Неточные совпадения
Университетский вопрос был очень важным событием в эту зиму в Москве. Три старые профессора в
совете не приняли мнения молодых; молодые подали отдельное мнение. Мнение это, по суждению
одних, было ужасное, по суждению других, было самое простое и справедливое мнение, и профессора разделились на две партии.
— Нет. Вы взгляните на него, — сказал старичок, указывая расшитою шляпой на остановившегося в дверях залы с
одним из влиятельных членов Государственного
Совета Каренина в придворном мундире с новою красною лентою через плечо. — Счастлив и доволен, как медный грош, — прибавил он, останавливаясь, чтобы пожать руку атлетически сложенному красавцу камергеру.
Письмо было от Облонского. Левин вслух прочел его. Облонский писал из Петербурга: «Я получил письмо от Долли, она в Ергушове, и у ней всё не ладится. Съезди, пожалуйста, к ней, помоги
советом, ты всё знаешь. Она так рада будет тебя видеть. Она совсем
одна, бедная. Теща со всеми еще зa границей».
Приехав с утренним поездом в Москву, Левин остановился у своего старшего брата по матери Кознышева и, переодевшись, вошел к нему в кабинет, намереваясь тотчас же рассказать ему, для чего он приехал, и просить его
совета; но брат был не
один.
— Приеду когда-нибудь, — сказал он. — Да, брат, женщины, — это винт, на котором всё вертится. Вот и мое дело плохо, очень плохо. И всё от женщин. Ты мне скажи откровенно, — продолжал он, достав сигару и держась
одною рукой зa бокал, — ты мне дай
совет.
Из поручений досталось ему, между прочим,
одно: похлопотать о заложении в опекунский
совет [Опекунский
совет — учреждение, ведавшее воспитательными домами и занимавшееся также выдачей ссуд под залог имений.] нескольких сот крестьян.
Не говоря уже о разногласиях, свойственных всем
советам, во мнении собравшихся обнаружилась какая-то даже непостижимая нерешительность:
один говорил, что Чичиков делатель государственных ассигнаций, и потом сам прибавлял: «а может быть, и не делатель»; другой утверждал, что он чиновник генерал-губернаторской канцелярии, и тут же присовокуплял: «а впрочем, черт его знает, на лбу ведь не прочтешь».
— Ну, из этих-то денег ты и пошлешь десять тысяч в
Совет за Петровское. Теперь деньги, которые находятся в конторе, — продолжал папа (Яков смешал прежние двенадцать тысяч и кинул двадцать
одну тысячу), — ты принесешь мне и нынешним же числом покажешь в расходе. (Яков смешал счеты и перевернул их, показывая, должно быть, этим, что и деньги двадцать
одна тысяча пропадут так же.) Этот же конверт с деньгами ты передашь от меня по адресу.
Только огонь да виселицу определяла седая голова его, и
совет его в войсковом
совете дышал только
одним истреблением.
И словом, от родни и от друзей любезных
Советов тысячу надавано полезных,
Кто сколько мог,
А делом ни
один бедняжке не помог.
Василиса Егоровна тотчас захотела отправиться в гости к попадье и, по
совету Ивана Кузмича, взяла с собою и Машу, чтоб ей не было скучно
одной.
«Напрасно я уступил настояниям матери и Варавки, напрасно поехал в этот задыхающийся город, — подумал Клим с раздражением на себя. — Может быть, в
советах матери скрыто желание не допускать меня жить в
одном городе с Лидией? Если так — это глупо; они отдали Лидию в руки Макарова».
Дела у него — запутаны, и предупреждаю — репутация неважная: гонорары — берет, но дважды пропустил сроки апелляции, и в
одном случае пришлось уплатить клиенту сумму его иска:
совет, рассмотрев жалобу клиента, признал иск бесспорным.
Говорили, что прежде он давал какие-то где-то
советы и однажды как-то слишком уж отличился в
одном возложенном на него поручении.
Я решился наконец спросить
совета у
одного человека.
— Если б я зараньше сказал, то мы бы с тобой только рассорились и ты меня не с такой бы охотою пускал к себе по вечерам. И знай, мой милый, что все эти спасительные заранее
советы — все это есть только вторжение на чужой счет в чужую совесть. Я достаточно вскакивал в совесть других и в конце концов вынес
одни щелчки и насмешки. На щелчки и насмешки, конечно, наплевать, но главное в том, что этим маневром ничего и не достигнешь: никто тебя не послушается, как ни вторгайся… и все тебя разлюбят.
Правительство знает это, но, по крайней памяти, боится, что христианская вера вредна для их законов и властей. Пусть бы оно решило теперь, что это вздор и что необходимо опять сдружиться с чужестранцами. Да как? Кто начнет и предложит? Члены верховного
совета? — Сиогун велит им распороть себе брюхо. Сиогун? — Верховный
совет предложит ему уступить место другому. Микадо не предложит, а если бы и вздумал, так сиогун не сошьет ему нового халата и даст два дня сряду обедать на
одной и той же посуде.
