Неточные совпадения
Вскоре мы подъехали к самому живописному месту. Мы только спустились с одной скалы, и перед нами представилась широкая расчищенная площадка, обнесенная валом. На площадке выстроено несколько флигелей. Это другая тюрьма. В некотором расстоянии, особо от тюремных флигелей,
стоял маленький домик, где жил сын Бена, он же
смотритель тюрьмы и помощник своего отца.
«Тут!» — сказали они. «Что тут?» — «Пешкьюем надо». — «Где же Лена?» — спрашиваю я. Якуты, как и
смотритель, указали назад, на пески и луга. Я посмотрел на берег: там ровно ничего. Кустов дивно, правда, между ними бродит стадо коров да два-три барана, которых я давно не видал. За Лену их недавно послано несколько для разведения между русскими поселенцами и якутами. Еще на берегу же
стоял пастушеский шалаш из ветвей.
«А вы куда изволите: однако в город?» — спросил он. «Да, в Якутск. Есть ли перевозчики и лодки?» — «Как не быть! Куда девается? Вот перевозчики!» — сказал он, указывая на толпу якутов, которые
стояли поодаль. «А лодки?» — спросил я, обращаясь к ним. «Якуты не слышат по-русски», — перебил
смотритель и спросил их по-якутски. Те зашевелились, некоторые пошли к берегу, и я за ними. У пристани
стояли четыре лодки. От юрты до Якутска считается девять верст: пять водой и четыре берегом.
Она
стояла сначала в середине толпы за перегородкой и не могла видеть никого, кроме своих товарок; когда же причастницы двинулись вперед, и она выдвинулась вместе с Федосьей, она увидала
смотрителя, а за
смотрителем и между надзирателями мужичка с светло-белой бородкой и русыми волосами — Федосьиного мужа, который остановившимися глазами глядел на жену.
— Перед тобой твои слуги
стоят. А я не твой слуга. На тебе печать… — проговорил старик, указывая
смотрителю на его лоб.
— Коли в женскую, так сюда пожалуйте, — сказал
смотритель, очевидно решив по внешности Нехлюдова, что он
стоит внимания. — Сидоров, — обратился он к усатому унтер-офицеру с медалями, — проводи вот их в женскую.
Словом, Алеше, если бы даже он и запоздал в острог,
стоило пройти к
смотрителю, и дело всегда улаживалось.
Он простился с
смотрителем, щедро наградив его за
постой и угощение; простился и с Дунею и вызвался довезти ее до церкви, которая находилась на краю деревни.
На станции ** в доме
смотрителя, о коем мы уже упомянули, сидел в углу проезжий с видом смиренным и терпеливым, обличающим разночинца или иностранца, то есть человека, не имеющего голоса на почтовом тракте. Бричка его
стояла на дворе, ожидая подмазки. В ней лежал маленький чемодан, тощее доказательство не весьма достаточного состояния. Проезжий не спрашивал себе ни чаю, ни кофею, поглядывал в окно и посвистывал к великому неудовольствию смотрительши, сидевшей за перегородкою.
— Ну, ладно… Смеется последний, как говорят французы. Понимаешь, ведь это настоящий пост:
смотритель Запольской железной дороги. Чуть-чуть поменьше министра… Ты вот поедешь по железной дороге, а я тебя за шиворот:
стой! куда?
Если представить себе, что 13 человек работают, едят, проводят время в тюрьме и проч. под постоянным наблюдением одного добросовестного и умелого человека и что над этим, в свою очередь,
стоит начало в лице
смотрителя тюрьмы, а над
смотрителем — начальник округа и т. д., то можно успокоиться на мысли, что всё идет прекрасно.
На притоке Тыми Адмво, ближайшем к Пилинге,
стоял Ведерниковский Станок, от которого уцелело теперь только одно — должность
смотрителя Ведерниковского Станка.
И теперь встречаются чиновники, которым ничего не
стоит размахнуться и ударить кулаком по лицу ссыльного, даже привилегированного, или приказать человеку, который не снял второпях шапки: «Пойди к
смотрителю и скажи, чтобы он дал тебе тридцать розог».
Когда-то Мало-Тымово было главным селением и центром местности, составляющей нынешний Тымовский округ, теперь же оно
стоит в стороне и похоже на заштатный городок, в котором замерло всё живое; о прежнем величии говорят здесь только небольшая тюрьма да дом, где живет тюремный
смотритель.
Новые тюремные постройки, всякие склады и амбары и дом
смотрителя тюрьмы
стоят среди селения и напоминают не тюрьму, а господскую экономию.
Как-то рано утром я его видел в толпе каторжников около рудника: необыкновенно тощий, сутулый, с тусклыми глазами, в старом летнем пальто и в порванных брюках навыпуск, заспанный, дрожа от утреннего холода, он подошел к
смотрителю, который
стоял рядом со мной, и, снявши картузик, обнажив свою плешивую голову, стал просить о чем-то.
Посреди сеней, между двух окон,
стояла Женни, одетая в мундир штатного
смотрителя. Довольно полинявший голубой бархатный воротник сидел хомутом на ее беленькой шейке, а слежавшиеся от долгого неупотребления фалды далеко разбегались спереди и пресмешно растягивались сзади на довольно полной юбке платья. В руках Женни держала треугольную шляпу и тщательно водила по ней горячим утюгом, а возле нее, на доске, закрывавшей кадку с водою, лежала шпага.
