмами, делать на них пометки, писать ответы, потом весь вечер до полуночи ничего не делать и ждать, когда захочется спать, а завтра весь день будут ее поздравлять и просить у ней, а послезавтра на заводе непременно случится какой-нибудь скандал, — побьют кого, или кто-нибудь
умрет от водки, и ее почему-то будет мучить совесть; а после праздников Назарыч уволит за прогул человек двадцать, и все эти двадцать будут без шапок жаться около ее крыльца, и ей будет совестно выйти к ним, и их прогонят, как собак.
В доме любили, когда Анна Акимовна бывала в духе и дурачилась; это всякий раз напоминало, что старики уже
умерли, а
старухи в доме не имеют уже никакой власти и каждый может жить как угодно, не боясь, что с него сурово взыщут. Только две незнакомые
старухи покосились на Анну Акимовну с недоумением: она напевала, а за столом грех петь.
Когда-то в доме жила большая семья, но
старуха жена
умерла, сыновья переженились и жили в отделе, дочери повыходили замуж, и дом замер постепенно, как замирает человек в прогрессивном параличе, когда постепенно отнимаются ноги, руки, язык и сердце.
Перед смертью он просил прощенья у своей
старухи и простил ее за бондаря; простился и с малым и с внучатами и
умер, истинно радуясь тому, что избавляет своей смертью сына и сноху от обузы лишнего хлеба и сам уже по-настоящему переходит из этой наскучившей ему жизни в ту иную жизнь, которая с каждым годом и часом становилась ему всё понятнее и заманчивее.
Когда проснулся философ, то весь дом был в движении: в ночь
умерла панночка. Слуги бегали впопыхах взад и вперед.
Старухи некоторые плакали. Толпа любопытных глядела сквозь забор на панский двор, как будто бы могла что-нибудь увидеть.
Тридцатого марта сорок восьмого года
старуха, наконец,
умерла.
Боровцов. Да хоть и остались, все-таки я тебе не дам; надо же нам со
старухой как-нибудь век доживать. На нужду, коли уж тебе невмочь, да забежишь ты ко мне — ну, когда откажу, а когда и не откажу совсем-то, а
умрем — все ваше останется. Из вещей что-нибудь дадим; вот фортепьянишки есть старенькие; нам теперь, при нашем несчастии, держать их не пристало.
Кисельников. Эх, сиротки, сиротки! Вот и мать-то оттого
умерла, что пропустили время за доктором послать. А как за доктором-то посылать, когда денег-то в кармане двугривенный? Побежал тогда к отцу, говорю: «Батюшка, жена
умирает, надо за доктором посылать, денег нет». — «Не надо, говорит, все это — вздор». И мать то же говорит. Дали каких-то трав, да еще поясок какой-то, да старуху-колдунью прислали; так и уморили у меня мою Глафиру.
Моряк выслал шесть, и мера эта оказалась вовсе не излишней; от сильного мороза и слабых тулупов две лучшие кормилицы, отправленные на пятый день после родов, простудились, и так основательно, что потом, сколько их
старуха птичница не окуривала калганом и сабуром, все-таки водяная сделалась; у третьей на дороге с ребенком родимчик приключился, вероятно от дурного глаза, и, несмотря на чистый воздух и прочие удобства зимнего пути, в пошевнях он
умер, не доезжая Реполовки, где обыкновенно липовские останавливались; так как у матери от этого молоко поднялось в голову, то она и оказалась не способною кормить грудью.
«
Умерла, видно,
старуха», — подумал он, но, взглянув на свои луковицеобразные часы и увидав, что до заутрени еще остается два часа, он все-таки не отдал ее комнат генералу и спокойно отправился в келью читать свою «полунощницу».
А Макар продолжал: у них все записано в книге… Пусть же они поищут: когда он испытал от кого-нибудь ласку, привет или радость? Где его дети? Когда они
умирали, ему было горько и тяжело, а когда вырастали, то уходили от него, чтобы в одиночку биться с тяжелою нуждой. И он состарился один со своей второю
старухой и видел, как его оставляют силы и подходит злая, бесприютная дряхлость. Они стояли одинокие, как стоят в степи две сиротливые елки, которых бьют отовсюду жестокие метели.
А после баба
умерла. Ее надо было хоронить, а у него не было денег. И он нанялся рубить дрова, чтобы заплатить за женин дом на том свете… А купец увидел, что ему нужда, и дал только по десяти копеек… И
старуха лежала одна в нетопленной мерзлой избе, а он опять рубил и плакал. Он полагал, что эти возы надо считать впятеро и даже более.
Полтора года назад
умерла в Москве богатая
старуха, моя крестная мать, и неожиданно, в числе прочих, оставила и мне по завещанию три тысячи.