Давно ли сарказмом отвечали японцы на
совет голландского короля отворить ворота европейцам? Им приводили в пример китайцев, сказав, что те пускали европейцев только в
один порт, и вот что из этого вышло: открытие пяти портов, торговые трактаты, отмена стеснений и т. п. «Этого бы не случилось с китайцами, — отвечали японцы, — если б они не пускали и в
один порт».
— Как тертый калач могу вам дать
один золотой
совет: никогда не обращайте внимания на то, что говорят здесь про людей за спиной.
Все, и хорошее и дурное, Привалов переживал
один на
один, не требуя ничьего участия, ни
совета, ни сочувствия.
Но сам Красоткин, когда Смуров отдаленно сообщил ему, что Алеша хочет к нему прийти «по
одному делу», тотчас же оборвал и отрезал подход, поручив Смурову немедленно сообщить «Карамазову», что он сам знает, как поступать, что
советов ни от кого не просит и что если пойдет к больному, то сам знает, когда пойти, потому что у него «свой расчет».
Важный и величественный Григорий обдумывал все свои дела и заботы всегда
один, так что Марфа Игнатьевна раз навсегда давно уже поняла, что в
советах ее он совсем не нуждается.
Все это обратилось для Алеши в некоторую трудную задачу, ибо Грушенька только
одному ему доверяла свое сердце и беспрерывно просила у него
советов; он же иногда совсем ничего не в силах был ей сказать.
Вечером все старики собрались в
одну юрту. На
совете решено было, что по прибытии в Хабаровск я обо всем доложу начальству, буду просить оказать помощь туземцам.
—
Совет всегда
один: рассчитывайте, что для вас полезно; как скоро вы следуете этому
совету — одобрение.
— Ну, вот видите, — сказал мне Парфений, кладя палец за губу и растягивая себе рот, зацепивши им за щеку,
одна из его любимых игрушек. — Вы человек умный и начитанный, ну, а старого воробья на мякине вам не провести. У вас тут что-то неладно; так вы, коли уже пожаловали ко мне, лучше расскажите мне ваше дело по совести, как на духу. Ну, я тогда прямо вам и скажу, что можно и чего нельзя, во всяком случае,
совет дам не к худу.
«Я не стыжусь тебе признаться, — писал мне 26 января 1838
один юноша, — что мне очень горько теперь. Помоги мне ради той жизни, к которой призвал меня, помоги мне своим
советом. Я хочу учиться, назначь мне книги, назначь что хочешь, я употреблю все силы, дай мне ход, — на тебе будет грех, если ты оттолкнешь меня».
Он никогда не бывал дома. Он заезжал в день две четверки здоровых лошадей:
одну утром,
одну после обеда. Сверх сената, который он никогда не забывал, опекунского
совета, в котором бывал два раза в неделю, сверх больницы и института, он не пропускал почти ни
один французский спектакль и ездил раза три в неделю в Английский клуб. Скучать ему было некогда, он всегда был занят, рассеян, он все ехал куда-нибудь, и жизнь его легко катилась на рессорах по миру оберток и переплетов.
— Слава богу, как всегда; он вам кланяется… Родственник, не меняя нисколько лица,
одними зрачками телеграфировал мне упрек,
совет, предостережение; зрачки его, косясь, заставили меня обернуться — истопник клал дрова в печь; когда он затопил ее, причем сам отправлял должность раздувальных мехов, и сделал на полу лужу снегом, оттаявшим с его сапог, он взял кочергу длиною с казацкую пику и вышел.
Потом она написала к своим братьям и
одному из племянников записки и просила их собраться для
совета, говоря, что она так расстроена и огорчена, что не может ума приложить к несчастному делу, ее постигшему.
Беспокойная от природы, она, конечно, пропала бы от
одной думы, если б послушалась благожелательных
советов.
Два раза (об этом дальше) матушке удалось убедить его съездить к нам на лето в деревню; но, проживши в Малиновце не больше двух месяцев, он уже начинал скучать и отпрашиваться в Москву, хотя в это время года одиночество его усугублялось тем, что все родные разъезжались по деревням, и его посещал только отставной генерал Любягин, родственник по жене (единственный генерал в нашей семье), да чиновник опекунского
совета Клюквин, который занимался его немногосложными делами и
один из всех окружающих знал в точности, сколько хранится у него капитала в ломбарде.
Принадлежало оно троим владельцам, и часть
одного из них, около тысячи двухсот душ, продавалась в опекунском
совете с аукциона.
С
одной стороны близ Хитровки — торговая Солянка с Опекунским
советом, с другой — Покровский бульвар и прилегающие к нему переулки были заняты богатейшими особняками русского и иностранного купечества.
В это время мне довелось быть в
одном из городов нашего юга, и здесь я услышал знакомую фамилию. Балмашевский был в этом городе директором гимназии. У меня сразу ожили воспоминания о нашем с Гаврилой посягательстве на права государственного
совета, о симпатичном вмешательстве Балмашевского, и мне захотелось повидать его. Но мои знакомые, которым я рассказал об этом эпизоде, выражали сомнение: «Нет, не может быть! Это, наверное, другой!»
