Японская экспедиция была тут почти вся в сборе, в лице главных ее представителей, кроме бывшего командира «Паллады» (теперь вице-адмирала и сенатора И. С. Унковского), и я в этом, знакомом мне, кругу стал как будто опять плавателем и
секретарем адмирала.
Неточные совпадения
Я был «командирован для исправления должности
секретаря при
адмирале во время экспедиции к нашим американским владениям»: так записано было у меня в формулярном списке.
В бумаге заключалось согласие горочью принять письмо. Только было, на вопрос
адмирала, я разинул рот отвечать, как губернатор взял другую бумагу, таким же порядком прочел ее; тот же старик,
секретарь, взял и передал ее, с теми же церемониями, Кичибе. В этой второй бумаге сказано было, что «письмо будет принято, но что скорого ответа на него быть не может».
«Зачем ему
секретарь? — в страхе думал я, — он пишет лучше всяких
секретарей: зачем я здесь? Я — лишний!» Мне стало жутко. Но это было только начало страха. Это опасение я кое-как одолел мыслью, что если
адмиралу не недостает уменья, то недостанет времени самому писать бумаги, вести всю корреспонденцию и излагать на бумагу переговоры с японцами.
Дорогой
адмирал послал сказать начальнику города, что он желает видеть его у себя и удивляется, что тот не хочет показаться. Велено прибавить, что мы пойдем сами в замок видеть их двор. Это очень подействовало. Чиновник, или
секретарь начальника, отвечал, что если мы имеем сказать что-нибудь важное, так он, пожалуй, и приедет.
Я не заставил повторять себе этого приглашения и ни одну бумагу в качестве
секретаря не писал так усердно, как предписание себе самому, от имени
адмирала, «следовать до С.-Петербурга, и чтобы мне везде чинили свободный пропуск и оказываемо было в пути, со стороны начальствующих лиц, всякое содействие» и т. д.
Секретари объявили, что желали бы видеть
адмирала.
Я намекнул
адмиралу о своем желании воротиться. Но он, озабоченный начатыми успешно и неоконченными переговорами и открытием войны, которая должна была поставить его в неожиданное положение участника в ней, думал, что я считал конченным самое дело, приведшее нас в Японию. Он заметил мне, что не совсем потерял надежду продолжать с Японией переговоры, несмотря на войну, и что, следовательно, и мои обязанности
секретаря нельзя считать конченными.
Обязанность — изложить событие в донесении — лежала бы на мне, по моей должности
секретаря при
адмирале, если б я продолжал плавание до конца. Но я не жалею, что не мне пришлось писать рапорт: у меня не вышло бы такого капитального произведения, как рапорт
адмирала («Морской сборник», июль,1855).
В 10-м часу приехали, сначала оппер-баниосы, потом и
секретари. Мне и К. Н. Посьету поручено было их встретить на шканцах и проводить к
адмиралу. Около фрегата собралось более ста японских лодок с голым народонаселением. Славно: пестроты нет, все в одном и том же костюме, с большим вкусом! Мы с Посьетом ждали у грот-мачты, скоро ли появятся гости и что за
секретари в Японии, похожи ли на наших?
Потом
секретарь и баниосы начали предлагать вопросы: «Что нас заставляет идти внезапно?» — «Нечего здесь больше делать», — отвечали им. «Объяснена ли причина в письме к губернатору?» — «В этих бумагах объяснены мои намерения», — приказал сказать
адмирал.