Неточные совпадения
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений, в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же
спускался вниз
к поемным местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода на мельничные колеса; или же пробирался дале
к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся в поля на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши на ту или
другую сторону.
Когда я принес манишку Карлу Иванычу, она уже была не нужна ему: он надел
другую и, перегнувшись перед маленьким зеркальцем, которое стояло на столе, держался обеими руками за пышный бант своего галстука и пробовал, свободно ли входит в него и обратно его гладко выбритый подбородок. Обдернув со всех сторон наши платья и попросив Николая сделать для него то же самое, он повел нас
к бабушке. Мне смешно вспомнить, как сильно пахло от нас троих помадой в то время, как мы стали
спускаться по лестнице.
Помирились, и Самгину показалось, что эта сцена плотнее приблизила Варвару
к нему, а на
другой день, рано утром,
спускаясь в долину Арагвы, пышно одетую зеленью, Клим даже нашел нужным сказать Варваре...
Две лампы освещали комнату; одна стояла на подзеркальнике, в простенке между запотевших серым потом окон,
другая спускалась на цепи с потолка, под нею, в позе удавленника, стоял Диомидов, опустив руки вдоль тела, склонив голову
к плечу; стоял и пристально, смущающим взглядом смотрел на Клима, оглушаемого поющей, восторженной речью дяди Хрисанфа...
Они воротились домой. Вера передала некоторые покупки бабушке,
другие велела отнести
к себе в комнату и позвала опять Райского гулять по роще, по полю и
спуститься к Волге, на песок.
Никто из дворни уже не сходил в этот обрыв, мужики из слободы и Малиновки обходили его, предпочитая
спускаться с горы
к Волге по
другим скатам и обрывам или по проезжей, хотя и крутой дороге, между двух плетней.
Вскоре мы подъехали
к самому живописному месту. Мы только
спустились с одной скалы, и перед нами представилась широкая расчищенная площадка, обнесенная валом. На площадке выстроено несколько флигелей. Это
другая тюрьма. В некотором расстоянии, особо от тюремных флигелей, стоял маленький домик, где жил сын Бена, он же смотритель тюрьмы и помощник своего отца.
Сам адмирал, капитан (теперь адмирал) Посьет, капитан Лосев, лейтенант Пещуров и
другие, да человек осьмнадцать матросов, составляли эту экспедицию, решившуюся в первый раз, со времени присоединения Амура
к нашим владениям, подняться вверх по этой реке на маленьком пароходе, на котором в первый же раз
спустился по ней генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев.
Надоело нам лавировать, делая от восьми до двадцати верст в сутки, и мы
спустились несколько
к югу, в надежде встретить там
другой ветер и, между прочим, зайти на маленькие острова Баши, лежащие
к югу от Формозы, посмотреть, что это такое, запастись зеленью, фруктами и тому подобным.
Переправа через скалу Ван-Син-лаза действительно была очень опасна. Я старался не глядеть вниз и осторожно переносил ногу с одного места на
другое. Последним шел Дерсу. Когда он
спустился к берегу моря, я облегченно вздохнул.
Действительно, сквозь разорвавшуюся завесу тумана совершенно явственно обозначилось движение облаков. Они быстро бежали
к северо-западу. Мы очень скоро вымокли до последней нитки. Теперь нам было все равно. Дождь не мог явиться помехой. Чтобы не обходить утесы, мы
спустились в реку и пошли по галечниковой отмели. Все были в бодром настроении духа; стрелки смеялись и толкали
друг друга в воду. Наконец в 3 часа дня мы прошли теснины. Опасные места остались позади.
На
другой день мы продолжали наш путь далее на север по хребту и часов в 10 утра дошли до горы Острой высотой 678 м. Осмотревшись, мы
спустились в один из ключиков, который привел нас
к реке Билимбе.
Я решил пересечь плато и
спуститься к воде по
другую его сторону.
Выбрав один из них, мы стали взбираться на хребет. По наблюдениям Дерсу, дождь должен быть затяжным. Тучи низко ползли над землей и наполовину окутывали горы. Следовательно, на вершине хребта мы увидели бы только то, что было в непосредственной от нас близости.