Сказать дерзость учителю, вообще говоря, считалось подвигом, и если бы он так же прямо назвал бараном
одного из «старых» — Кранца, Самаревича, Егорова, то
совет бы его исключил, а ученики проводили бы его горячим сочувствием.
Умный старик понимал, что попрежнему девушку воспитывать нельзя, а отпустить ее в гимназию не было сил. Ведь только и свету было в окне, что
одна Устенька. Да и она тосковать будет в чужом городе. Думал-думал старик, и ничего не выходило; советовался кое с кем из посторонних — тоже не лучше.
Один совет — отправить Устеньку в гимназию. Легко сказать, когда до Екатеринбурга больше четырехсот верст! Выручил старика из затруднения неожиданный и странный случай.
Галактион приходил к Луковникову с специальною целью поблагодарить старика за хороший
совет относительно Мышникова. Все устроилось в какой-нибудь
один час наилучшим образом, и многолетняя затаенная вражда закончилась дружбой. Галактион шел к Мышникову с тяжелым сердцем и не ожидал от этого похода ничего хорошего, а вышло все наоборот. Сначала Мышников отнесся к нему недоверчиво и с обычною грубоватостью, а потом, когда Галактион откровенно объяснил свое критическое положение, как-то сразу отмяк.
— Вы никогда не думали, славяночка, что все окружающее вас есть замаскированная ложь? Да… Чтобы вот вы с Дидей сидели в такой комнате, пользовались тюремным надзором мисс Дудль, наконец моими медицинскими
советами, завтраками, пользовались свежим бельем, —
одним словом, всем комфортом и удобством так называемого культурного существования, — да, для всего этого нужно было пустить по миру тысячи людей. Чтобы Дидя и вы вели настоящий образ жизни, нужно было сделать тысячи детей нищими.
Больше отец и сын не проговорили ни
одного слова. Для обоих было все ясно, как день. Галактион, впрочем, этого ожидал и вперед приготовился ко всему. Он настолько владел собой, что просмотрел с отцом все книги, отсчитался по разным статьям и дал несколько
советов относительно мельницы.
Галактион отлично понимал только
одно, что она находится под каким-то странным влиянием своего двоюродного брата Голяшкина и все делает по его
совету.
Трофимов. Придумай что-нибудь поновее. Это старо и плоско. (Ищет калоши.) Знаешь, мы, пожалуй, не увидимся больше, так вот позволь мне дать тебе на прощанье
один совет: не размахивай руками! Отвыкни от этой привычки — размахивать. И тоже вот строить дачи, рассчитывать, что из дачников со временем выйдут отдельные хозяева, рассчитывать так — это тоже значит размахивать… Как-никак, все-таки я тебя люблю. У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа…
[Лет пять назад
один важный человек, беседуя с поселенцами о сельском хозяйстве и давая им
советы, сказал, между прочим: «Имейте в виду, что в Финляндии сеют хлеб по склонам гор».
Даю только еще
один совет, с большою пользою испытанный мною на себе, даю его тем охотникам, горячность которых не проходит с годами: как скоро поле началось неудачно, то есть сряду дано пять, шесть и более промахов на близком расстоянии и охотник чувствует, что разгорячился, — отозвать собаку, перестать стрелять и по крайней мере на полчаса присесть, прилечь и отдохнуть.
— Разве на
одну секунду… Я пришел за
советом. Я, конечно, живу без практических целей, но, уважая самого себя и… деловитость, в которой так манкирует русский человек, говоря вообще… желаю поставить себя, и жену мою, и детей моих в положение…
одним словом, князь, я ищу
совета.
— О, почти не по делу! То есть, если хотите, и есть
одно дело, так только
совета спросить, но я, главное, чтоб отрекомендоваться, потому я князь Мышкин, а генеральша Епанчина тоже последняя из княжон Мышкиных, и, кроме меня с нею, Мышкиных больше и нет.
— А вы, княгиня, — обратился он вдруг к Белоконской со светлою улыбкой, — разве не вы, полгода назад, приняли меня в Москве как родного сына, по письму Лизаветы Прокофьевны, и действительно, как родному сыну,
один совет дали, который я никогда не забуду. Помните?
Так как с некоторого времени он с генералом Епанчиным состоял в необыкновенной дружбе, особенно усиленной взаимным участием в некоторых финансовых предприятиях, то и сообщил ему, так сказать, прося дружеского
совета и руководства: возможно или нет предположение о его браке с
одною из его дочерей?
Когда Тоцкий так любезно обратился к нему за дружеским
советом насчет
одной из его дочерей, то тут же, самым благороднейшим образом, сделал полнейшие и откровенные признания.
Родители знали об этом соглашении двух старших сестер, и потому, когда Тоцкий попросил
совета, между ними почти и сомнений не было, что
одна из старших сестер наверно не откажется увенчать их желания, тем более что Афанасий Иванович не мог затрудниться насчет приданого.