Неточные совпадения
Двойник молчал, толкая Самгина плечом в ямы и рытвины
дороги, толкая
на деревья, — он так мешал идти, что Клим тоже толкнул его; тогда он
свалился под ноги Клима, обнял их и дико закричал.
И это правда. Обыкновенно ссылаются
на то, как много погибает судов. А если счесть, сколько поездов сталкивается
на железных
дорогах,
сваливается с высот, сколько гибнет людей в огне пожаров и т. д., то
на которой стороне окажется перевес? И сколько вообще расходуется бедного человечества по мелочам, в одиночку, не всегда в глуши каких-нибудь пустынь, лесов, а в многолюдных городах!
«Нет, не
свалимся, — отвечал Вандик, —
на камень, может быть, попадем не раз, и в рытвину колесо заедет, но в овраг не
свалимся: одна из передних лошадей куплена мною недели две назад в Устере: она знает
дорогу».
Опять
дорога, ленивое позванивание колокольчика, белая лента шоссе с шуршащим под колесами свежим щебнем, гулкие деревянные мосты, протяжный звон телеграфа… Опять станция, точь — в-точь похожая
на первую, потом синие сумерки, потом звездная ночь и фосфорические облака, как будто налитые лунным светом… Мать стучит в оконце за козлами, ямщик сдерживает лошадей. Мать спрашивает, не холодно ли мне, не сплю ли я и как бы я не
свалился с козел.
Это печальное пение и мысль о Максиме тяжело подействовали
на Серебряного, но ему вспомнились успокоительные слова Годунова и скоро изгладили грустное впечатление панихиды.
На изгибе
дороги, входящей в темный лес, он оглянулся
на Александрову слободу, и когда скрылись от него золоченые главы дворца Иоаннова, он почувствовал облегчение, как будто тяжесть
свалилась с его сердца.
Резкий ветерок набежал
на него сбоку: он чуть-чуть вздрогнул и замер
на месте; сонный жук
свалился с ветки и стукнулся о
дорогу: Берсенев тихо воскликнул: «А!» — и опять остановился.
Утром получил пять тысяч, а вечером такой удар, от которого я
свалился. Я лежу
на большой
дороге, и пусть каждый в побежденного Гуся плюет, как Гусь плюет
на червонцы! Тьфу, тьфу!
Егорушка оглядел свое пальто. А пальто у него было серенькое, с большими костяными пуговицами, сшитое
на манер сюртука. Как новая и
дорогая вещь, дома висело оно не в передней, а в спальной, рядом с мамашиными платьями; надевать его позволялось только по праздникам. Поглядев
на него, Егорушка почувствовал к нему жалость, вспомнил, что он и пальто — оба брошены
на произвол судьбы, что им уж больше не вернуться домой, и зарыдал так, что едва не
свалился с кизяка.
Я плохо помню эту роковую
дорогу; как сквозь сон помню только, что меня страшно трясло, и я напрягал все силы, чтобы не
свалиться с лошади; рука, которой я держался за гриву лошади, совсем оцепенела, шляпа где-то
свалилась, и я не чувствовал, что дождь
на двух верстах промочил меня до костей.
Навстречу ехал длинный обоз: бабы везли кирпич. Яков должен был свернуть с
дороги; лошадь его вошла в снег по брюхо, сани-одиночки накренились вправо, и сам он, чтобы не
свалиться, согнулся влево и сидел так всё время, пока мимо него медленно подвигался обоз; он слышал сквозь ветер, как скрипели сани и дышали тощие лошади и как бабы говорили про него: «Богомолов едет», — а одна, поглядев с жалостью
на его лошадь, сказала быстро...
Дней через пять я услышал, что Урбенин с сыном-гимназистом и с дочкой переехал
на житье в город. Говорили мне, что он ехал в город пьяный, полумертвый, и что два раза
сваливался с телеги. Гимназист и Саша всю
дорогу плакали.
Солнце садилось за бор. Тележка, звякая бубенчиками, медленно двигалась по глинистому гребню. Я сидел и сомнительно поглядывал
на моего возницу. Направо, прямо из-под колес тележки, бежал вниз обрыв, а под ним весело струилась темноводная Шелонь; налево, также от самых колес, шел овраг,
на дне его тянулась размытая весенними дождями глинистая
дорога. Тележка переваливалась с боку
на бок, наклонялась то над рекою, то над оврагом. В какую сторону предстояло нам
свалиться?
На дороге по-прежнему медленно тянулись к северу бесконечные обозы. У края валялись стащенные с
дороги два солдатских трупа, истоптанные колесами и копытами, покрытые пылью и кровью. А где же японцы? Их не было. Ночью произошла совершенно беспричинная паника. Кто-то завопил во сне: «Японцы! Пли!» — и взвился ужас. Повозки мчались в темноте, давили людей,
сваливались с обрывов. Солдаты стреляли в темноту и били своих же.
— Идем! — сказал Фриц, достал где-то фонарь и увлек за собою Бира
на то место, где лежал Густав. — Видите ли этого человека? Помогите мне встащить его
на плеча ко мне: хорошо, так; ступайте за мной; придерживайте его
дорогою, чтобы он не
свалился.