К тому же взятые с собой запасы продовольствия подходили
к концу. Это принудило нас на
другой день
спуститься в долину.
14 августа мы были готовы
к продолжению путешествия. Теперь я полагал подняться по реке Динзахе и
спуститься в бассейн Тютихе, а Г.И. Гранатман с А.И. Мерзляковым взялись обследовать
другой путь по реке Вандагоу, впадающей в Тютихе с правой стороны, недалеко от устья.
Но в самый разгар моих литературных упражнений матушка вскочила как ужаленная. Я взглянул инстинктивно на стену и тоже обомлел: мне показалось, что она шевелится, как живая. Тараканы и клопы повылезли из щелей и, торопясь и перегоняя
друг друга,
спускались по направлению
к полу. Некоторые взбирались на потолок и сыпались оттуда градом на стол, на лавки, на пол…
К великому нашему изумлению на перевале не было ороча. Он
спустился на
другую сторону хребта — об этом ясно говорили оставленные им следы. Действительно, скоро за водоразделом мы увидели дым костра и около него нашего провожатого. Он объявил нам, что речка, на которую нас теперь привела вода, называется Туки и что она впадает в Хунгари. Затем он сказал, что дальше не пойдет и вернется на Тумнин.
Солнце, совсем
спускаясь к закату, слабо освещало бледно-оранжевым светом окна и трепетно отражалось на противоположных стенах. Одни комнаты были совершенно пусты, в
других оставалась кое-какая мебель, закрытая или простынями, или просто рогожами. Только одни кровати не были ничем покрыты и производили неприятное впечатление своими пустыми досками.
Спуск в широкую зеленую долину был крут и косогорист; надобно было тормозить карету и
спускаться осторожно; это замедление раздражало мою нетерпеливость, и я бросался от одного окошка
к другому и суетился, как будто мог ускорить приближение желанной кормежки.
Мы
спустились к Дунаю, и
друзьям удалось устроить меня на венгерский пароход.
Бутлер быстро повел по указанному направлению свою роту, но не успел
спуститься к балке, как услышал сзади себя один за
другим два орудийные выстрела.
Он заготовил в уездном городе на имя одного из своих достойных
друзей законную доверенность от Прасковьи Ивановны на продажу Парашина и Куролесова (Чурасово из милости оставлял ей) и всякий день два раза
спускался в подвал
к своей жене и уговаривал подписать доверенность; просил прощенья, что в горячности так строго с нею обошелся; обещался, в случае ее согласия, никогда не появляться ей на глаза и божился, что оставит духовную, в которой, после своей смерти, откажет ей всё имение.
Итак, вы берете крючок, привязываете
к нему поводок, поводок привязываете
к лесе и сейчас прикрепляете
к ней грузило; если у вас наплавок с петелькой и пером, то надеваете его с
другого конца лесы и, отмеривши ее столько, чтоб она была четверти две или полторы длиннее удилища, привязываете ее двойною петлею
к тонкому его концу,
к самой верхушке, а как вся леса должна быть всегда гораздо длиннее удилища, то остальную ее часть надобно плотно обвить около него,
спускаясь сверху вниз, и где леса кончится, там привязывать ее гладенько
к удилищу вощеной ниткой.
Не обращая на него внимания, словоохотливый Федот Кузьмич рассказал старухе, как гуртовщик, отправляясь с
другими работниками на ночлег в избу целовальника, услышал под навесом рев быка, как, движимый подозрением,
спустился на двор с работниками, отыскал животное, убедился, что бык точно принадлежал ему, и как затем побежал
к становому, который,
к счастию, находился в Комареве по случаю покражи у фабриканта.
На
другой день перед отъездом Докучаев
спустился вниз
к В.Т. Островскому, который звал его «дорожку погладить» и приготовил угощение.
— Приветствую вас у себя, дорогие гости, — грассировал «барин», обращаясь
к К. С. Станиславскому и обводя глазами
других. — Вы с высоты своего театрального Олимпа
спустились в нашу театральную преисподнюю. И вы это сделали совершенно правильно, потому что мы тоже, как и вы, люди театра. И вы и мы служим одному великому искусству — вы как боги, мы как подземные силы… Ол pайт!
