Неточные совпадения
В канаве бабы ссорятся,
Одна кричит: «Домой идти
Тошнее, чем на каторгу!»
Другая: — Врешь, в моем дому
Похуже твоего!
Мне старший зять ребро
сломал,
Середний зять клубок украл,
Клубок плевок, да дело в том —
Полтинник был замотан в нем,
А младший зять все
нож берет,
Того гляди убьет, убьет!..
Еще скованное, — много поколений легло на древнего Каина, — оно находило себе удовлетворение и в том, что он
ломал и портил вещи, рубил топором, резал
ножом, срубал деревья в саду, чтобы не выглядывал из-за них соглядатай.
По обыкновению та и другая то и дело пияли меня: не ешь с
ножа, и не
ломай хлеб на скатерть, и ложку не держи, как мужик…
Он чуть не прибил мать мою, разогнал детей,
переломал кисти и мольберт, схватил со стены портрет ростовщика, потребовал
ножа и велел разложить огонь в камине, намереваясь изрезать его в куски и сжечь.
— Я говорю, что было; я сам знаю не больше вашего, — тихо сказал он. Вы не можете на меня сердиться. Я приехал и отыскал бритого старика, который, я не знаю — почему, смотрел на меня так, как будто я хватил его
ножом в горло. Он передал мне вот это, оно завязано так же, как было, и указал ваш дом. Я не думаю, чтобы я
сломал что-нибудь у вас в больших комнатах: я держался посредине.
— Глупости! Глупости! — заговорили деревья, и все разом начали доказывать Attalea, что она предлагает ужасный вздор. — Несбыточная мечта! — кричали они. — Вздор! Нелепость! Рамы прочны, и мы никогда не
сломаем их, да если бы и
сломали, так что ж такое? Придут люди с
ножами и с топорами, отрубят ветви, заделают рамы и всё пойдет по-старому. Только и будет. что отрежут от нас целые куски…
Все остальное, что касается его легендарной силы, выражалось в таком роде: он все «
ломал». Более всего он
ломал, или, лучше сказать, гнул, за столами металлические
ножи, ложки, вилки, а иногда подсвечники. Делал он это всегда сюрпризом для хозяев, но не всегда к их большому удовольствию.
А всего медведей сто, коль не больше, повалил князь Алексей Юрьич в приволжских краях, и все
ножом да рогатиной. Не раз и мишка топтал его. Раз бедро чуть не выел совсем, в другой, подобрав под себя, так зачал
ломать, что князь закричал неблагим матом, и как медведя порешили, так князя чуть живого подняли и до саней на шубе несли. Шесть недель хворал, думали, жизнь покончит, но бог помиловал.