Неточные совпадения
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу
скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою
своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно
быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
— Живу один в деревне, как жил прежде, занимаюсь хозяйством, — отвечал Константин, с ужасом вглядываясь в жадность, с которою брат его
пил и
ел, и стараясь
скрыть свое внимание.
— Я вчера сказала, что мне совершенно всё равно, когда я получу и даже получу ли развод, — сказала она покраснев. — Не
было никакой надобности
скрывать от меня. «Так он может
скрыть и
скрывает от меня
свою переписку с женщинами», подумала она.
Она встала ему навстречу, не
скрывая своей радости увидать его. И в том спокойствии, с которым она протянула ему маленькую и энергическую руку и познакомила его с Воркуевым и указала на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за работой, назвав ее
своею воспитанницей,
были знакомые и приятные Левину приемы женщины большого света, всегда спокойной и естественной.
Может
быть, он сумел бы лучше
скрыть свои грехи от жены, если б ожидал, что это известие так на нее подействует.
Он чувствовал всю мучительность
своего и её положения, всю трудность при той выставленности для глаз всего света, в которой они находились,
скрывать свою любовь, лгать и обманывать; и лгать, обманывать, хитрить и постоянно думать о других тогда, когда страсть, связывавшая их,
была так сильна, что они оба забывали оба всем другом, кроме
своей любви.
Но потом, разгоревшись работой и увидав, как старательно усердно Весловский тащил катки за
крыло, так что даже отломил его, Левин упрекнул себя за то, что он под влиянием вчерашнего чувства
был слишком холоден к Весловскому, и постарался особенною любезностью загладить
свою сухость.
Степан Аркадьич срезал одного в тот самый момент, как он собирался начать
свои зигзаги, и бекас комочком упал в трясину. Облонский неторопливо повел за другим, еще низом летевшим к осоке, и вместе со звуком выстрела и этот бекас упал; и видно
было, как он выпрыгивал из скошенной осоки, биясь уцелевшим белым снизу
крылом.
Нам должно
было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу, чтоб достигнуть станции Коби. Лошади измучились, мы продрогли; метель гудела сильнее и сильнее, точно наша родимая, северная; только ее дикие
напевы были печальнее, заунывнее. «И ты, изгнанница, — думал я, — плачешь о
своих широких, раздольных степях! Там
есть где развернуть холодные
крылья, а здесь тебе душно и тесно, как орлу, который с криком бьется о решетку железной
своей клетки».
При всем том он, однако ж, не мог
скрыть своей радости и пожелал всяких утешений не только ему, но даже и деткам его, не спросив,
были ли они у него или нет.
Кажись, неведомая сила подхватила тебя на
крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках
своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями
елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
— Да, мой друг, — продолжала бабушка после минутного молчания, взяв в руки один из двух платков, чтобы утереть показавшуюся слезу, — я часто думаю, что он не может ни ценить, ни понимать ее и что, несмотря на всю ее доброту, любовь к нему и старание
скрыть свое горе — я очень хорошо знаю это, — она не может
быть с ним счастлива; и помяните мое слово, если он не…
Он тщательно
скрывал от
своих товарищей эти движения страстной юношеской души, потому что в тогдашний век
было стыдно и бесчестно думать козаку о женщине и любви, не отведав битвы.
— Но напротив же, напротив! Если б у них
была эта безмозглая мысль, так они бы всеми силами постарались ее припрятать и
скрыть свои карты, чтобы потом поймать… А теперь — это нагло и неосторожно!
Лицо Свидригайлова искривилось в снисходительную улыбку; но ему
было уже не до улыбки. Сердце его стукало, и дыхание спиралось в груди. Он нарочно говорил громче, чтобы
скрыть свое возраставшее волнение; но Дуня не успела заметить этого особенного волнения; уж слишком раздражило ее замечание о том, что она боится его, как ребенок, и что он так для нее страшен.
Карандышев. Да, повеличаться, я не
скрываю. Я много, очень много перенес уколов для
своего самолюбия, моя гордость не раз
была оскорблена; теперь я хочу и вправе погордиться и повеличаться.
Вскоре я выздоровел и мог перебраться на мою квартиру. С нетерпением ожидал я ответа на посланное письмо, не смея надеяться и стараясь заглушить печальные предчувствия. С Василисой Егоровной и с ее мужем я еще не объяснялся; но предложение мое не должно
было их удивить. Ни я, ни Марья Ивановна не старались
скрывать от них
свои чувства, и мы заранее
были уж уверены в их согласии.
Марья Ивановна мучилась более всех.
Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и почитала себя виновницею моего несчастия. Она
скрывала от всех
свои слезы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти.