Тогда только что приступили
к работам по постройке канала. Двое рабочих подняли на улице железную решетку колодца, в который стекают вода и нечистоты с улиц. Образовалось глубокое, четырехугольное, с каменными, покрытыми грязью стенами отверстие, настолько узкое, что с трудом в него можно было опуститься. Туда спустили длинную лестницу. Один из рабочих зажег бензиновую лампочку и, держа ее в одной руке, а
другой придерживаясь за лестницу, начал
спускаться.
— Тю-ю-ю-ли-ин! — доносится с
другого берега призывной клич какого-то путника. На вырубке, у съезда
к реке, виднеется маленькая-маленькая лошаденка, и маленький мужик,
спустившись к самой воде, отчаянно машет руками и вопит тончайшею фистулой: — Тю-ю-ю-ли-ин!..
Спускались сумерки. По линии, в направлении
к Москве, виднелись огоньки. Целое созвездие огоньков мерцало неопределенно и смутно. Один передвигался — это шел товарный поезд. Беременная сторожиха выползла из будки. Больной ребенок был у нее на одной руке, сигнальный фонарь в
другой… Заговорили рельсы, тихо, тонко, чуть слышно, как будто что-то переливалось под землей. Потом это перешло в клокотание, и через две минуты тяжелый поезд прогромыхал мимо платформы.
Я полетел вниз с холма, ничего не слыша, что сзади, но, когда
спустился к новому подъему, раздались крики: «Молли! Стой, или будет худо!» — это кричал Варрен.
Другой крик, Эстампа, тоже приказывал стоять, хотя я и не был назван по имени. Решив, что дело сделано, я остановился, повернувшись лицом
к действию.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто
спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная
к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две
другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в
другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Не спалось Борису Тимофеичу: блуждал старик в пестрой ситцевой рубашке по тихому дому, подошел
к одному окну, подошел
к другому, смотрит, а по столбу из-под невесткина окна тихо-тихохонько
спускается книзу красная рубаха молодца Сергея. Вот тебе и новость! Выскочил Борис Тимофеич и хвать молодца за ноги. Тот развернулся было, чтоб съездить хозяина от всего сердца по уху, да и остановился, рассудив, что шум выйдет.
И потому, когда пришел час
к отъезду купцов восвояси, Фотей очутился на передке рядом с кучером, и скинуть его было невозможно до лежавшего на их пути села Крутого. Здесь был в то время очень опасный спуск с одной горы и тяжелый подъем на
другую, и потому случались разные происшествия с путниками: падали лошади, переворачивались экипажи и прочее в этом роде. Село Крутое непременно надо было проследовать засветло, иначе надо заночевать, а в сумерки никто не рисковал
спускаться.
И мы с этими словами стали оба
спускаться к баркам на лед. А барки, повторяю вам, тогда ставили просто, без всякого порядка, одна около
другой, как остановятся. Нагромождено, бывало, так страшно тесно, что только между ними самые узкие коридорчики, где насилу можно пролезть и все туда да сюда загогулями заворачивать надо.
Больше я ничего не слышал, так как уснул. На
другой день утром, когда мы подходили
к Севастополю, была неприятная сырая погода. Покачивало. Шамохин сидел со мной в рубке, о чем-то думал и молчал. Мужчины с поднятыми воротниками пальто и дамы с бледными, заспанными лицами, когда позвонили
к чаю, стали
спускаться вниз. Одна дама, молодая и очень красивая, та самая, которая в Волочиске сердилась на таможенных чиновников, остановилась перед Шамохиным и сказала ему с выражением капризного, избалованного ребенка...
Наскучавшись таким образом почти до сумасшествия, он, наконец, не вытерпливал и на
другой день, придав своему лицу вместо сурового несколько просительское выражение,
спускался из Приказа вниз, в губернское правление,
к экзекутору.
Фроиму пришла вдруг идея. Он подъехал
к другому гимназисту, и они вдвоем взбежали на берег. Никто на это не обратил внимания. Через несколько минут они опять
спустились рядом на пруд и стали приближаться
к Британу. Британ смотрел в
другую сторону, а когда с берега ему крикнули предостережение, — было уже поздно. Фроим и его сообщник вдруг разбежались в стороны и в руках у каждого оказалось по концу веревки. Веревка подсекла Британа, и он полетел затылком на лед, высоко задрав ноги в больших валенках.
