Я понимал, что Домна Платоновна не преследовала этого дела в виде промысла, а принимала по-питерски, как какой-то неотразимый закон, что женщине нельзя выпутаться из беды иначе, как на счет своего
собственного падения. Но все-таки, что же ты такое, Домна Платоновна? Кто тебя всему этому вразумил и на этот путь поставил? Но Домна Платоновна, при всей своей словоохотливости, терпеть не могла касаться своего прошлого.
Неточные совпадения
Natalie занемогла. Я стоял возле свидетелем бед, наделанных мною, и больше, чем свидетелем, —
собственным обвинителем, готовым идти в палачи. Перевернулось и мое воображение — мое
падение принимало все большие и большие размеры. Я понизился в
собственных глазах и был близок к отчаянию. В записной книге того времени уцелели следы целой психической болезни от покаяния и себяобвинения до ропота и нетерпения, от смирения и слез до негодования…
Я знаю, что в коридоры никто
собственною охотой не заходит; я знаю, что есть коридоры обязательные, которые самою судьбою устроиваются в виду известных вопросов; но положение человека, поставленного в необходимость блуждать и колебаться между страхом гибели и надеждой на чудесное
падение стен, от этого отнюдь не делается более ясным.
— Это игра слов, а я говорю серьезно. Самое скверное то, что ты утратил всякий аппетит порядочности. Да… Ты еще можешь смеяться над
собственными безобразиями, а это признак окончательного
падения. Глухой не слышит звуков, слепой не видит света, а ты не чувствуешь тех гадостей, которые проделываешь. Одним словом, ты должен жениться на Любочке…
Когда Ниагарский водопад, сокрушив скалу, его образующую, уничтожится напором
собственных сил; когда Александр Македонский погибает от избытка
собственной энергии, когда Рим падает
собственной тяжестью, — это явления возвышенные; но потому, что Ниагарский водопад, Римская империя, личность Александра Македонского сами по себе уже принадлежат области возвышенного; какова жизнь, такова и смерть, какова деятельность, таково и
падение.
Очень поздно в жизни — и только после многих опытов — научается человек, при виде действительного
падения или слабости собрата, сочувствовать ему и помогать ему без тайного самоуслаждения
собственною добродетелью и силой, а, напротив, со всяческим смирением и пониманием естественности, почти неизбежности вины!
В эти минуты в нем, быть может помимо
собственной его воли, но одною только неотразимою силою жизненного факта, совершался внутренний переворот: из грязи
падения, оправдываемого принципом народной, исторической вражды, вырастало хорошее, честное чувство уважения, любви и благодарности.
Падший человек сохранил в себе образ Божий, как основу своего существа, и присущую ему софийность, делающую его центром мироздания, но утратил способность найти свою энтелехийную форму, осуществить в себе подобие Божие. В нем было бесповоротно нарушено равновесие именно в области богоуподобления, а поэтому и самая одаренность его становилась для него роковою и опасною (ведь и для сатаны объективное условие его
падения, соблазна
собственной силой заключалось в его исключительной одаренности).
Вскоре после мира с Турцией открылась война с Польшей.
Падение Польши, как мы уже имели случай заметить, назревало давно, оно было намечено ходом истории как в
собственном, так и в соседних государствах, и во второй половине XVIII века исход зависел уже только от группировки внешних обстоятельств. Польша сделалась ареной борьбы иностранных государств за преобладание, и правящий класс сам разделался на соответствующие партии.
Она была глубоко уверена в своем знании жизни и людей, чтобы хоть на минуту усомниться в своем умении отвлечь от своего
собственного ребенка всякую возможность не только
падения, но даже неправильного жизненного шага.
Некоторые из поляков схватились наконец за ум, но уже было поздно. В политике несвоевременность — грех неисправимый.
Падение Польши стало неминуемым; она дошла до него не по
собственной вине, которой соседи только воспользовались.
Та же толпа, с кровожадностью римлян в эпоху
падения империи, стекавшихся в амфитеатры любоваться боями гладиаторов с дикими зверями, бежит в зал суда, где ее вчерашний герой, ныне развенчанный в подсудимые, дает отчет в употреблении чужих капиталов, погибших зачастую вместе с
собственными при одном неблагоприятном обороте колеса фортуны.
Прекрасно были описаны виды неприступных скал,
падение гремящих потоков и удивительное освещение высей и дымящихся в тумане ущелий и долин; потом описывались живописные одежды горцев, их воинственный вид, мужество, отвага и простота их патриархальных обычаев, при которой сохранилось полное равенство и в то же время дружественность и гостеприимство с ласковостью, доходящею до готовности сделать приятное гостю даже с риском
собственной жизни.