Неточные совпадения
Бросились они все разом в болото, и больше половины их тут потопло («многие за землю свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом краю болотины,
прямо перед ними,
сидит сам князь — да глупый-преглупый!
Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!
В следующую же ночь, с свойственною одним бурсакам дерзостью, он пролез чрез частокол в сад, взлез на дерево, которое раскидывалось ветвями на самую крышу дома; с дерева перелез он на крышу и через трубу камина пробрался
прямо в спальню красавицы, которая в это время
сидела перед свечою и вынимала из ушей своих дорогие серьги.
— Н… нет, видел, один только раз в жизни, шесть лет тому. Филька, человек дворовый у меня был; только что его похоронили, я крикнул, забывшись: «Филька, трубку!» — вошел, и
прямо к горке, где стоят у меня трубки. Я
сижу, думаю: «Это он мне отомстить», потому что
перед самою смертью мы крепко поссорились. «Как ты смеешь, говорю, с продранным локтем ко мне входить, — вон, негодяй!» Повернулся, вышел и больше не приходил. Я Марфе Петровне тогда не сказал. Хотел было панихиду по нем отслужить, да посовестился.
Оркестр уже заиграл увертюру, как вдруг из Немецкого клуба примчался верховой — и
прямо к брандмейстеру Сущевской части Корыто, который, как начальство, в мундире и каске,
сидел у входа в театр. Верховой сунул ему повестку, такую же, какую минуту назад
передал брандмейстеру Тверской части.
Несколько минут мы все не говорили ни слова. Наташа
сидела задумавшись, грустная и убитая. Вся ее энергия вдруг ее оставила. Она смотрела
прямо перед собой, ничего не видя, как бы забывшись и держа руку Алеши в своей руке. Тот тихо доплакивал свое горе, изредка взглядывая на нее с боязливым любопытством.
Раздвинув осторожно последний куст смородины, Раиса Павловна увидела такую картину: в самом углу сада, у каменной небеленой стены,
прямо на земле
сидела Луша в своем запачканном ситцевом платьице и стоптанных башмаках;
перед ней на разложенных в ряд кирпичах
сидело несколько скверных кукол.
Вынул я пистолет, встал
перед ним, да и наставил дуло ему
прямо в голову, в упор. Те
сидят ни живы ни мертвы; пикнуть боятся; а старик, так тот, как лист, трясется, молчит, побледнел весь.
Владя побежал, и слышно было, как песок шуршит под его ногами. Вершина осторожно и быстро посмотрела в бок на Передонова сквозь непрерывно испускаемый ею дым. Передонов
сидел молча, глядел
прямо перед собою затуманенным взором и жевал карамельку. Ему было приятно, что те ушли, — а то, пожалуй, опять бы засмеялись. Хотя он и узнал наверное, что смеялись не над ним, но в нем осталась досада, — так после прикосновения жгучей крапивы долго остается и возрастает боль, хотя уже крапива и далече.
Сидел Назарыч
прямо, не качаясь, грёб не торопясь, силою одних рук, без шума, только скрипели уключины да журчала под носом лодки встревоженная вода и, разбегаясь от бортов, колебала тёмные отражения прибрежных зданий. Кожемякин чувствовал себя маленьким и оробевшим
перед этим стариком. Плыли против течения, а ему казалось, что он ровными толчками опускается куда-то вниз. В лад с тихим плеском воды растекался неуёмный и точно посеребрённый насмешкою голос Тиунова.
На нижней ступеньке крылечка,
перед домом,
сидела Раиса; облокотившись на колени и подперев подбородок скрещенными пальцами, она глядела
прямо в упор
перед собою; возле нее стояла ее немая сестричка и преспокойно помахивала кнутиком; а
перед крыльцом, спиной ко мне, в изорванном и истасканном камзоле, в подштанниках и с валенками на ногах, болтая локтями и кривляясь, семенил на месте и подпрыгивал старик Латкин.