В последний вечер перед сдачей должности своей несчастный
смотритель сидел, понурив голову, в сырой и мрачной камере князя. Сальная овечка тускло горела на столе. Невдалеке от нее валялся огрызок огурца на тарелке и
стоял штоф водки, собственно для Медиокритского купленный, из которого он рюмочку — другую уже выпил; князь ходил взад и вперед. Видимо, что между ними происходил очень серьезный разговор.
— А так!.. Мало ли поляки сожгли у нас городов!
Смотритель говорит, что Жуквич часов до трех ночи у ней просиживает, — кто за ними усмотрит тогда?.. Горничная ее и солдат, что у ворот
стоит, тоже сказывали, что она по вечерам с ним уезжает и возвращается черт знает когда…
—
Смотритель дома сказывал… горничная ее сказывала… солдат, что у ворот
стоит, говорил. Как ее после этого не выгнать?..
— Ах, cher comte [дорогой граф (франц.).],
стоило ли так беспокоиться и просить меня; я сейчас же напишу предписание
смотрителю! — проговорила попечительша и, написав предписание на бланке, отнесла его к мужу своему скрепить подписью.
Все это хорошо, что сказал нам слуга наш Псару. А кто это
стоит позади него — не правда ли, это —
смотрители житниц и скрибы?
— Значит, в любви ему везет! — засмеялся Дегтярев. — Вот, мамочка, какой фортель я придумал… Завтра, ровно в шесть часов вечера, я, возвращаясь из конторы, буду проходить через городской сад, где мне нужно повидаться со
смотрителем. Так вот ты, душа моя, постарайся непременно к шести часам, не позже, положить записочку в ту мраморную вазу, которая, знаешь,
стоит налево от виноградной беседки…
Покончив с наблюдениями,
смотритель маяка лег спать, но зачем-то позвал меня к себе. Войдя в его «каюту», как он называл свою комнату, я увидел, что она действительно обставлена, как каюта. В заделанное окно был вставлен иллюминатор. Графин с водой и стакан
стояли в гнездах, как на кораблях. Кровать имела наружный борт, стол и стулья тоже были прикреплены к полу, тут же висел барометр и несколько морских карт. Майданов лежал в кровати одетый в сапогах.
Мраморный лев глядится в зеркало. Его голова и щит с гербом придают лестнице торжественный стиль. Потолок не успел еще закоптиться. Он лепной. Жирандоли на верхней площадке зажжены во все рожки. Там, у мраморных сквозных перил, мужчины
стоят и ждут, перегнувшись книзу. На стуле сидит частный пристав и разговаривает с худым желтым брюнетом в сюртуке, имеющим вид
смотрителя.
Отыскал я
смотрителя. Он
стоял у входа в барак с главным врачом. Главный врач только что воротился откуда-то и с оживленным, довольным лицом говорил
смотрителю...
Переехали мы в Ченгоузу Западную. В деревне шел обычный грабеж китайцев. Здесь же
стояли два артиллерийских парка. Между госпиталем и парками происходили своеобразные столкновения. Артиллеристы снимают с фанзы крышу; на дворе из груд соломы торчат бревна переметов. Является наш главный врач или
смотритель.
И так же незаметно, совсем случайно, вследствие непредотвратимого стечения обстоятельств, сложились дела и повсюду кругом. Все остались на своих местах. Для каждого оказалось возможным сделать исключение из правила. В строй попал только
смотритель султановского госпиталя. Султанову, конечно, ничего не
стоило устроить так, чтобы он остался, но у Султанова не было обычая хлопотать за других, а связи он имел такие высокие, что никакой другой
смотритель ему не был страшен или неудобен.
Пришли мы в Гунчжулин. Он тоже весь был переполнен войсками. Помощник
смотрителя Брук с частью обоза
стоял здесь уже дней пять. Главный врач отправил его сюда с лишним имуществом с разъезда, на который мы были назначены генералом Четыркиным. Брук рассказывал: приехав, он обратился в местное интендантство за ячменем. Лошади уже с неделю ели одну солому. В интендантстве его спросили...
Из-за стола, на котором
стояла высокая лампа со стеклянной, молочного цвета подставкой и самодельным абажуром из писчей бумаги, поднялся старичок-смотритель, прервав какую-то письменную работу. И, сдвинув очки в медной оправе на лоб, меланхолически проговорил...
— Хорошо, я сейчас распоряжусь, и вам все купят, а вы уж письмо к господину прокурору перепишите, не
стоит его беспокоить по пустякам… — сказал, уходя,
смотритель, оставив письмо на подоконнике.
Он обернулся. Перед ним
стояла вся раскрасневшаяся дочка
смотрителя, глаза ее видимо были заплаканы, в руках она держала довольно толстый запечатанный конверт.
Вне частокола, огораживающего пересыльную тюрьму,
стоит домик, служащий квартирой
смотрителю, и рядом с ним казарма для тюремных надзирателей.
Камера дома предварительного заключения была не хуже брюссельской. Перед ним
стоял смотритель и приглашал в контору.
— Не могу знать, — сказал
смотритель и,
постояв молча несколько секунд, вдруг вкрадчивым, нежным голосом проговорил: — Тут наш батюшка желал бы… напут… желал бы видеть вас…
А интендантский
смотритель на своем
стоит и еще больше воспламенился — просит, чтобы непременно о нем князю доложили.