Неточные совпадения
Сильные и наиболее дикие племена, теснимые цивилизацией и войною, углубились далеко внутрь; другие, послабее и посмирнее, теснимые первыми изнутри и европейцами от берегов, поддались не цивилизации, а силе обстоятельств и
оружия и идут в услужение к европейцам, разделяя их образ жизни, пищу, обычаи и даже религию, несмотря на то, что в 1834 г. они освобождены от рабства и, кажется, могли бы выбрать сами себе место жительства и промысл.
Утром был довольно
сильный мороз (–10°С), но с восходом солнца температура стала повышаться и к часу дня достигла +3°С. Осень на берегу моря именно тем и отличается, что днем настолько тепло, что смело можно идти в одних рубашках, к вечеру приходится надевать фуфайки, а ночью — завертываться в меховые одеяла. Поэтому я распорядился всю теплую одежду отправить морем на лодке, а с собой мы несли только запас продовольствия и
оружие. Хей-ба-тоу с лодкой должен был прийти к устью реки Тахобе и там нас ожидать.
— Без организации, без
оружия, без людей, без открытой границы, без всякой опоры выступить против
сильной военной державы и продержаться с лишком год — такого примера нет в истории… Хорошо, если б другие народы переняли. Столько геройства не должно, не может погибнуть, я полагаю, что Галиция готова к восстанию?
Весьма естественно, что журавль —
сильная птица, но к этой силе присоединяются особенные оборонительные
оружия, которыми снабдила его природа; они состоят в крепости костей его крыльев, удар которых ужасно силен, в длинных ногах и крепких пальцах с твердыми ногтями и, наконец, в довольно длинном, очень крепком и остром клюве.
Страх предшествовать будет
оружию твоему, и возвращуся, приносяй дань царей
сильных.
Равнодушный и чуждый сознательности, он во все эпохи остается одинаково верен своему призванию — служить готовым
оружием в более
сильных руках.
— Элдар, — прошептал Хаджи-Мурат, и Элдар, услыхав свое имя и, главное, голос своего мюршида, вскочил на
сильные ноги, оправляя папаху. Хаджи-Мурат надел
оружие на бурку. Элдар сделал то же. И оба молча вышли из сакли под навес. Черноглазый мальчик подвел лошадей. На стук копыт по убитой дороге улицы чья-то голова высунулась из двери соседней сакли, и, стуча деревянными башмаками, пробежал какой-то человек в гору к мечети.
Вошел мюрид Хаджи-Мурата и, мягко ступая большими шагами своих
сильных ног по земляному полу, так же как Хаджи-Мурат, снял бурку, винтовку и шашку и, оставив на себе только кинжал и пистолет, сам повесил их на те же гвозди, на которых висело
оружие Хаджи-Мурата.
Фома увидел его искаженное лицо с трясущимися губами и понял, каким
оружием и
сильнее всего он ударит этих людей.
Он постоял некоторое время, не двигаясь, как бы взвешивая смысл сказанного; затем без рассуждений и колебаний, дрожа от гнева, поднес к виску дуло револьвера. Он действовал бессознательно.
Оружие, вырванное маленькой, но
сильной рукой, полетело к стене.
Она знала Холмского по его
оружию и доспехам, обагренным кровию Мирослава; огненный взор ее звал все мечи, все удары новогородские на главу московского полководца, но железный щит его отражал удары, сокрушал мечи, и рука
сильного витязя опускалась с тяжкими язвами и гибелию на смелых противников.
Действительно — просит, и это очень неприятно мне, странно: он вдвое
сильнее меня и с
оружием.
И вот между этикой, выработанной войной и воинами, когда борьба с
оружием в руках была самым благородным занятием, этикой, распространенной на всю благородную породу человечества, и этикой евангельской, христианской существует глубочайшее противоположение и конфликт, который должен был бы переживаться мучительно и трагически христианами, если бы личное сознание и личная совесть были в них
сильнее и острее и не подавлялись родовыми инстинктами.
И действительно, всей душой отдававшийся службе Александр Васильевич был исправный солдат. Он сам напрашивался на самые трудные обязанности и охотно ходил в караул за других. Чем хуже погода, чем
сильнее стужа, тем охотнее стоял он на часах. Не позволял он ни за что солдатам, желавшим угодить ему, чистить свое
оружие или амуницию. Ружье он называл своею женою.
Прусскими войсками овладел панический страх: целые дивизии без выстрела бросали
оружие, и
сильные крепости сдавались французским гусарам.
Когда седло с прибором и вьюком, перевернутые и спутанные на ней, были сняты, увидели они, что чушка была прожжена и курок у одного пистолета спущен — свидетельство, что слышанный выстрел произошел из этого
оружия, вероятно разряженного
сильным трением лошади о что-нибудь твердое, и был причиною испуга ее, занесшего ее так далеко и в такие сети.
Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на
оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим
сильным станом.
Приими
оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящии нам злая, да будут пред лицем верного Ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и Ангел Твой
сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут пред ногами рабов Твоих и в попрание воем нашим да будут.
— Дарю вам, ребята, эту колонну, — говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов, И кавалеристы на еле-двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после
сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, т. е. к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала
оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.