— Ну, выдерется как-нибудь!» Зато Петр расчувствовался до того, что плакал у него на плече, пока Базаров не охладил его вопросом: «Не на мокром ли месте у него глаза?», а Дуняша принуждена
была убежать в рощу, чтобы
скрыть свое волнение.
Он в душе очень обрадовался предложению
своего приятеля, но почел обязанностию
скрыть свое чувство. Недаром же он
был нигилист!
Если каждый человек действует по воле класса, группы, то, как бы ловко ни
скрывал он за фигурными хитросплетениями слов
свои подлинные желания и цели, всегда можно разоблачить истинную
суть его — силу групповых и классовых повелений.
Но уже по дороге домой он рассердился на себя: до какой поры
будет он
скрывать свое истинное я?
Эти размышления позволяли Климу думать о Макарове с презрительной усмешкой, он скоро уснул, а проснулся, чувствуя себя другим человеком, как будто вырос за ночь и выросло в нем ощущение
своей значительности, уважения и доверия к себе. Что-то веселое бродило в нем, даже хотелось
петь, а весеннее солнце смотрело в окно его комнаты как будто благосклонней, чем вчера. Он все-таки предпочел
скрыть от всех новое
свое настроение, вел себя сдержанно, как всегда, и думал о белошвейке уже ласково, благодарно.
Клим получил наконец аттестат зрелости и собирался ехать в Петербург, когда на его пути снова встала Маргарита. Туманным вечером он шел к Томилину прощаться, и вдруг с крыльца неприглядного купеческого дома сошла на панель женщина, — он тотчас признал в ней Маргариту. Встреча не удивила его, он понял, что должен
был встретить швейку, он ждал этой случайной встречи, но радость
свою он, конечно,
скрыл.
«Фигура и лицо комика, но ничего смешного в нем не чувствуется. Он — злой и не
скрывает этого. Он — опасный человек». Но, проверив
свои впечатления, Самгин должен
был признать, что ему что-то нравится в этом человеке.
— Посмотрим, посмотрим, что
будет, — говорили одни, неумело
скрывая свои надежды на хороший конец; другие, притворяясь скептиками, утверждали...
Рыженького звали Антон Васильевич Берендеев. Он
был тем интересен, что верил в неизбежность революции, но боялся ее и нимало не
скрывал свой страх, тревожно внушая Прейсу и Стратонову...
Часа через три брат разбудил его, заставил умыться и снова повел к Премировым. Клим шел безвольно, заботясь лишь о том, чтоб
скрыть свое раздражение. В столовой
было тесно, звучали аккорды рояля, Марина кричала, притопывая ногой...
Туробоев усмехнулся. Губы у него
были разные, нижняя значительно толще верхней, темные глаза прорезаны красиво, но взгляд их неприятно разноречив, неуловим. Самгин решил, что это кричащие глаза человека больного и озабоченного желанием
скрыть свою боль и что Туробоев человек преждевременно износившийся. Брат спорил с Нехаевой о символизме, она несколько раздраженно увещевала его...
Он не
скрывает своей жадности, потому что прячет за нею что-то, может
быть, гораздо худшее.
Самгин наклонил голову, чтобы
скрыть улыбку. Слушая рассказ девицы, он думал, что и по фигуре и по характеру она
была бы на
своем месте в водевиле, а не в драме. Но тот факт, что на долю ее все-таки выпало участие в драме, несколько тронул его; он ведь
был уверен, что тоже пережил драму. Однако он не сумел выразить чувство, взволновавшее его, а два последние слова ее погасили это чувство. Помолчав, он спросил вполголоса...
— Э, полно! Человек создан сам устроивать себя и даже менять
свою природу, а он отрастил брюхо да и думает, что природа послала ему эту ношу! У тебя
были крылья, да ты отвязал их.
Но он успокоил себя тем, что, вероятно, она приедет с теткой или с другой дамой — с Марьей Семеновной, например, которая так ее любит, не налюбуется на нее. При них он кое-как надеялся
скрыть свое замешательство и готовился
быть разговорчивым и любезным.
Агафья Матвеевна собственноручно
кроила, подкладывала ватой и простегивала их, припадая к работе
своею крепкой грудью, впиваясь в нее глазами, даже ртом, когда надо
было откусить нитку, и трудилась с любовью, с неутомимым прилежанием, скромно награждая себя мыслью, что халат и одеяла
будут облекать, греть, нежить и покоить великолепного Илью Ильича.
Бабушка говорила робко, потому что все еще не знала, для чего прочла ей письма Вера. Она
была взволнована дерзостью Марка и дрожала в беспокойстве за Веру, боясь опасного поворота страсти, но
скрывала свое волнение и беспокойство.