И вот по узенькой дорожке, что пролегает
к скиту из Елфимова, облитые ярким сияньем поднимавшегося
к полудню солнца, осторожно
спускаются в Каменный Вражек повозка,
другая, третья… Не разглядеть старым очам Манефы, кто сидит в тех повозках, но сердце матери шепчет: «Жива!..»
Скоро мне стали видны поля, лес и у леса деревня, и
к деревне идет стадо. Я слышал голоса народа и стада. Шар мой
спускался тихо. Меня увидали. Я закричал; и бросил им веревки. Сбежался народ. Я увидел, как мальчик первый поймал веревку.
Другие подхватили, прикрутили шар
к дереву, и я вышел. Я летал только 3 часа. Деревня эта была за 250 верст от моего города.
Скоро
спустился к себе в каюту и Ашанин. Теперь он был единственным обитателем гардемаринской каюты. Быков и Кошкин, произведенные в мичмана, были переведены в Гонконге на клипер, где не хватало офицеров, а два штурманские кондуктора, произведенные в прапорщики, еще раньше были назначены на
другие суда тихоокеанской эскадры.
А на «Витязе», казалось, все еще не теряли надежды обмануть бдительность «Коршуна» и уйти от него. Когда луна скрывалась за облаками, и становилось темней, «Витязь» вдруг делал поворот и ложился на
другой галс, то неожиданно
спускался на фордевинд, то внезапно приводил
к ветру, — но «Коршун» делал то же самое и шел по пятам беспокойного адмирала.
Взбираясь по отрогу, я дошел до небольшой седловины и решил здесь же еще раз немного отдохнуть, а затем
спуститься к реке по
другому распадку.
Следы вывели меня опять на седловину, а затем направились по отрогу
к реке. Тут я наткнулся на совершенно свежий след молодого лося. Тогда я предоставил кабаргу в распоряжение росомахи, а сам отправился за сохатым. Он, видимо, почуял меня и пошел рысью под гору. Скоро след привел меня
к реке. Лось
спустился на гальку, покрытую снегом, оттуда перешел на остров, а с острова — на
другой берег.
Я пошел вниз по улице. Решил сделать большой конец, прежде чем опять подойти
к окну.
Спустился до Площадной, по Площадной дошел до Петровской, поднялся до Верхне-Дворянской. На углу никого уже не было. С
другой стороны подошел
к дому Николаевых.
Одна из них, казалось, не хотела идти далее и вырвала даже свою руку;
другая наклонилась
к ней совсем близко и несколько минут что-то нашептывала ей, как бы уговаривая, затем снова, схватив ее за руку, увлекла из сада, выдвинув сильною рукою тяжелый засов, запиравший калитку, и они осторожно, но все-таки довольно быстро стали
спускаться с береговой кручи.
5) Подошли ко рву — ни секунды не медля, бросай в него фашинник,
спускайся в него и ставь
к валу лестницы; охотники стреляй врага по головам; шибко, скоро, пара за парой лезь! Коротка лестница — штык в вал, лезь по нем
другой, третий, товарищ товарища оберегай! Став на вал, опрокидывай штыком неприятеля и мгновенно стройся за валом.
Он долго прохаживался по поселку. Огни в нем гасли один за
другим, погас и огонек в окне светлицы Ксении Яковлевны. Ночь окончательно
спустилась на землю. Ермак медленно пошел от своей избы по направлению
к хоромам — ему хотелось быть поближе
к милой для него девушке. Он шел задумчиво и уже был почти у самого острога, когда до слуха его донесся подозрительный шорох.
С площадки, на которую
спустился Пьер,
другая лестница вела
к заднему ходу.
Он выпил еще залпом, один за
другим, два стакана шампанского, взял с камина флакон со скипидаром и стал
спускаться с лестницы. Он не чувствовал себя пьяным, и в самом деле он не был пьян. Он ни скоро, ни тихо подошел
к жениной спальне, которая действительно оказалась запертою, спокойно тронул ручку двери и произнес спокойным голосом...