Я остановился у стола возле стула, на котором она
сидела, и бессмысленно смотрел
перед собой. Прошло с минуту, вдруг я весь вздрогнул:
прямо перед собой, на столе, я увидал… одним словом, я увидал смятую синюю пятирублевую бумажку, ту самую, которую минуту назад зажал в ее руке. Это была та бумажка; другой и быть не могло; другой и в доме не было. Она, стало быть, успела выбросить ее из руки на стол в ту минуту, когда я отскочил в другой угол.
Марфа Андревна недолго стояла в своем наблюдательном созерцании: разбойники ее заметили и сейчас же одним ударом приклада сшибли ее с ног, бросили на пол и тоже завязали ей рот. При ее глазах взламывали ее сундуки, забирали ее добро, вязали все это в узлы и выкидывали за окно
прямо на землю или
передавали на веревках темным страшным людям, которые, как вороны,
сидели на ветвях черной липы и утаскивали все, что им подавали.
Когда я проснулся, было уже довольно поздно. «Некнижных» отцов не было в хатке. У стола
сидел Василий Петрович. Он держал в руках большой ломоть ржаного хлеба и прихлебывал молоком
прямо из стоящего
перед ним кувшина. Заметив мое пробуждение, он взглянул на меня и молча продолжал свой завтрак. Я с ним не заговаривал. Так прошло минут двадцать.
Подъехала телега. В ней
сидело двое: баба правила, дергая локтями и вытянув
прямо перед собою ноги, как умеют
сидеть только деревенские женщины, а старик, немного хмельной, дремал позади. Он проснулся, когда испугавшаяся нас лошадь стала храпеть, артачиться и боком лезть в болото. Мы стали расспрашивать старика про дорогу на Бурцево. Но он тянул и мямлил...
Ад. На главном мосте
сидит старшой черт. Писарь чертов
сидит внизу, за столом с письменными принадлежностями. Стражи стоят по сторонам. Направо — пять чертенят разных видов; налево у дверей — привратник; один франтоватый чертенок стоит
прямо перед старшим.
Тася подняла глаза.
Прямо перед окном на ветке старой липы, росшей у дома в простенке между двумя окнами классной комнаты,
сидела небольшая черная птица, едва оперившаяся, с желтым клювом и смешными, круглыми, глупыми глазами.
И теперь — это происходило на второй день праздника в трактире, в кухне — Егор
сидел за столом и держал перо в руке. Василиса стояла
перед ним, задумавшись, с выражением заботы и скорби на лице. С нею пришел и Петр, ее старик, очень худой, высокий, с коричневой лысиной; он стоял и глядел неподвижно и
прямо, как слепой. На плите в кастрюле жарилась свинина; она шипела и фыркала и как будто даже говорила: «Флю-флю-флю». Было душно.
Представьте вы себе такую картину. Хмурое петербургское утро глядит в эти тусклые окна. Около печки старуха поит детей чаем. Только старший внук Вася пьет из стакана, а остальным чай наливается
прямо в блюдечки.
Перед печкой
сидит на корточках Егорыч и сует железку в огонь. От вчерашнего пьянства у него тяжела голова и мутны глаза; он крякает, дрожит и кашляет.
А сам, дабы прохладить свои чувства, велел одному хлопцу взять простыню и пошел на пруд купаться. И нарочито стал раздеваться
прямо перед домком Алены Яковлевны, где тогда на балкончике
сидели архиерей и три дамы и уже кофей пили. И архиерей как увидал моего рослого отца, так и сказал...
А потому, когда лавочник, рассказывавший мне о «порционном мужике», заключил свои слова указанием: «Вон он!» — я прежде всего взглянул
прямо перед собою на лес, и первое, что мне представилось, навело меня не на ближайшую действительность, а на отдаленное воспоминание о годах, когда я жил также против леса и, бывало, смотрю на этот лес долго и все вижу одни деревья, и вдруг
сидит заяц, подгорюнился и ушки ставит, а у меня сейчас, бывало, является охотницкая забота: чем бы его убить?