Его пронимала дрожь ужаса и скорби. Он, против воли, группировал фигуры, давал положение тому, другому, себе добавлял, чего недоставало, исключал, что портило общий вид картины. И в то же время сам ужасался процесса
своей беспощадной фантазии, хватался рукой за сердце, чтоб унять боль, согреть леденеющую от ужаса кровь,
скрыть муку, которая готова
была страшным воплем исторгнуться у него из груди при каждом ее болезненном стоне.
Она только удвоила ласки, но не умышленно, не притворно — с целью только
скрыть свой суд или
свои чувства. Она в самом деле
была нежнее, будто Вера стала милее и ближе ей после
своей откровенности, даже и самого проступка.
— Татьяна Павловна, повторяю вам, не мучьте меня, — продолжал я
свое, в
свою очередь не отвечая ей на вопрос, потому что
был вне себя, — смотрите, Татьяна Павловна, чрез то, что вы от меня
скрываете, может выйти еще что-нибудь хуже… ведь он вчера
был в полном, в полнейшем воскресении!
— Mon ami! Mon enfant! — воскликнул он вдруг, складывая перед собою руки и уже вполне не
скрывая своего испуга, — если у тебя в самом деле что-то
есть… документы… одним словом — если у тебя
есть что мне сказать, то не говори; ради Бога, ничего не говори; лучше не говори совсем… как можно дольше не говори…
Они уже тут не могли
скрыть своего удовольствия или удивления и ахнули — так хороши
были ящики из дорогого красивого дерева, с деревянной же мозаикой.
Поверить их трудно: они, может
быть, и от
своих скрывают такой случай, по крайней мере, долго.
При этом случае разговор незаметно перешел к женщинам. Японцы впали
было в легкий цинизм. Они, как все азиатские народы, преданы чувственности, не
скрывают и не преследуют этой слабости. Если хотите узнать об этом что-нибудь подробнее, прочтите Кемпфера или Тунберга. Последний посвятил этому целую главу в
своем путешествии. Я не
был внутри Японии и не жил с японцами и потому мог только кое-что уловить из их разговоров об этом предмете.
Смысл его речи, за исключением цветов красноречия,
был тот, что Маслова загипнотизировала купца, вкравшись в его доверие, и, приехав в номер с ключом за деньгами, хотела сама всё взять себе, но,
будучи поймана Симоном и Евфимьей, должна
была поделиться с ними. После же этого, чтобы
скрыть следы
своего преступления, приехала опять с купцом в гостиницу и там отравила его.
Когда первый прилив радости миновал, Надежда Васильевна почувствовала неприятное сомнение: именно, ей казалось, что отец не высказал прямо цели
своего приезда и что-то
скрывает от нее. Это
было написано на его лице, хотя он и старался замаскировать что-то.
— И тщеславие… Я не
скрываю. Но знаете, кто сознает за собой известные недостатки, тот стоит на полдороге к исправлению. Если бы
была такая рука, которая… Ах да, я очень тщеславна! Я преклоняюсь пред силой, я боготворю ее. Сила всегда оригинальна, она дает себя чувствовать во всем. Я желала бы
быть рабой именно такой силы, которая выходит из ряду вон, которая не нуждается вот в этой мишуре, — Зося обвела глазами
свой костюм и обстановку комнаты, — ведь такая сила наполнит целую жизнь… она даст счастье.
— Постов не содержал по чину схимы
своей, потому и указание вышло. Сие ясно
есть, а
скрывать грех! — не унимался расходившийся во рвении
своем не по разуму изувер. — Конфетою прельщался, барыни ему в карманах привозили, чаем сладобился, чреву жертвовал, сладостями его наполняя, а ум помышлением надменным… Посему и срам потерпел…
Их
было четверо: иеромонахи отец Иосиф и отец Паисий, иеромонах отец Михаил, настоятель скита, человек не весьма еще старый, далеко не столь ученый, из звания простого, но духом твердый, нерушимо и просто верующий, с виду суровый, но проникновенный глубоким умилением в сердце
своем, хотя видимо
скрывал свое умиление до какого-то даже стыда.
Прокурор замолк. Он разгорячился. Он не
скрывал своей досады, почти злобы, и выложил все накопившееся, даже не заботясь о красоте слога, то
есть бессвязно и почти сбивчиво.
Но мигом поняв больным сердцем
своим, что, может
быть, потому-то эта женщина и
скрывала этого нового соперника, потому-то и обманывала его давеча, что этот вновь прилетевший соперник
был слишком для нее не фантазией и не фикцией, а составлял для нее все, все ее упование в жизни, — мигом поняв это, он смирился.
Не
скрою от вас, что сам Васильев твердо заключает и свидетельствует, что вы должны
были выбежать из двери, хотя, конечно, он
своими глазами и не видал, как вы выбегали, заприметив вас в первый момент уже в некотором от себя отдалении, среди сада, убегающего к стороне забора…